VIII

VIII

Пока я медлил, сидя над рекой,

            На воду глядя, темную, как рок,

Я вдруг услышал разговор другой

            И различить двоих тотчас же смог —

Под вязом сидя, спинами к стволу,

Глядели они на реку сквозь мглу.

— Не знаю на земле я никого,

            Кто б среди горестей утешен был,

            Хоть шанс в борьбе суровой получил:

Нужда во всем — знак жребья моего.

— Следим мы за рекою и всегда

Заметим все плывущие суда,

А те, что затонули, — никогда.

— Ведь не просил добра я тучных груд,

            Ни власти, ни богатства, ни чинов, —

            Лишь был бы честный хлеб да теплый кров,

Да сон в награду за тяжелый труд.

— Каким бы кротким ни был, за всех нас

Возвысит лютой ненависти глас,

Кляня Судьбы бесчувственной указ.

— Кто долей жалкой пригвождает взор?

            Я, видимо, — но жалче всех сирот

            Пусть буду я, — чем быть как Тот, как Тот,

Кто создал нас на собственный позор.

И самой гнусной твари весь порок

            С Твоим злом не сравнится, Бог-Господь,

            Создавший скорбь и грех! Любая плоть

Вражду к Тебе питает. Вот зарок:

Всей ради власти, словословий, хвал

            И храмов, что Тебе возведены,

            Я б не признал постыднейшей вины

В том, что тогда людей таких создал.

— Как будто Враг, Творение и Бог —

Безумен каждый, вздорен и жесток —

Скропали их, когда Он был далек!

Мир крутится, как жернов, тяжело

И мелет жизнь и смерть, добро и зло

Бесцельно и безумно, как взбрело.

Безбрежна и полна Река Времен,

И жернов слепо мелет испокон —

Кто знает, может, износился он.

Будь люди зорче, поняли б без слов:

Не прихоти людской вращать жернов,

Он их не глядя размолоть готов.

Но так ли мир жесток, как тот речет?

Намелет он сейчас года забот,

А после в смертный прах навек сотрет.