6

6

Я у открытого окна стою,

Я солнце в гости жду ежеминутно.

Целую руку близкую твою

За свежесть нерастраченного утра.

Несу к столу, к нетронутым листам,

И щебет птиц, и ликованье радуг…

Бывало, мать, пока отец не встал,

Все приводила на столе в порядок,

Боясь вспугнуть его черновики,

Чернила осторожно пополняла.

Отец входил и надевал очки.

Писал стихи.

И тишина стояла.

На оклик: «Мать!» – поспешно шла она,

Чтобы принять родившиеся строки.

И снова наступала тишина,

В ней лишь перо пришептывало строго.

Все тот же стол, и тишина вокруг —

Здесь время ничего не изменило.

И добрая забота близких рук

Вновь не дает пересыхать чернилам.

Мне руки говорят:

«Пиши, поэт!

Пусть песня никогда не оборвется,

Пусть наступает каждый день рассвет,

И мысль всегда рождается, как солнце!»

И я пишу, пока писать могу,

И рано смерти многоточье ставить.

Но, словно след на тающем снегу,

Должна и жизнь когда-нибудь растаять,

Но песня не прервется и тогда,

Когда успею сотни раз истлеть я.

Она придет в грядущие года

Тревожным днем двадцатого столетья.

Потомки, позабывшие меня!

Отцов перерастающие дети!

Целуйте, низко голову склоня,

Как жизнь саму, родные руки эти!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.