Глава 21 СРАЖЕНИЕ ПРИ САНТА-КРУС
Глава 21
СРАЖЕНИЕ ПРИ САНТА-КРУС
После катастрофического поражения у Мидуэя японским флотом была одержана единственная серьезная победа – в схватке авиации и флота возле Санта-Крус, к востоку от Гуадалканала. После Мидуэя и реорганизации флота наши надводные силы действовали, имея в своем ядре авианосные части. Адмирал Ямамото разделил наши основные морские соединения на две части, где каждая содержала по три авианосца. Так появились авангардная группа главнокомандующего 2-м флотом вице-адмирала Нобутакэ Кондо, в которую входили три авианосца, два линкора, пять тяжелых крейсеров, один легкий крейсер и двенадцать эсминцев, и авианосная ударная группа под началом главнокомандующего 3-м флотом вице-адмирала Туити Нагумо, которая включала в себя три авианосца, два линкора, четыре тяжелых крейсера, один легкий крейсер и шестнадцать эсминцев.
Оба флотских соединения вели операции в морях к востоку от Соломоновых островов. Силы Кондо координировали свои действия с армейскими группами на острове Гуадалканал, в то время как корабли Нагумо патрулировали воды к востоку от группы Кондо, чтобы отразить возможные атаки вражеских авианосцев.
23 октября 1942 года разведка донесла об огромном скоплении вражеских авианосцев. К этому времени мы сами понесли потери, включая потопление авианосца «Ruyjo», который пошел ко дну 23 августа во втором сражении на Соломоновых островах, и авианосец «Hiyo», который добрался до своей гавани с выведенными из строя двигателями. Группа Кондо тоже осталась с единственным авианосцем «Junyo» под руководством командующего 2-й авианосной эскадрой контр-адмирала Какуды. Я [Окумия] был тогда офицером штаба авиации при Какуде.
После 16 октября мы не могли отыскать следов вражеских авианосцев на своей территории, они как будто исчезли. Неделю спустя мы вдруг столкнулись с резким увеличением числа полетов вражеской разведывательной авиации. Эти два факта, видимо, были взаимосвязаны. Американцы часто уводили свои боевые флотские соединения с театра военных действий, пользуясь тем, что их самолеты-разведчики наземного базирования имели потрясающий радиус действия, а посему боевые корабли были полностью в курсе наших действий. Мы напрасно искали хотя бы какие-то намеки на местонахождение вражеских кораблей. 24 октября мы перехватили американское радиосообщение, в котором утверждалось, что «в ближайшем будущем в районе Соломоновых островов ожидается большое морское и воздушное сражение».
Что-то в этом было. 27 октября в Соединенных Штатах отмечают День военно-морского флота, и, возможно, командиры авианосной ударной группы выберут этот день для внезапной атаки. Я был знаком с американской любовью к приключениям по таким датам и мог ожидать самого худшего. Наши вооруженные силы все еще были втянуты во второе всеобщее наступление, целью которого было сбросить вражеские войска с Гуадалканала, и американцы могли воспользоваться обстановкой, чтобы навязать решающее морское сражение в то время, когда наши сухопутные войска отчаянно нуждалась в любой нашей помощи.
Наутро 25 октября вражеские летающие лодки облетели группу Нагумо, которая, несмотря на сильное истребительное патрулирование, мало что могла сделать, чтобы помешать дальним разведчикам проводить детальное наблюдение за составом нашего флота и его перемещениями. Похоже, следовало ожидать крупномасштабных действий противника. Вице-адмирал Кондо повернул свои корабли на юг и к 25 октября приготовил свои самолеты к воздушным ударам по вражеским войскам на Гуадалканале. В 100 морских милях к востоку от Кондо группа Нагумо также стремилась на юг, играя роль буфера против ожидаемых атак вражеских авианосцев.
На Мидуэе Нагумо получил горький урок, и он решил применять тактику, которой его научило поражение. В 60–80 милях впереди от флагмана «Shokaku» на всех парах шли линкоры «Hiei» и «Kirishima», тяжелый крейсер «Chikuma» и семь эсминцев. Тяжелый крейсер «Tone» и эсминец «Teruzuki» резали волны Тихого океана в 200 морских милях к востоку от «Shokaku», чтобы защитить его фланг.
26 октября примерно в 0.50 крупный самолет, возможно летающая лодка, появился над авианосцами группы Нагумо и сбросил серию бомб, которые взорвались рядом с «Zuikaku», вторым во флоте по величине авианосцем. Бомбы упали так близко от судна, что весь командный мостик окутало дымом от взрыва. К счастью, жертв не было.
Капитан Тотитанэ Таката, старший офицер штаба группы Нагумо, находившийся в тот момент на мостике «Shokaku», доложил об атаке адмиралу Нагумо и начальнику штаба контр-адмиралу Рьюносикэ Кусаке. Нагумо догадался, что его заманивают в ловушку, и отдал приказ по флоту: «Срочныйразворот, всем вместе на 180 градусов». За этим последовало: «Всем кораблям выполнить разворот, скорость 24 узла».
Собравшиеся в плотную группу корабли Нагумо под покрывалом предрассветной мглы сделали внезапный разворот. Если ранее флот пытался подкрасться к врагу под прикрытием ночи и атаковать во всю мощь под покровом темноты, сейчас это было поспешное отступление на север. Приказ на поворот был отдан примерно в 250 морских милях к северо-востоку от аэродрома на Гуадалканале.
