Луга и Лужский район

Луга была оккупирована немецко-фашистскими захватчиками с 24 августа 1941 г. по 12 февраля 1944 г. После оккупации она стала тыловой базой группировки 18-й немецкой армии, осаждавшей Ленинград. Через Лугу вели к фронту железнодорожные и шоссейные коммуникации. В городе базировалась 285-я охранная дивизия, полк дивизии «Бранденбург» и подчиненные им части. В первые же дни оккупации за городским мостом на территории нынешнего стадиона немцы был устроен самый крупный пересыльно-фильтровочный лагерь для советских военнопленных «Дулаг-320». В основном там содержались пленённые солдаты 41-го стрелкового корпуса, защищавшего Лужский оборонительный рубеж. Позже возникли и другие лагеря.

Среди военнопленных немцы выявляли и расстреливали комсостав, политработников и рядовых коммунистов, представителей советской власти, евреев, цыган. Пленные сидели прямо на земле, а зимой на снегу. Рассказывают, что из лагеря доносился постоянный вой голодных измученных людей. На стадионе была съедена вся трава. В лагере свирепствовали тиф и дизентерия. За сутки от болезней и голода умирали до двухсот человек. Тысячи останков погибших пленных лежат и поныне под домами и огородами. Об этом свидетельствуют раскопки, которые на протяжении ряда лет проводились здесь поисковым отрядом «Лужский рубеж» под руководством Вадима Сергеевича Шитц.

Массовые расстрелы пленных производились под западным склоном Лысой горы. Расстреливали узников эсэсовцы, эстонская жандармерия, украинская полиция. А хоронить их немцы заставляли русских военнопленных, которых впрягали в телегу по шесть-восемь человек и заставляли свозить мертвецов в ямы на бывшем кирпичном заводе. Там их слегка присыпали землей и на них клали новых. И так каждый день.

Жестоко относились оккупанты и к мирному населению. Постоянно проводились регистрации и перерегистрации населения. Всех жителей в возрасте от 14 до 65 лет брали на учет для выполнения трудовой повинности. Был введен комендантский час. Передвижение за пределами города разрешалось только по специальным пропускам. Жители пребывали в постоянном страхе перед произволом гитлеровцев, боялись угона в Германию. Виселица, стоявшая в центре города на углу проспекта Кирова и переулка Связи, почти никогда не пустовала, трупы с нее не снимали по несколько дней. Людей казнили за связь или по подозрению в связи с партизанами, за уклонение от работ, за нарушение комендантского часа, по навету прислужников. Убивали коммунистов, евреев, цыган. Вешали мужчин, женщин, стариков и детей. Расстрелы проходили в районе Рижского переулка и нынешнего автотранспортного предприятия.

Жители города голодали, с трудом добывая скудную пищу: перекапывали брошенные картофельные поля, меняли вещи на продукты. Шли на немецкую биржу труда. Те, кто работал, получали скудный паек. Так, дорожным рабочим раз в две недели выдавали полтора килограмма хлеба с опилками и столько же муки, 100 граммов патоки или сахара. Особенно тяжело было беженцам. Их в начале войны скопилось в Луге втрое больше, чем составляло все довоенное население города. Несчастным негде было приткнуться, и они умирали прямо на улицах, гибли от голода, холода, болезней, разбредались в поисках милостыни по деревням.

