Павловск в годы оккупации

В 1918—1944 годах город Павловск носил имя Слуцк в честь революционерки Веры Слуцкой. Поэтому в литературных источниках, относящихся к военному времени, он чаще всего называется Слуцком.

В довоенном Павловске проживало около 30 тысяч человек, в том числе приблизительно 2,5 тысячи евреев. После начала войны мужчины призывного возраста ушли в армию. Почти половина оставшегося гражданского населения сумела эвакуироваться. Так что, ко времени немецкой оккупации в Павловске оставалось около 15 тысяч мирных граждан. Сохранилось очень немного достоверных свидетельств о жизни в оккупированном городе. Среди них в первую очередь следует отметить «Материалы государственной комиссии по расследованию преступлений немецких фашистов на территории Павловского района» и «Военный дневник» Лидии Осиповой. Даже в изданном в 2010 году специальном сборнике «О Павловске и павловчанах в годы Великой Отечественной войны» из более чем ста публикаций, непосредственно жизни в оккупированном городе посвящён только очерк Аскольда Нефёдова «Война», снабжённый рисунками автора.

Советские войска оставили Павловск 17 сентября 1941 года. Немцы наступали быстро. Часть наших военнослужащих попали в окружение и не могли выбраться из города. Некоторые из них были пленены. Аскольд Нефёдов рассказывает, что в соседнем доме, не желая попасть в плен к немцам, покончил с собой политрук-еврей. Наверно он знал, что в немецкой армии издан «Приказ о комиссарах», согласно которому политические комиссары не признавались в качестве солдат, на них не распространялась действующая для военнопленных международно-правовая защита, и они подлежали уничтожению.

В первые же дни оккупации в городе была проведена всеобщая регистрация населения, на которую явилось около 13 тысяч человек. Каждому из пришедших был присвоен личный номер. Затем немецким командованием была проведена отдельная регистрация мужчин в возрасте от четырнадцати до шестидесяти лет, которых оказалось достаточно много – около 4000 человек. После регистрации их загнали в помещения железнодорожной школы и подвалы дворца, а утром под охраной автоматчиков отправили в Гатчину. Там они содержались в концентрационном лагере в нечеловеческих условиях и большинство из них, около 3500 человек, погибли от голода, пыток и непосильного подневольного труда. То же самое происходило в это время и в соседнем Пушкине, где было собрано и отправлено в Гатчину около десяти тысяч (!) мужчин в возрасте от шестнадцати до пятидесяти пяти лет. Удивляет только, что такое большое количество мужчин почему-то до оккупации обоих городов не были призваны в ополчение или истребительные батальоны, а оставлены на территории, к которой быстрыми темпами приближались вражеские войска. После того, как были изолированы мужчины, немцы провели специальную регистрацию всего еврейского населения. Евреям было приказано пришить к одежде на спине и груди специальные знаки отличия в виде шестиконечной звезды. После этого оккупанты приступили к их массовому уничтожению. С целью выявления евреев все население города неоднократно собиралось для проведения медицинского осмотра. Помимо этого немецкие солдаты обходили квартиры мирных жителей и в случае обнаружения евреев, их арестовывали, а затем расстреливали на территории Павловского парка, не щадя детей и стариков.

Известны случаи, когда евреев предавали соседи. В Иерусалимском институте Яд Вашем хранится свидетельство о том, что жителей Павловска Библина Боруха и его жену Софью Марковну выдал сосед, и их сожгли в сарае. Очевидцы рассказывают, что немцами в 1941 году были расстреляны две группы евреев, одна численностью 16 человек, и вторая – 25 человек, всего 41 человек. Евреев вели по улице Красных Зорь (ныне Конюшенной), а затем по ул. Революции (ныне Садовой). Расстрел был произведен на территории Павловского парка в районе ул. Революции (Садовой) за домом №8 (бывшей дачи Нечаева) в районе наблюдательной вышки. В числе расстрелянных были Иргал Серафима Яковлевна 1921 года рождения и её двухлетний сын Иргал Виктор. Очевидец событий Никитин рассказывал, что он находился недалеко от места расстрела у Паркового колодца, где брал воду. Он слышал, как Серафима Иргал просила немецких палачей пощадить её ребенка, говоря о том, что отец его не еврей, а русский. Немецкие солдаты на глазах матери выстрелили в ребенка, которого, по всей вероятности, только ранили, так как были слышны вместе с отчаянными криками матери и стоны мальчика. Затем залповыми выстрелами были расстреляны все взрослые и сброшены в заранее выкопанную яму. После этого в эту же могилу был сброшен ещё живой ребёнок. Немцы не скрывали время проведения акции по уничтожению еврейского населения и даже приказывали мирным гражданам прибыть к месту расстрела.