Ранним утром 26 октября я дежурил на мостике «Junyo» и стал первым, кто узнал о бомбежке и внезапном отходе Нагумо. Я тут же передал информацию контр-адмиралу Какуде и начальнику штаба капитану 1-го ранга Минэо Ямаоке. Вскоре после этого флагман адмирала Кондо, тяжелый крейсер «Atago», разослал новые приказы по флоту. Весь отряд Кондо разворачивался и на большой скорости устремлялся на север, повторяя действия группы Нагумо. Корабли совершили поворот ровно в 2.00.
Последние десять дней у нас не было никакой информации о перемещениях вражеских авианосцев. Мы вообще очень мало знали о маневрах американского флота, кроме того, что два линкора и четыре крейсера замечены в 300 морских милях к югу от Гуадалканала. Однако недавняя ночная атака явно свидетельствовала о том, что американские авианосцы находились в пределах радиуса действия их самолетов. Адмирал Нагумо поднял в воздух шестнадцать самолетов-разведчиков и восемь бомбардировщиков Кейт типа 97 и послал их вперед по курсу, а основные флотские части на восток и юг от своей группы. Самолеты взлетели перед рассветом.
Как и предсказывал Таката, вражеские авианосцы были совсем рядом. Разведчик с «Shokaku», ведя поиск к юго-востоку от авианосца, доложил в 4.50: «Вижу один вражеский авианосец и пятнадцать других кораблей. Вражеский флот держит курс на северо-запад».
Долгожданный авианосец (или авианосцы) был в 250 милях к юго-востоку от «Shokaku» или в 140 морских милях, 15 градусах, от острова Ндени. В указанный район вылетели другие разведывательные самолеты и продолжали следить за продвижением вражеских кораблей.
АТАКИ 1-Й АВИАНОСНОЙ ЭСКАДРЫ
Три авианосца 1-й авианосной эскадры были готовы к бою. Самолеты спешно были заправлены горючим и доставлены на палубы в точки взлета. Адмирал приказал немедленно нанести удары авиацией. В 5.15 первая атакующая группа покинула «Shokaku», сорок пять минут спустя над кораблем прогрохотала вторая группа. Нагумо приказал отправить ее ранее планировавшегося времени. Пока первая группа готовилась к взлету, радар «Shokaku» обнаружил вражеские самолеты, приближавшиеся к нашему соединению. Поскольку на «Zuikaku» радара не было, огромный авианосец зависел от данных радарного наблюдения, которое вел «Shokaku». На борту первого авианосца службы вооружения лихорадочно устанавливали на самолетах торпеды.
Первая атакующая группа под командой старшего лейтенанта Мамору Сёки с «Shokaku» состояла из двадцати двух пикирующих бомбардировщиков Валь. Лейтенант Дзиитиро Имадзуку взлетел с «Zuikaku» вместе с восемнадцатью торпедоносцами Кейт. Для защиты медлительных и уязвимых торпедоносцев были посланы двадцать семь истребителей Зеро, ведомых старшим лейтенантом Хидэки Синго с «Shokaku».
Вторая группа атаки включала в себя двенадцать Кейт старшего лейтенанта Сигэхару Мураты с «Shokaku» и двадцать Валь под командой лейтенанта Садаму Такахаси с «Zuikaku». С этого же корабля взлетел эскорт истребителей из шестнадцати Зеро, возглавляемых лейтенантом Кёндзиро Нохтоми.
Атакующие группы были небольшими по причине потерь, понесенных в воздушных боях в районе Соломоновых островов, а флот еще не получил замены.
Примерно в 5.00, пока первая волна атаки готовилась к взлету, из низких облаков неожиданно появились два вражеских самолета-разведчика и сбросили несколько небольших бомб на «Zuiho» 1-й авианосной эскадры. Капитан 1-го ранга Суэо Обаяси сообщил, что одна бомба попала в кормовую часть взлетной палубы, проделав дыру в палубе и изогнув плиты. Теперь уже ни один самолет не мог сесть на «Zuiho», авианосец мог лишь отправлять самолеты.
Через сорок минут после взлета первой группы вражеские самолеты атаковали 1-ю авианосную эскадру. Неожиданно над «Shokaku» из разбросанных облаков вынырнули бомбардировщики и ринулись со снижением в бомбовую атаку. Похоже, вражеские эскадрильи состояли из пятнадцати – шестнадцати самолетов, в авианосец попало пять-шесть бомб. В результате взрывов на взлетной палубе возникли огромные дыры, а на нижних вспыхнули большие пожары. Великолепная и быстрая работа команды позволила потушить пламя. К счастью, атака имела место после того, как «Shokaku» отправил свои самолеты на задание. Ущерб ограничился сравнительно небольшим участком, но корабль уже не мог ни принимать, ни запускать самолеты, а его органы связи были буквально парализованы. Одиночный вражеский самолет атаковал «Zuikaku», но патрульный истребитель Зеро уничтожил бомбардировщик еще до того, как тот приблизился к кораблю. Далеко к востоку от «Shokaku», «Zuikaku» нашел укрытие под разбросанными облаками и избежал дальнейших атак.
Так как флагманский корабль был поврежден, Нагумо приказал Какуде принять на себя командование «Zuikaku» и продолжать бой. «Shokaku» взял курс на северные воды, чтобы встать на ремонт.