Наиболее жестоко нацисты относились к евреям. Перед войной в Луге проживало более 500 евреев. Часть их эвакуировалась, а оставшиеся были убиты. Точное место расстрела не установлено. Свидетелям запомнилось, как нацисты издевались над местными евреями и пригнанными из других городов Ленинградской области, которых конвоировали двумя колоннами по несколько сот человек. Старожил Луги И. А. Павличук был свидетелем этих событий. Он рассказывал, что первую группу численностью около 300 человек проводили на базарную площадь в начале сентября. Продержав людей за забором рынка пять дней, их отправили в Псков, погрузив в два товарных вагона. В эти дни пребывания в Луге евреев-мужчин привлекли к самым унизительным и позорным работам: очистке и вывозке нечистот из помещений комендатур, солдатских казарм и присутственных мест. Впряженные в крестьянские телеги, загруженные пустыми бочками, по семь-восемь человек, они объезжали перечисленные выше помещения и очищали в них выгребные ямы, отвозя груз на тюремные огороды у речки. Через несколько дней по проспекту Кирова в направлении старого городского рынка вели вторую колонну евреев, численностью 300—400 человек: мужчин, женщин, стариков, старухи и детей. На рукавах у них была надпись: «юден», а на груди матерчатые шестиконечные звезды. Вероятно, это были евреи, пригнанные из Гатчины, Тосно Любани или Чудова. Колонну евреев сопровождали пять охранников с овчарками на поводках и четыре автоматчика-эсэсовца с унтер-офицером. Отдельных евреев Павличук ещё встречал в городе в 1941 году. Так, в ноябре он встретился с человеком, толкавшим впереди себя тележку с бочкой. Следом за ним вышагивал краснорожий немецкий солдат с карабином на плече и дымящейся трубкой в зубах. В маленьком седеньком человеке он узнал еврея – лужанина Якова Моисеевича – провизора городской аптеки. На левом рукаве его коричневого пиджачка белая повязка с надписью «юден», а со спины и груди отличительная желтая звезда… Через год И. А. Павличук видел двух девушек – евреек, работавших на строительных работах на охраняемом объекте за двойным рядом проволочных заграждений. Они скрывались от преследования в сельской местности, но их обнаружили и отправили с полицейскими в Лугу. Больше в Луге евреев не встречали

После освобождения города оказалось, что из тридцати тысяч местных жителей, проживавших в довоенной Луге, в городе осталось лишь около четырех тысяч человек. По данным комиссии, созданной после освобождения города, в период оккупации в Луге только в фашистских застенках погибло 1100 человек, более 1500 угнано на каторжные работы, замучено более 12.000 военнопленных.

В Луге было гетто. Евреев заставляли или нашить на одежду желтые звезды. Под Лугой было обнаружено несколько массовых захоронений, в одном из них – около 600 сожженных тел, что было очень характерно для убийства евреев – расстрелянных сжигали.

Сохранились в памяти имена некоторых евреев, военнослужащих, погибших в годы войны:

Галёркин Абрам, 1914.

Ганелин Залман, 1904.

Гиндельман Исак, 1914.

Гордин Михаил, 1912,погиб в партизанском отряде.

Зельцер Гершл, 1917.

Марьясин Абрам.

Мнушкин Александр, 1883.

Рабинович Михаил, 1911.

Райгородский Борис, 1925.

Розенбаум Арон, 1895.

Сандлер Ефим, армия.

Фальценович Роман, 1895.

Фирман Исак, 1915.

Фрейман Владимир, 1928, убит в лагере.

Шапочник Меир, 1929.

Гражданские лица:

Бенски Этил, 1917 (Осьмино).

Берлович Ирина.

Гомберг Александр.

Гутнер Рахиль.

Деуль Ента, 1895.

Закштейн Соня, 28 лет.

Зиневич Николай.

Зиневич Татьяна.

Зиневич Валентина.

Иголь Елена с 2 детьми.

Крафт Павел.

Крафт Евгений.

Кушель Рахель, 1915 (Осьмино).

Лапидус Сара (Осьмино).

Левинтович Мера, 1922.

Левинтович Лея, 1898 (Осьмино).

Левин Рахель, 1918 (Осьмино).

Левин (Осьмино).

Марцевич Людмила.

Рипуш Евгения с 1 ребёнком.

Таль Елена.

Тейц Шимон, 1919.

Хайкина Маша, 1921.

Хнох Марк, 1870.

Хнох Елена, 1890.

Хольдуан Нина.

Шнайдерман Шейндл и трое её детей.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.