Уничтожив евреев, нацисты приступили к целенаправленному уничтожению остального населения города. В подвалах Павловского дворца-музея, превращенных в гестаповский застенок, немецкие палачи пытали и истязали мирных жителей города. Затем их расстреливали на территории Павловского парка в основном в районе Братской Могилы и Белой Берёзы. Подходить к этим местам после проведения казни не разрешалось. За нарушение запрета грозил расстрел. Несколько свидетелей событий военных лет рассказывали о том, что на ул. Запасной (Пушкинской), у дома 6а (бывший дом Варгунина) в конце сентября 1941 года они видели пепелище костра с обгоревшими человеческими трупами.

Сохранились сведения о том, что местные жители отказывались покупать или даже просто брать вещи убитых евреев, не ходили, несмотря на приказы смотреть на казни, и нередко громко выражали свое возмущение этими мерами. Об этом поступали донесения в контрразведку, и Абвер вынужден был рекомендовать отказаться от публичного расстрела евреев. С лета 1942 г. эти публичные казни прекратились, правда, и евреев на территории Ленинградской области к этому времени уже не осталось.

Во 2-й Слуцкой железнодорожной школе немцы расположили концлагерь для гражданского населения. Сюда приводили жителей города, скрывавшихся от регистрации или в чём-то провинившихся. В сильные зимние морозы их закрывали в подвале без одежды и зачастую без питья и еды. Днём и ночью люди подвергались пыткам и истязаниям. В сутки на каждого человека выдавали всего 280 грамм суррогатного хлеба и 1 литр баланды. Скученность, грязь, лишение питьевой воды и продуктов – всё это доводило людей до крайней степени истощения. В таком состоянии узников заставляли работать по 15—17 часов в сутки на постройке и восстановлении разрушенных дорог и мостов. Во время работы их избивали плётками, дубинками и прикладами винтовок. Всё это, наряду с инфекционными заболеваниями и сильными холодами приводило к высокой смертности узников.

Нелёгкой была и жизнь людей, оставшихся на свободе. Оккупация Павловска продолжалась 861 день. В городе был установлен жёсткий оккупационный порядок. Всё гражданское население согнали в два квартала, которые обнесли колючей проволокой. Выходить из домов разрешалось только с 7 до 17 часов. По городу были вывешены объявления: «За выход из домов во внеурочное время – расстрел», «За порчу телефонного кабеля – расстрел», «За порчу дороги – расстрел».

Агенты советской разведки доносили своему руководству:

«В населенных пунктах Слуцкого района и г. Слуцке продукты у населения полностью изъяты. Населению был отведен ряд колхозных участков с картофелем. Однако выкопанный картофель отбирался у населения уже из землянок. Немецкие солдаты в поисках продуктов обходят землянки жителей и все, что попадается под руки, отбирают. Отбирают даже приготовленную на день пищу.

Наряду с продуктами производится опись и изъятие для нужд армии теплой одежды, белья, валенок и обуви. Под этим предлогом происходит грабеж и всего домашнего имущества у населения. Отбирается полностью все белье, в том числе и женское, постельные принадлежности и т. п.

В г. Слуцке в блиндажах немецких солдат ковры, перины, подушки, белье, патефоны – награбленные у населения».