Еще до налета на 1-ю авианосную эскадру был атакован передовой отряд группы контр-адмирала Хироки Абэ. Из группы доложили, что примерно сорок пикирующих бомбардировщиков и десять торпедоносцев атакуют линкоры «Hiei» и «Kirishima» и тяжелые крейсеры «Tone», «Chikuma» и «Suzuya». Десять пикирующих бомбардировщиков сконцентрировались на «Tone», тридцать пикирующих бомбардировщиков роились над «Chikuma», а на «Suzuya» напали десять торпедоносцев. Корабли воздвигли мощную стену зенитного огня и с помощью отлично выполненных маневров избежали, возможно, смертельных ударов. Корабли получили повреждения, которые считались незначительными. Только «Chikuma», вынесший главный удар, понес тяжелые потери в офицерском и рядовом составе, включая капитана 1-го ранга Кэдзо Комуру. Было два прямых попадания в мостик и одно в торпедные аппараты, но крейсер продолжал оставаться в строю.
По пути к вражескому авианосцу атакующая группа старшего лейтенанта Сёки из 1-й авианосной эскадры пролетела мимо группы из примерно двадцати пяти вражеских пикирующих бомбардировщиков, направлявшихся к «Shokaku». Наш командир группы эскорта не сумел опознать вражеские самолеты и не принял мер. Спустя десять минут группа Сёки столкнулась с восемью вражескими пикирующими бомбардировщиками под защитой шести истребителей. Истребители эскорта с «Zuiho», ведомые лейтенантом Хидакой, врезались во вражеские эскадрильи, рассеяли их самолеты, нанеся американцам большой урон. В ходе дикой свалки иссякло горючее и кончились боеприпасы, и самолеты повернули назад, оставив группу Сёки практически без защиты. Этот перехват позволил «Zuiho» избежать бомбежки, но самолеты группы лейтенанта Сёки начали атаку, имея лишь несколько Зеро для прикрытия.
В 6.55 бомбардировщики оказались над неприятельским флотом. На мостике «Junyo» я слышал радиопереговоры наших летчиков.
Первый: «Вижу вражеский авианосец». Потом сообщение о том, что американский авианосец все еще в 250 милях от «Shokaku». Вскоре после этого: «Враг держит курс 300 градусов, скорость 24 узла». Короткая пауза и: «Всем самолетам в атаку!»
В 7.10 торпедоносцы Имадзуку начали свои атаки на малых высотах. Группа часто радировала о ходе боя, сообщив в том числе, что «…один авианосец класса „Saratoga“ горит». Последующими исследованиями было выяснено, что вражеский флот состоял из одного тяжелого крейсера, одного легкого крейсера, четырех эсминцев и авианосца «Hornet», который находился в окружении более легких кораблей. Наши пилоты сообщали, что поразили «Hornet» пятью бомбами по 550 фунтов и двумя торпедами, которые изуродовали огромный корабль.
Эта атака меня волновала особо. Хотя я и был в восторге от огромнейшего успеха, достигнутого самолетами нашего авианосца со времени поражения у Мидуэя, Сёки был моим старым и добрым другом, а Имадзуку моим бывшим учеником, и я боялся за жизнь обоих. Мои опасения были достаточно обоснованными, потому что их радиодонесения об атаках стали последними словами, которые они произнесли в жизни. Их самолеты рухнули в море под огнем оборонительной артиллерии «Hornet».
Были еще и другие тяжелые потери. Был сбит командир 2-й эскадрильи с «Shokaku» лейтенант Сохэи Ямада – герой многих воздушных боев после Пёрл-Харбора. Мы получили воспоминания лидера 3-й эскадрильи лейтенанта Кадзуо Якусидзи – старшего офицера, уцелевшего в этом бою: «Самолет старшего лейтенанта Сёки после того, как он отдал приказ об атаке, видимо, получил несколько прямых попаданий. Его машина находилась прямо передо мной, когда я входил в пике. Я заметил, что его бомбардировщик начал пикировать, но потом вдруг стал переворачиваться набок. Из бомбардировщика вырвалось пламя, и он, все еще перевернутый, продолжал пикировать на вражеский корабль».
Старший лейтенант Мурата из второй волны атаки от 1-й авианосной эскадры был еще одним моим одноклассником. Он специализировался на торпедных атаках в авиакорпусе Йокосука и стал одним из наиболее выдающихся в мире специалистов по этой части. Со своей богатой биографией, исключительным мастерством пилотирования и выдающимися качествами руководителя он стал командиром торпедоносцев в Пёрл-Харборе и фактически послал первую торпеду войны. После начала сражений он служил в группе Нагумо. На борту «Akagi» у Мидуэя он был ранен, но восстановился и сейчас летел во главе группы с авианосца «Shokaku», будучи командующим всеми торпедоносцами Нагумо.
Мурата был одним из лучших морских офицеров Японии. У нас была возможность в Труке поразмышлять о предстоящей битве, в которой мы сейчас участвовали. «Я благодарен тебе, Масатакэ, за все, что ты сделал для нас в прошлом», – сказал он мне в Труке. «В данный момент мы особенно будем зависеть от тебя». Он улыбнулся. «Наше командование не всегда правильно выбирает наилучшие объекты для воздушных атак. Помнишь второе сражение за Соломоновы острова? Даже те корабли, в которые Мамо (старший лейтенант Мамору Сёки) добился прямых попаданий и поджег, сумели уйти. На этот раз я надеюсь, что у штаба хватит ума использовать как можно больше торпед. Может, тогда мы сумеем отомстить за поражение у Мидуэя».
Вторая атакующая группа Мураты достигла расположения вражеских кораблей примерно в 8.25 и атаковала отряд, включавший один авианосец. Мурата повстречал новую группу примерно в двадцати милях к юго-востоку от авианосца, который уже был тяжело поврежден. К нам поступили доклады от группы, что три 550-фунтовые бомбы и не менее двух торпед попало в авианосец класса «Yorktown» и что линкор поражен двумя торпедами, а крейсер – одной.
Мы слышали, как Мурата отдает знакомую команду: «Все самолеты в атаку!» Этот был наш последний контакт с ним.
Лейтенант Садому Такахаси с «Zuikaku» вдруг обнаружил вражеский истребитель на хвосту у своего пикирующего бомбардировщика. Отчаянными маневрами он спасся от гибели, но его самолет был так тяжело поврежден, что заклинило руль, и бомбардировщик стал летать большими кругами. После шести часов изматывающих кругов горючее было на исходе, и он решил оставить самолет. По счастливой случайности он заметил один из наших танкеров и направил самолет в воду поблизости от судна, которое спасло Такахаси и его экипаж. Еще один мой бывший ученик, Ютака Исимару, был подбит вражескими истребителями, когда он возвращался к своему авианосцу. Будучи тяжело раненным, он совершил вынужденную посадку на воду рядом с эсминцем, который подобрал его. Спустя несколько минут он умер.
2-Я АВИАНОСНАЯ ЭСКАДРА ПРЕСЛЕДУЕТ ВРАГА
Группа Какуды внимательно вслушивалась в доклады о боях 1-й авианосной эскадры. Новости о разрушительных ударах по первому авианосцу вызвали ликование у наших моряков, которым самим не терпелось присоединиться к наступлению. Вкоре после 10.00 лейтенант Масао Ямагути повел восемнадцать пикирующих бомбардировщиков в сопровождении двенадцати истребителей под командой лейтенанта Йосио Сиги с «Junyo». За ними поднялась в воздух вторая группа атаки из девяти торпедоносцев и пяти истребителей лейтенанта Йосияки Ирикиина. Один из ведущих летчиков-истребителей лейтенант Сигэмацу из-за технической неисправности был вынужден вернуться на авианосец. Среди пилотов начались разговоры об этой необычной технической неисправности. Сигэмацу нетерпеливо ждал на палубе, когда отремонтируют его двигатель, а потом взлетел один, чтобы присоединиться к своей эскадрилье. Мужественный воин, переживший потерю «Hiryu» при Мидуэе, Сигэмацу понимал, какую важную роль может сыграть один опытный пилот в крупномасштабном воздушном сражении.
Чуть позже полудня первая волна атаки заметила горящий вражеский авианосец и несколько других боевых кораблей, но не обнаружила второго авианосца, о присутствии которого сообщалось ранее. Лидер ударной группы известил Какуду, что намеревается атаковать линкор во вражеской флотилии. Пока его самолеты строились для пике, Какуда получил сообщение от одного из самолетов-разведчиков, который обнаружил неповрежденный вражеский авианосец. Какуда приказал своим самолетам атаковать этот авианосец, и офицер связи старший лейтенант Окада передал лейтенанту Ямагути новый приказ.
Минуты мучительно тянулись, и наконец по радио затрещали знакомые боевые команды. Мы услышали голос Ямагути: «Вижу вражеский авианосец. Всем самолетам в атаку!»
На мостике «Junyo» один из офицеров улыбнулся и воскликнул от радости. У нас появился шанс уничтожить два самых больших американских авианосца. Сейчас все зависело от летчиков Ямагути. Контр-адмирал Какуда расцвел в улыбке, услышав новости об атаке, и обернулся ко мне и Окаде: «Наши ребята стали весьма умелыми. Корабль функционирует, как слаженная машина. Может, мы сумеем расплатиться за Мидуэй».
Пока лейтенант Ирикиин вел торпедоносцы второй атакующей группы к месту боя, ему сообщили, что ушедшая до него группа самолетов атаковала неповрежденный в бою авианосец. Ирикиин полагал, что этот авианосец будет разбомблен или потоплен еще до его прилета. Его опасения были оправданны, потому что, когда он прибыл к месту событий в 13.15, корабль был объят пламенем. Самолеты лейтенанта ринулись в атаку. Три торпеды разворотили корпус авианосца в заключительной атаке.
Походило на то, что сражение нами выиграно.
Как только наши самолеты взлетели, «Junyo» продолжал нестись на полных парах к вражеским кораблям, имея в эскорте только три эсминца. Какуда решился на этот хитрый маневр, потому что хотел сократить расстояние между авианосцем и самолетами, которые будут возвращаться после атаки. Какуда был агрессивным бойцом; уменьшенное расстояние между его авианосцем и вражеским флотом позволило бы при необходимости провести дополнительные бомбежки.