Передвижение по городу было ограничено. На каждом перекрёстке у прохожих проверялись документы. Входить в парк не разрешалось. На воротах висело предупреждение: «Проход через парк строго воспрещается. За нарушение – расстрел». В городе было вывешено также объявление коменданта г. Павловска об обязательном ношении на груди дощечки с надписью комендатуры города и личного номера регистрации.

В Павловске перед его оккупацией Областным Комитетом ВКП (б) была оставлена подпольная группа, однако она сразу же была разгромлена немцами. Предпринятые в 1942—43 гг. попытки воссоздать подполье в городе и районе не увенчались успехом Свидетель Козлов рассказывал, что в октябре 1941 г. исчез немецкий солдат и были перерезаны телефонные провода, в связи с чем были арестованы семьдесят жителей города. Двадцать из них расстреляли, остальных послали закапывать расстрелянных. Немцы не заботились о пропитании населения, и поэтому люди постоянно были заняты поисками пищи. Многие покидали Павловск с надеждой найти её в соседних деревнях. С другой стороны, в Павловск с целью обменять вещи на продукты стремились попасть жители Пушкина, где положение с продовольствием было ещё хуже. Это строго каралось. Известно, что в декабре 1941 г. немцы расстреляли 38 пушкинцев, шедших на Павловский базар. Уже к зиме 1941—1942 гг. в городе начался настоящий голод. Водопровод не работал. За водой ходили на реку Славянку. Дров не было. От голода и холода в Павловске умерло около 6000 человек. Трупы умерших хоронили в овраге у кладбища, но часто их можно было встретить валяющимися на улицах. Положение жителей Пушкина и Павловска было не лучше, чем ленинградцев в блокадном городе. В Ленинграде, хотя и по страшно сокращённым нормам, но всё же выдавались какие-то продукты по карточкам. Здесь же никто не заботился о населении. Существовали в городе лавки, но денег у людей не было из-за отсутствия работы. Устроиться на работу было очень трудно и, в основном, только за взятку. Те, кто устраивался, получали небольшой паёк, на который всё же можно было с трудом выживать. Некоторым иногда удавалось временно подзаработать на ремонтных работах, переборке картофеля или стирке белья для солдат. Лидия Осипова, переехавшая с мужем из Пушкина в Павловск весной 1942 года, одно время пыталась освоить профессию гадалки. И это у неё неплохо получалось. Многие интересовались своим будущим, особенно так называемые «кралечки» – девушки, которые пользовались покровительством немцев. Осипова писала: «29 мая. Гадание моё идёт в гору. Девки бегают. Гадать им, конечно, очень легко. Король, любовь до гроба, скорая встреча, дорога. Это главное. Все они страстно мечтают о дороге. Куда угодно, только бы вырваться отсюда».

В Павловске находились предприимчивые люди, которые пытались наладить кустарное производство. Некто Белявский, инженер по специальности, пользуясь поддержкой немцев, создал небольшую сапожную фабрику. Обращение на фабрике с рабочими было жёсткое. Нередко там использовалось рукоприкладство. Часто можно было видеть, как голодные жители выпрашивали пищу у испанских солдат, которые были добрее немцев и к тому же получали двойной паёк – от немецкой армии и от своего государства. В городе работали школа, больница и даже небольшой театр. Для обслуживания немцев и испанцев была открыта прачечная. Существовал официально организованный публичный дом, где некоторые женщины зарабатывали на пропитание. Основное население питалось только продуктами, которые можно было выменять за вещи на рынке, или овощами, оставшимися на полях. Их выкапывали иногда из-под снега. На базаре меняли вещи на хряпу, картофельные очистки, дуранду. Есть свидетельства о том, что на нём продавали и человечину. Однажды в районе рынка горожане увидели повешенного на столбе мужчину. На груди у него висела бирка – «Людоед». На базаре в Павловске комендатура проводила показательные наказания и даже организовала порку. Нередко отбирали вещи и избивали продавцов, заворачивающих товар в советские газеты. Так, в июле 1942 г. там расстреляли гражданку Митенкову А., за то, что она заворачивала ягоды в советские листовки. После освобождения города священник Травкин рассказывал, что на рыночной площади у пожарного депо была виселица. Он видел, как на ней повесили трубочиста, имя которого он не запомнил, а также учителя музыки П. П. Разумова и его жену.