Чуть после полудня наши наблюдатели заметили на востоке несколько маленьких самолетов, быстро приближавшихся к «Junyo». Самолеты чуть ли не касались поверхности воды, летели так низко, что наш радар не мог заметить их. Мы не могли опознать самолеты и объявили воздушную тревогу. Наконец, мы определили, что первый самолет – свой. Пилот покачал крыльями, чтобы дать себя опознать, это был заблудившийся летчик, потерявший свой авианосец.
Вскоре начали возвращаться самолеты «Junyo». Наблюдатели засекли самолеты, беспорядочной группой приближающиеся к авианосцу. Из них только шесть Зеро летели строем, а остальные подлетали со всех направлений. Мы с тревогой просматривали небо. Там было совсем мало самолетов в сравнении с тем, сколько их взлетело несколько часов назад. Было видно пять или шесть пикирующих бомбардировщиков. Самолеты, кренясь и шатаясь, останавливались на палубе. Все до единого истребители и бомбардировщики были изрешечены пулями. Некоторые самолеты были похожи на летающее решето. Пока пилоты, выбираясь из своих маленьких кабин, рассказывали о невероятном сопротивлении врага, небо вновь заполонили разрывы зенитных снарядов и следы трассирующих пуль.
Посреди этой мешанины возвращающихся самолетов Какуда обернулся ко мне: «Эй, воздушный штаб! Сбегай на ангарную палубу и посмотри, сколько самолетов можно отправить сразу же в новую атаку!» У адмирала было одно на уме: покончить с этим авианосцем.
Командир звена Йосио Сакинага был занят приемом самолетов и не мог оставить свой пост. Я спустился бегом по трем длинным лестницам на ангарную палубу, где механики приводили в порядок покореженные самолеты. Из всех самолетов на борту «Junyo», включая заблудившихся из 1-й авианосной эскадры, только шесть пикирующих бомбардировщиков и девять истребителей были в состоянии взлететь.
Какуда отдал приказ, чтобы третья атака началась сразу же, как только самолеты будут вооружены и дозаправлены горючим. Капитан авианосца Окада отдал приказ по кораблю: «Подготовить для атаки девять истребителей и шесть пикирующих бомбардировщиков. Самолетам взлетать немедленно после завершения приготовлений».
Капитан 2-го ранга Сакинага собрал пилотов для вылета и назначил ведущим нового звена лейтенанта Сигу, командира звена с «Junyo». Лейтенант Айяо Сиранэ с «Zuikaku», совершивший вынужденную посадку на наш корабль, также получил приказ лететь с этой группой.
Сиранэ был воином-ветераном, участвовавшим в боях в Китае, и именно он вел истребители группы Нагумо в бой при Пёрл-Харборе. Это был выдающийся летчик, вышедший из благородной японской семьи. Искусный в своей профессии и хорошо образованный, он пользовался уважением у своих коллег-летчиков. Восемь летчиков-истребителей, которым предстояло снова лететь, на этот раз уже в третью за сегодня атаку, конечно же были рады тому, что с ними рядом будет Сиранэ.
Отряд пикирующих бомбардировщиков потерял своих командиров – лейтенантов Ямагути и Наохико Миуру. В бою уцелел младший лейтенант Сунко Като – молодой офицер с необычно детским выражением лица. Из-за его веса друзья-летчики в шутку прозвали его Толстым Поросенком. Като был самым молодым офицером разведывательной авиации, приписанным к «Junyo», его детское лицо и жизнерадостное настроение делали его одним из самых популярных лиц на борту корабля.
Однако, когда поступил приказ о третьей атаке, настроение Като было далеко не радостным. Сегодня он получил боевое крещение в схватке с вражескими авианосцами и прошел буквально сквозь ад. Атаки вражеских истребителей и ужасающий зенитный огонь прошлись смертоносной косой по многим из его товарищей. Его собственный самолет был пробит во многих местах, а он сам в нескольких случаях чудом ускользнул из лап смерти в первых двух вылетах. Отчитываясь капитану Тамэцугу Окаде об атаках пикирующих бомбардировщиков, Като был настолько потрясен, что временами его речь переставала быть связной. Молодой и не имевший жизненного опыта в обстоятельствах, когда вокруг него погибают все товарищи, он пережил ужасный шок.
Прошло менее получаса, как он закончил свой доклад, а адмирал приказал начать новую атаку. Я нашел Като в комнате отдыха для летчиков на полетной палубе и сказал ему, что надо лететь снова. К нашему удивлению, Като встал из своего кресла и воскликнул. «Опять? Я сегодня должен лететь опять?» Он не мог после всех ужасных потерь, что мы сегодня перенесли, поверить, что ему приказывают вернуться в эту мясорубку, из которой он таким чудом ускользнул. Мне трудно было объяснить Като и ему подобным, почему они должны снова лететь, я-то оставался на корабле.
Лейтенант Сига вскочил на ноги и закричал на всю комнату: «Толстый Поросенок, это война! В борьбе с врагом не может быть отдыха… Мы не можем предоставить им шанс, когда их корабли повреждены. Иначе те же самые авианосцы снова появятся перед нами. У нас нет выбора… идем!» Ветеран боев в Китае, Сига воевал в Пёрл-Харборе и на Алеутских островах и с того времени служил вместе со мной в группе Какуды. С Алеутской операции он был руководителем группы истребителей «Junyo». А сейчас он готовился вылететь вместе с немногими оставшимися самолетами.
Като молча постоял, а затем произнес короткое: «Я иду». Он не был трусом, его нервная система была истрепана этим ужасным боевым крещением, и в момент слабости он нуждался в грубой, но искренней помощи своего старшего офицера. Я про себя поблагодарил богов судьбы, которые одарили меня, по крайней мере на этом корабле, опытными и знающими людьми. Мы избежали того, что могло бы нанести серьезный урон боевому духу на корабле. С Като будет все в порядке.
Перед взлетом молодой летчик обратился к экипажам своих бомбардировщиков: «Мы вот-вот вылетим в третью за сегодня атаку. Наша задача – уничтожить вражеские авианосцы. В атаке делай как я. Это все. По машинам!»
За все время приготовлений к третьей атаке адмирал Какуда не произнес ни слова. Его подчиненные споро и умело исполняли свои обязанности. «Junyo» был хорошим кораблем. Какуда приказал идти на всех парах по направлению на врага. Больше он ничего не требовал от своих людей. Пока корабль продолжал идти своим курсом, каждый самолет, способный взлететь с палубы, будет отправлен в атаку. Если бы потребовалось, Какуда без колебаний направил бы свой корабль прямо на вражеский флот и протаранил бы самый большой авианосец, который бы ему попался. Какуда был суровым, но мужественным командиром.
Третья волна атаки должна была нанести решающий удар.
Было уже за полдень, и уже несколько часов, как группу Нагумо никто не атаковал. Мы рассчитывали, что к этому времени третья атакующая группа с «Zuikaku» завершит свою миссию и, если это будет так, малый отряд Като станет единственной авиагруппой, оставшейся как у американцев, так и у нас. Ситуация была нелепой, потому что Като владел большей мощью, чем любой из линкоров, крейсеров и других боевых кораблей, бороздивших океанские просторы внизу под ним. Мне было жаль, что я не мог оказаться на его месте. Я бы все отдал за то, чтобы управлять этим ведущим пикирующим бомбардировщиком. Но после моей последней аварии я ни разу не садился за штурвал самолета, мне не хватало сил, чтобы управлять самолетом. И я не мог подавить чувства неловкости, ибо я оставался на корабле, а Като и его люди исполняли мои приказы.
Каждый на «Junyo» был сердцем с Като. Все ожидали, кто с нетерпением, кто спокойно, его сообщений. Первые металлические слова по радио поразили нас: «Вижу вражеский авианосец». Затем после паузы мы услышали знакомые, радующие душу слова: «Все самолеты в атаку!» Как много раз за этот день мы слышали эту последнюю команду перед боем, сейчас осталось лишь шесть пикирующих бомбардировщиков из бывшего великого воздушного флота, чтобы выполнить этот приказ.
На мостике «Junyo» мы истекали потом в ожидании следующих докладов. Тянулись минуты. Офицеры и матросы молча ходили взад-вперед. Я находился возле переговорной трубы, которая вела в радиорубку, ожидая первых новостей.
Вдруг труба ожила. «Бомбежка прошла успешно. Атака успешна!» Командир позвонил в комнату связи и спросил: «Като все еще летает?» Последовало молчание, а затем одно-единственное обнадеживающее слово для нас, когда он положил трубку: «Нормально!»
Спустя час мы заметили первый возвращающийся самолет. Небо быстро темнело, и мигающие красные и зеленые огни на крыльях бомбардировщика становились все ярче, пока самолет снижался на посадку. Раскрасневшийся и торжествующий Като вылез из своего изрешеченного пулями бомбардировщика.
Боевой день завершился. Наши авиаторы непрерывно сражались и несли тяжелые потери в атаках на вражеские авианосцы. Я подвел итог событиям дня в своем дневнике: «Хорошая радиосвязь между авианосцами и самолетами в воздухе позволила первой атакующей группе отыскать новый вражеский авианосец. Вблизи него на семи тысячах футов облачность сгущалась. Лейтенант Сига обнаружил вражеский корабль сквозь разрывы в облаках, но скоро потерял его из виду из-за быстро сгущающихся воздушных масс. Лейтенант Ямагути спикировал к морю в попытке отыскать вражеский корабль, но вскоре сам заблудился в бурлящих грядах облаков. Выбравшись, наконец, на чистое место, он обнаружил вражеский линкор прямо под собой и сбросил бомбы. Наблюдал несколько прямых попаданий, а другие пилоты эскадрильи атаковали находившиеся поблизости крейсеры. Следовательно, лишь часть первоначальных сил, которые наконец-то отыскали авианосец, смогла атаковать корабль. Истребители, позднее пролетавшие над местом боя, доложили, что авианосец горит.
Мы рассудили так, что второе подразделение торпедоносцев успешно прорвалось сквозь противовоздушную защиту кораблей и истребителей-перехватчиков, сумев попасть, как минимум, четырьмя-пятью торпедами в горящий корабль. Атака обошлась крайне дорогой ценой, потому что только два торпедоносца вернулись на свой корабль. Поскольку третья волна атаки не встретила вражеских истребителей, мы подтвердили нашу оценку количества прямых попаданий в корабль.
Эти сообщения поступили от пилотов истребителей, которые летели в эскорте над пикирующими бомбардировщиками и торпедоносцами. Бой был настолько интенсивным, а вражеское сопротивление столь ожесточенным, что экипажи бомбардировщиков сами не могли оценить результаты своих атак».