В городе постоянно проводился отбор молодых людей и отправка их на принудительные работы в Германию. В конце 1942 года был объявлен набор в рабочие батальоны. Туда шла молодёжь, которую ещё не успели вывезти в Германию. Работа в батальонах давала хоть какую-то надежду не умереть с голоду. Жители города были оторваны от всякой правдивой информации. Газет не было. Радио запрещалось пользоваться под страхом смерти. Люди не знали, что их ждёт в будущем. В городе распространялись всяческие лживые слухи и, в частности, о роспуске советского правительства и разделе России на четыре области во главе которых «находились» Молотов (Поволжье), Маленков (Сибирь), Ворошилов (Север и Ленинград), Сталин (европейская часть России). Немцы из отдела пропаганды пытались создать в Павловске газету на русском языке, подыскивали для неё литературных сотрудников и даже выпустили пробный номер, но затем эта идея так и не осуществилась. В начале 1943 года усиливается эвакуация местного населения, а к лету в городе уже остаётся совсем мало жителей. Те, кто ещё остались, были страшно истощены. Даже Лидия Осипова, дневниками которой мы пользовались, заведовавшая прачечной и, следовательно, получавшая какой-то небольшой продовольственный паёк, весила 36 килограмм, что вынудило её лечь в больницу. Сохранился рассказ немецкого солдат Карла Гардии, перешедшего на сторону Красной армии 7 сентября 1942 г., который свидетельствовал:

«В Слуцке (Павловске) открыт публичный дом с русскими девушками. Разрешение на посещение даёт офицер при наличии справки от врача. Стоимость – 5 марок, две из которых идут девушке, а три – в фонд зимней помощи немецкой армии. Население живёт очень плохо. Есть приказ против жёсткого обращения, но он не выполняется. Видел двух повешенных жителей за каннибальство. Сейчас жителей переселяют в тыл – за 30 км. от линии фронта. На домах русского квартала в Слуцке надписи: „Русские! Входить и разговаривать запрещено“. Жители – кожа и кости – попрошайничают у полевых кухонь. Их отгоняют: „Вас, собак, мы ещё должны кормить! Чтоб вы околели, сброд“. Солдаты отдают в стирку бельё – расплачиваются хлебом».

К концу 1943 все начинают понимать, что война немцами проиграна, потому что они начали готовиться к отступлению и даже разрушать железнодорожные пути. При этом не только снимали рельсы, но и ровняли насыпь.

Война принесла жителям города много горя и страданий. За время оккупации погибло 6742 человека, из них расстреляно – 227 чел., повешено – 116 чел. Остальные умерли от организованного в городе голода. Только в Павловском «Детском доме», который был открыт для детей от 3 до 13 лет, насильно отобранных у родителей, с декабря 1941 по май 1942 года от голода умерло 387 (по другим данным 880) детей. Детский паёк, состоявший из 28 грамм хлеба и маленькой порции баланды, не давал возможности выжить. Детям категорически запрещалось просить еду у солдат. Когда 10-летняя девочка из детдома подошла к немецкой кухне, немцы её застрелили. Состояние детского дома, дома престарелых, больницы было ужасным. Их скорее можно было рассматривать как рассадники заразы, а не как санитарные учреждения. В аптеках и больнице отсутствовали самые необходимые медикаменты.

Свыше 6200 человек было угнано на немецкую каторгу, где около 3500 человек погибло. Таким образом, из 15 тысяч мирных жителей, оставшихся на оккупированной территории, свыше 10.242 мирных жителей погибли. Кроме этого, нацисты уничтожили в лагере для военнопленных более 1000 советских бойцов, командиров и заключенных в эти лагеря мирных граждан. Евреи в городе и сельской местности были уничтожены все поголовно.