После завершения операции «Junyo» продолжал идти на полной скорости в направлении вражеского флота. У нас было много сообщений, в которых утверждалось, что американские авианосцы пошли на дно. Однако большинство из этих сообщений было из разряда предположений, и их было трудно подтвердить. Нам надо было оставаться готовыми к новым атакам на следующий день. Все ночь измотанные механики и экипажи самолетов трудились, чтобы подготовить поврежденные самолеты к вылету.
ПОСЛЕДНИЕ МИНУТЫ «HORNET»
Адмирал Ямамото, находясь в Труке, был полностью в курсе развивавшегося сражения. Когда стало ясно, что мы берем верх, он приказал всему флоту начать преследование оставшихся вражеских кораблей и принять все меры для уничтожения крупных боевых кораблей противника. Месть была сладкой, потому что вражеский флот, потеряв свою авианосную мощь, оказался в том же положении, что были и мы у Мидуэя. Теперь нам нельзя было терять ни одной минуты преимущества, за которое мы так отчаянно сражались.
Всю ночь, пока наши корабли на максимальной скорости шли по Тихому океану, мы слышали над собой шум американских самолетов, разыскивавших наш флот. Продолжать погоню становилось все труднее. Эсминцы, сопровождавшие «Junyo» и «Zuikaku», затребовали срочной присылки горючего. Их положение было настолько тяжелым, что даже под угрозой вражеской атаки они рискнули радировать открытым текстом. Другие корабли начали отставать, и колонна стала постепенно растягиваться. Многие из наших капитанов не проявляли особого желания мчаться на всех парах навстречу вражескому флоту, где, как мы подозревали, мог находиться еще один авианосец. Им не хотелось подставлять свои корабли под внезапные мощные атаки с воздуха. В почти такой же ситуации у Мидуэя мы уже проявили беспечность и дорого заплатили за свою глупость. Не было уверенности, что третий авианосец не выжидает момента для атаки, потому что наша вторая атакующая группа встретила вражеские истребители после того, как предыдущие самолеты сбросили свои бомбы и торпеды на авианосцы в атаке 26-го числа.
Из-за сверхосторожного маневрирования и нежелания многих командиров кораблей мы не смогли догнать спасавшиеся бегством вражеские корабли, хотя и продолжали преследование до следующего утра. В полночь 26-го корабли авангарда продолжали идти на полной скорости, когда они вдруг столкнулись с несколькими вражескими эсминцами, которые готовились потопить разбомбленный «Hornet». Штаб Объединенного флота отдал приказ захватить, если можно, «Hornet», который, как мы знали, был тяжело поврежден. Наши морские части, однако, этого не сделали; во всяком случае, мы подтвердили, что гибель «Hornet» была вопросом нескольких минут.
С мостика «Junyo» я видел красное зарево, освещавшее горизонт далеко на востоке от нас. Я полагал, что это пылал корпус тонущего американского авианосца. В тот момент мне подумалось, что ход войны был бы другой, если бы нашему флоту посчастливилось иметь побольше таких боевых командиров, как контр-адмирал Какуда.
Второй американский авианосец, атакованный нашими самолетами, был «Enterprise». Кораблю, несмотря на тяжелые повреждения, удалось ускользнуть от нашего преследования, и, как нас предупредили, мы не имели права дать уцелеть хотя бы одному вражескому боевому кораблю. К середине ноября «Enterprise» был отремонтирован.
Этот большой авианосец вновь появился на театре военных действий и жестоко отомстил за перенесенное. 12 ноября его самолеты окончательно добили «Hiei», получивший повреждения у Гуадалканала, и отправили линкор на дно. Двумя днями позже его самолеты перехватили и безжалостно разбомбили тяжелый крейсер «Kinugasa», который тоже ушел под воду. Также 14-го числа и на следующий день самолеты с «Enterprise» разнесли вдребезги ценный транспортный конвой, пытавшийся пробиться к Гуадалканалу с материалами и подкреплениями для наших осажденных войск. «Enterprise» сыграл явно доминирующую роль в срыве нашего третьего тотального наступления на Гуадалканале.
Утром 27 октября Какуда подключил «Junyo» к морской группе во главе с «Zuikaku». Благодаря безостановочным ночным ремонтным работам на обоих авианосцах у Какуды в распоряжении была объединенная ударная сила в составе сорока четырех истребителей, восемнадцати пикирующих бомбардировщиков и двадцати двух торпедоносцев. С обоих авианосцев еще до рассвета были посланы самолеты-разведчики, но они не обнаружили вражеских кораблей или самолетов. Положение с горючим становилось все более отчаянным, и эсминцы сопровождения уже были готовы покинуть походную колонну. Тут флот получил приказ вице-адмирала Нагумо собраться и повернуть на базу.
Нагумо покинул место боевых действий тогда, когда «Shokaku» получил тяжелые повреждения, и приказал Какуде принять на себя командование последующими боевыми действиями авиации. Однако, поняв, что он не может осуществлять всеобщее руководство операцией с беспомощного авианосца, Нагумо приказал этому большому кораблю отправиться в Трук для ремонта. Свой флаг он перенес на большой эсминец, ставший его флагманом. Поскольку к утру 27-го наши разведывательные самолеты не смогли отыскать вражеский флот, Нагумо приказал своим рассредоточенным судам собраться в одном месте. Вскоре после полудня того же дня корабли вновь сформировали свои группы и дозаправились в открытом море. Нагумо опять перенес свой флаг, на этот раз на «Zuikaku».