Летом 2012 года я приезжал в Павловск для того, чтобы побывать в местах, где происходили события, о которых рассказано выше. К сожалению, ни в городской библиотеке, ни в краеведческом музее я не нашёл ни книг, ни экспонатов, связанных с событиями страшной войны. За послевоенное время изменились названия улиц. Ничем не отмечены места, где происходили расстрелы невинных людей. Территории, примыкающие к парку, ограждены заборами с закрытыми входами. К дому №8 по Садовой улице, в районе которого происходили расстрелы евреев, проход закрыт. К нему я смог пробраться только через парк по заросшей тропинке.

За оградой парка в районе Колоннады Аполлона расположен явно искусственный холм, заросший травой. Никто из находившихся рядом, в том числе парковых рабочих, не смог объяснить происхождение этого холма на совершенно ровной местности. И я вспомнил, что одна женщина в библиотеке рассказывала, что её мама почему-то всегда обходила стороной именно это место. С трудом нашёл я Пушкинскую улицу. В том районе, где сжигали евреев и коммунистов уже проложена асфальтированная дорога. Стоят дачные дома, номера их изменились, и никто не помнит о происходивших когда-то в этих местах событиях. К сожалению, отсутствует полный перечень жителей города Павловска, погибших во время оккупации города и на полях сражений. В материалах «Чрезвычайной комиссии по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков…» приводится лишь небольшой список погибших. Более подробные сведения в части жертв еврейского населения удалось установить на основании Базы данных Института Яд Вашем (Иерусалим) и книги К. Плоткина «Холокост у стен Ленинграда». Собранные по различным источникам сведения я привожу ниже. Они содержат лишь небольшую часть имён погибших граждан Павловска. Анализ этого списка говорит о том, что в преддверии оккупации, спасаясь от немцев, многим удалось, эвакуироваться в Ленинград. Но и там они не нашли спасения, и большинство из них умерли от голода. Нужно отметить, что эти люди попадали в особо неблагоприятные условия. Поскольку они не были прописаны в Ленинграде и не работали там, то в большинстве случаев они были лишены права на получение продовольственных карточек. А это обрекало их на голод и смерть. Большинство имён погибших павловчан нами забыто. Задача живущих – вспомнить о своих родных, знакомых и соседях, о жертвах той страшной войны и увековечить их имена. Есть ещё одна группа людей, подвергшихся неимоверным страданиям в годы войны. Это жители Павловска, угнанные из своих домов на принудительные работы в Прибалтику и Германию. Они не только несколько лет жили вдали от своих родных и вынуждены были заниматься подневольным трудом, но и, вернувшись домой, стали на долгие годы людьми второго сорта. Они проходили многочисленные проверки, их не принимали в институты и на престижную работу, не прописывали в крупных городах и подвергали другим ограничениям. Вопрос «Были ли вы или ваши родственникам на оккупированной территории?» исчез из анкет только в перестроечные годы.

Мирные жители Павловска, погибшие во время немецкой оккупации города:

Агрон Лазарь, 1924, еврей, погиб в Ленинграде при бомбардировке.

Агрон Доля, 1931, еврей, погиб в Ленинграде от голода.

Агрон Владимир, 1928, еврей, погиб в Ленинграде от голода.

Агрон Рива, 1898, еврейка, погибла в Ленинграде от голода.

Агрон Абрам, 1897, еврей погиб в Ленинграде от голода.

Антонов Фёдор, 1914, русский расстрелян – за связь с партизанами.

Берштейн Абрам, 1901, еврей, расстрелян.

Берштейн Самуил, 1922. еврей, повешен.

Библин Бер, 1859, еврей, сожжён.

Библина Софья М., 1863, еврейка, сожжена.

Бронштейн Мариам, 1918, еврейка, повешена.

Вольфсон Григорий, 1937, еврей, погиб в эвакуации с детским домом.

Вольфсон Хая, еврейка, погибла при бомбёжке.

Галёркин Ошер, 1893, еврей, умер от голода в Ленинграде.

Галёркина Соня, 1934, еврейка, расстреляна в гестапо.

Галёркина Хая, 1896 еврейка, повешена за попытку спасти Соню.

Герзон Ева, еврейка, погибла в эвакуации от голода.

Герзон Хава, 1888, еврейка, погибла в 1942 от бомбы при переправе через Ладогу.

Голанд Рувим, 1887 еврей, умер от голода в Ленинграде.

Гринько Александр, 1900, украинец, расстрелян.

Гутин Лёня, 1932, еврей, погиб в Крыму.

Гутин Миша, 1930, еврей, погиб в Крыму.

Гутина Лиза, 1901, еврейка, погибла в Крыму.

Давидсон Аня, еврейка, погибла в Ленинграде с двумя детьми.

Давыдов Соломон, 1899, еврей, расстрелян.

Дахин Лазарь, 1910, еврей, погиб в Павловске в 1941 г.

Думова Анна, еврейка, умерла от голода в Ленинграде в 1942 г.

Думов Миша, 1939, еврей, умер от голода в Ленинграде в 1942 г.

Иргал Серафима, 1921, еврейка, расстреляна.

Иргал Виктор, 1939, еврей, расстрелян.

Коган Беньямин, 1896, еврей. умер от голода в Ленинграде.

Каганов Буня, 1921, еврейка, убита осколком снаряда.

Каганова Соня, 1916, еврейка, убита осколком снаряда 12.09.1941.

Кадин Гершон, 1908, еврей, умер от голода в эвакуации.

Калашников Даниил Осипович, 1885, русский, расстрелян.

Кан Вульф, 1880, еврей умер от голода в Ленинграде.

Коварски Нахим, 1880, еврей, погиб при обстреле города.

Колосницин Григорий Фёдорович, 1900, русский, расстрелян.

Кольдюшев Фёдор Семёнович, 1896, русский, расстрелян.

Короушкин Иван Фёдорович, 1905, русский, повешен.

Косяк Нина, 1896, еврейка, расстреляна.

Косяк Алексей Михайлович, 1890, еврей, расстрелян.

Котиковский Иосиф, 1889, еврей, умер от голода в Ленинграде.

Лавочникова Роза, 1870, еврейка, умерла от дистрофии.

Лавочников Ефим, 1906, еврей погиб при бомбардировке.

Левин Гита, 1873, еврейка, умерла от голода в Ленинграде.

Левкович Рахиль, 1940, еврейка умерла от дистрофии; по другим сведениям, погибла во время переправы через Ладожское озеро.

Лившиц Ушер, 1890, еврей, пропал без вести.

Лившиц Нетель (Нюся), 1927, еврейка, расстреляна.

Мансурова Вера, 1886, еврейка, расстреляна в Сигулде.

Мезнова Галина, 1930, русская, расстреляна за отказ чистить сапоги немецкому солдату.

Мезнова Раиса, 1907, русская, умерла от побоев.

Митинкова Антонина, 1905, русская, расстреляна.

Митрохин Андрей Иосифович, 1915, русский, расстрелян.

Могилевский Иосиф, 1895, еврей, погиб на оккупированной территории в Краснодарском крае.

Никифоров Василий Ефимович, 1890, русский, расстрелян.

Новинский Абрам, 1893, еврей, умер от голода в Ленинграде.

Новинская Софья, 1893, еврейка, умерла от голода в Ленинграде.

Орлов, 1900, русский, убит.

Перлин Шломо, еврей, умер от голода в Ленинграде.

Покрывайло Хаим, 1880, еврей, расстрелян.

Покрывайло Клара, 1882, еврейка, расстреляна.

Пушкина Софья, 1908, еврейка, расстреляна – машинистка исполкома.

Разумов Павел Петрович, 1890, русский, повешен (по другим сведениям – расстрелян).

Разумова Лидия Зиновьевна, 1891, русская, повешена.

Романов Федор Васильевич, 1919, русский, расстрелян.

Ромм Александр, 1925, еврей, погиб в 1941 г.

Самодумская Мария, 1891, еврейка, расстреляна.

Самодумский Моисей, 1898, еврей, расстрелян.

Селезнёва Мария, 1924, русская, убита в поле.

Соркина Мина, 1896, еврейка, расстреляна.

Соколински Соломон, 1880, еврей, умер в эвакуации.

Троицкий Николай Фёдорович, 1929, русский, убит на улице.