Командир авианосца капитан 1-го ранга Тамэтёру Номото управлял своим кораблем и командовал воздушными боями три дня подряд, оставаясь без сна на мостике своего корабля. Нагумо лично объявил Номото свою благодарность за его сверхчеловеческие усилия. Это был первый случай в японском флоте, когда командир боевого корабля лично командовал действиями самолетов морской авиации без участия своего штаба, что немалое искусство само по себе.
Вице-адмирал Нагумо распорядился провести по возвращении в Трук специальное совещание на борту «Zuikaku», чтобы детально обсудить морское и воздушное сражение 26-го октября. В качестве представителя группы Какуды я участвовал в работе этого совещания. Поднявшись на борт «Zuikaku», я отдал дань уважения самому Нагумо. Он находился на мостике, лицо его вытянулось и носило печать изнеможения, похоже, он был в глубокой задумчивости. Трудно было проникнуть в думы адмирала, но он наверняка избавился от чувства апатии, довлевшего над ним со времени разгрома у Мидуэя.
Довольный тем, что мы полностью оправдали доверие адмирала Ямамото, начальник штаба Кусака с теплотой отозвался о подвигах группы Какуды. Кусака был в веселом настроении, и весь штаб, участвовавший в совещании, радовался только что одержанной победе. А для меня цена этой победы была с привкусом горечи. Капитаны 3-го ранга Сёки и Мурата, мои старые и добрые друзья, ушли навсегда.
До тех пор пока участники совещания не закончили сопоставление своих данных, мы не могли получить точные сведения о потерях, понесенных нашими морскими и воздушными силами. Некоторые из авиаторов совершили посадку на чужие авианосцы, часть разведывательных самолетов приземлилась на Соломоновых островах, а экипажи ряда самолетов, севших на воду, были подобраны надводными кораблями. Данные, сформированные в результате совещания, позволили нам прийти к следующему предварительному заключению:
Мы основывали свои оценки потерь вражеских авианосцев на подтверждении потопления «Hornet» и на том факте, что на следующее утро наши самолеты-разведчики не смогли отыскать ни одного американского авианосца. Однако самолеты заметили большое масляное пятно на поверхности воды в непосредственной близости от того места, в котором, как ранее сообщалось, на вражеском авианосце вовсю бушевало пламя. Мы были вынуждены полагаться на такую информацию, потому что к тому времени потеряли двоих из трех командиров пикирующих бомбардировщиков, всех трех командиров торпедоносцев и много других ценных офицеров.
Ко времени этого сражения и у американцев, и у японцев боевые корабли были слабо оснащены средствами противовоздушной обороны. Начиная с этого боя оснащение кораблей зенитной артиллерией стало быстро улучшаться как в количественном, так и в качественном отношениях. Этот внезапный скачок, который совершил противник, повысив мощь противовоздушной обороны своих кораблей, мы почувствовали на себе, поскольку наши потери самолетов стали астрономическими. Из-за того, что из наших рядов выбыло так много опытнейших летчиков, участникам совещания оставалось только принимать на веру рапорты молодых офицеров, которые были слишком субъективны. У нас не было иного пути, нам оставалось строить наши будущие планы на сведениях, которые предоставили эти молодые офицеры.
Позже мы обнаружили, что наши оценки были далеко не точны. «Hornet» действительно пошел ко дну, потопленный эсминцами «Mustin», «Anderson» и четырьмя нашими эсминцами. Эсминец «Porter» также был пущен на дно. Однако эти два корабля оказались единственными, скрывшимися под волнами. Второй атакованный авианосец (их было только два, не три) был не кто иной, как «Enterprise». В противоположность сообщениям наших летчиков в этот корабль не попала ни одна торпеда, а его повреждения ограничивались тремя прямыми бомбовыми попаданиями, которые, к счастью, нанесли кораблю серьезный ущерб. Доклады о попаданиях торпед можно понять, прекрасное маневрирование кораблем позволило капитану «Enterprise» избежать торпед, которые проскальзывали на волоске от корабля. Наши самолеты также повредили линкор «South Dakota» (который весь ощетинился новыми зенитными установками) и эсминцы «Smith» и «San Juan». В бою мы потеряли примерно сто сорок летчиков и моряков, большинство из них – незаменимые ветераны. Потери американцев среди летного состава достигали примерно ста человек.
Несмотря на большое завышение, мы нанесли ощутимый урон американским боевым кораблям. С этого времени это морское сражение стало официально именоваться морской битвой на юге Тихого океана, а императорский Генеральный штаб был высокого мнения об этой победе.
С начала военных действий Соединенные Штаты вели по радио непрекращающуся антияпонскую пропаганду. Находясь на борту «Ryujo» возле Алеутских островов, я слушал передачу Уильяма Уинтера, который высмеивал группу Нагумо. Уинтер долго и громко язвил, и имел на это право, поскольку корабли Нагумо были с треском разгромлены у Мидуэя.
Сражение закончилось, и, хотя мы понесли большой урон, потеряв многих лучших летчиков, вражеский флот получил звонкую пощечину. Но этой виктории был отведен короткий век, она стала нашей единственной победой после Мидуэя, и она же оказалась последней.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.