Фельдман Михаил, еврей, умер от голода.

Филиппов Фёдор, 1902, русский, расстрелян.

Хомский Моисей, 1871, еврей, убит.

Шварцман Иосиф, 1896, еврей, расстрелян.

Шварцман Рахиль, 1898, еврейка, расстреляна.

Шварцман Римма, 1925, еврейка, расстреляна.

Шварцман Изя, 1928, еврей, расстрелян.

В Павловске есть несколько памятников, посвящённых освободителям города в 1944 г., но, к сожалению, никак не отмечена память о горожанах, погибших в годы войны. Никак не отмечены и места массовых расстрелов мирных жителей. Думаю, что мы обязаны увековечить память о погибших. Нужно всегда помнить слова, которые мы не раз повторяли вслед за Ольгой Берггольц: «Никто не забыт. Ничто не забыто!» На деле же мы о них забываем. Если у нас не хватает средств на сооружение специального памятника, то можно установить у Братской могилы рядом с обелиском павшим в борьбе за дело пролетарской революции отдельную памятную доску с надписью о том, что на этом месте немецкими оккупантами в 1941—1943 гг. производились массовые расстрелы жителей Павловска. Не важно, что уже прошло много времени со времени немецкой оккупации города. Ведь установили же пушкинцы через пятьдесят лет памятник «Формула скорби» в память о погибших евреях, а через семьдесят лет памятную доску на стенах часовни Святого князя Игоря Черниговского, напоминающую о трагических событиях в городе в годы войны. Памятник истребительным батальонам в 2012 году был дополнен специальной плитой со списком бойцов, погибших при обороне города. Надо уже давно перейти от общих понятий – «Жертвы немецкой оккупации», «погибшие мирные жители» к составлению и увековечению поимённого Мартиролога павших в годы войны. Сделать это надо сейчас, пока ещё живы последние свидетели военных событий. Повторюсь: в Павловске в годы войны погибло 10.242 мирных жителей. Знаем мы всего лишь 81 имя. Менее одного процента!

Пример бережного отношения к памяти своих соотечественников, погибших во время Второй мировой войны на территории Ленинградской области, показывают, как это ни парадоксально, наши бывшие враги – немцы. Благодаря инициативе немецкого Народного союза по уходу за воинскими захоронениями при поддержке местных органов в селе Сологубовка Ленинградской области было создано самое крупное в Европе захоронение немецких солдат. На нём предполагается перезахоронить ок. 80 тысяч останков немцев, в том числе и когда-то погребённых в Павловских парках. На установленных в местах перезахоронения обелисках высечены имена. Помнят о своих бывших гражданах в Чешской республике, где на стенах одной из пражских синагог записаны 80000 имён чешских евреев, погибших в годы Второй мировой войны. Однако я не слышал о том, что где-то отмечено место гибели и захоронений жителей Павловска, безвинно погибших в годы войны и оккупации города. Не слышал и о том, что когда-то проводятся мероприятия по их поминовению. В этом отношении может быть интересен опыт и традиции Израиля, где в весенние дни в преддверии радостного для израильтян праздника Дня Независимости государства проводятся трогательные и торжественные Дни памяти. Первый из них – скорбный день памяти шести миллионах евреев, погибших в результате Холокоста в годы Второй мировой войны, из которых около четырёх миллионов мы знаем поимённо. В течение двух минут по всей стране звучат сирены. Останавливается общественный транспорт, люди выходят из своих автомобилей и замирают в молчании. Прекращают свое движение и пешеходы. Памятные церемонии проходят по всей стране. В израильском парламенте зачитываются имена погибших в годы Холокоста. Несколько позднее, непосредственно перед Днём Независимости, на всех кладбищах страны проходят церемонии поминовения погибших во время боевых действий и в результате террористических акций, списки которых ведутся непрерывно с 1880 (!) года.

Сейчас мало что напоминает в Павловске о печальных днях прошедшей войны. Может быть, только отметины от осколков на колоннах Аполлоновой Галереи да разрушенное советской артиллерией в 1943 г. здание дворца графини Самойловой.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.