Глава 6 Переезд в Балтимор

Мне кажется, образцы для подражания сегодня существуют не для того, чтобы их ставили на пьедестал. Они – больше ангелы со сломанными крыльями

Тупак Амару Шакур

– Алло, Афени, я сегодня не приду. Меня арестовали…

Легз сообщает о том, что его арестовали за мошенничество с кредитными картами в декабре 1985 года. Спустя пару месяцев, пока над Легзом шло следствие, Афени сидит в своей спальне и бесцельно переключает каналы на телевизионном пульте. Неожиданно в одном из новостных выпусков мелькает знакомое лицо. Ведущая новостей сообщает, что в Калифорнии был арестован Мутулу Шакур, преступник, вот уже несколько лет входивший в число самых разыскиваемых преступников страны. Афени много лет ничего не слышала о бывшем гражданском муже, но сейчас это известие окончательно подкашивает ее.

В период 1983–1984 годов в их семье воцаряется некое подобие благополучия. Афени справляется со своим пристрастием и больше не употребляет тяжелых наркотиков, а Легз начинает более или менее зарабатывать. Денег, которые он приносит, хватает на то, чтобы Афени могла спокойно воспитывать детей и не думать о пропитании. Женщина очень заботится о духовном воспитании детей. Все так же она подбрасывает им новые книги, все так же любит по вечерам обсуждать прочитанное, однако дальше этого ее воспитание не распространяется. Школу Тупак и Секейва посещают время от времени, предпочитая большую часть своего времени проводить на улицах Восточного Гарлема или, на крайний случай, в театре «Аполло», в котором то и дело сейчас ставят все новые пьесы.

Арест Легза подкосил всех. Афени вновь упала в черную пропасть депрессии. Тупак и Секейва очень долго не могли свыкнуться с мыслью, что в их жизни больше нет смешного и немного невезучего отчима. По вечерам сын Афени плачет и пишет стихи, которые никогда бы не осмелился кому-то дать почитать. Писать стихи в Гарлеме было не очень-то безопасно. А вот искусство диссить пригождалось часто. Невысокий, щуплый подросток мог стать легкой добычей старшеклассников, но каждый раз, когда его хотят задеть, он начинает рифмованно отвечать. После того, как он заканчивает дисс, люди обычно какое-то время молчат, а затем хлопают по плечу и отпускают странного, но без сомнения талантливого парня.

И вот наступает день, когда нужно внести арендную плату за квартиру. У Афени нет денег и попросту не откуда их взять. Женщина идет на крайние меры и звонит сестре в Балтимор. Та отказывается помочь Афени, мотивируя свое решение тем, что Афени все равно потратит их на наркотики. И вот мать Тупака и Секейвы звонит родственникам Мутулу, в Балтимор. Они уже очень давно не общались, но родственники бывшего мужа всегда неплохо к ней относились.

– Афени… Мы не можем дать тебе деньги, но ты можешь приехать к нам с детьми и пожить у нас какое-то время, – отвечает двоюродная сестра Мутулу Шэрон.

На тот момент кажется, что Нью-Йорк окончательно отверг самозванку из Северной Каролины. Пора признать, что она так и не стала частью Большого яблока, пора попробовать начать жизнь с чистого листа. Легз, к которому Афени регулярно ходит на свидания, поддерживает ее в этом решении. По крайней мере, в Балтиморе Афени есть к кому обратиться за помощью, а это не так уж мало. Он просит Афени даже не пытаться найти ему адвоката, так как из-за этих трат детям попросту нечего будет есть.

И вот Афени вместе с детьми отправляется в Балтимор, штат Мэриленд. Город неподалеку от Чесапикского залива поначалу благосклонно принимает гостей, но вскоре жить здесь будет все труднее.

Сейчас же Афени поселилась у родственников Мутулу и твердо намерена начать здесь жизнь с чистого листа. Женщина развивает бурную социальную активность, находит бывших товарищей по партии, без конца ходит на различные митинги и марши протеста. Несколько месяцев она обивает пороги социальных служб, но все же добивается того, чтобы ее поставили в список нуждающихся в пособии по безработице. Здесь оказывается, что нужно как минимум ходить на собеседования либо осваивать новые профессии. У Афени нет никакой профессии. Она хотела было устроиться социальным работником, но ей не хватает опыта, да и внешний облик ее не внушает сейчас доверия. Тогда женщина решает записаться на компьютерные курсы, а все свободное время твердо намерена тратить на воспитание детей.

Спустя пару месяцев Афени звонит кто-то из друзей и сообщает, что Легза оправдали и выпустили из тюрьмы. За неделю у мужчины так и не нашлось времени позвонить Афени и детям. Это больно ранит женщину. Тупак же, узнав о том, что отчим на свободе, предлагает переехать назад в Нью-Йорк. Сын Афени умеет убеждать. Женщина уже готова паковать вещи, как вдруг ей звонят из публичной больницы в Нью-Йорке. Оказывается, номер Афени в Балтиморе был записан у Легза в графе экстренных контактов.

Балтиморская школа искусств. 2010-е гг.

«Дни уходят в прошлое и они проходят мимо. Время движется быстрее. Нет времени, чтобы тратить его впустую»

(2Pac)

Уже спустя какое-то время выясняется, что Легз не был причастен к той афере с кредитками. Был причастен к сотне других, но не к этой. В тюрьме ему приходилось далеко не сладко. Несколько раз его жестоко избивали. На свободу он выходит через несколько месяцев, но здоровье его уже надломлено. Жизнь на свободе пугает своей неустроенностью, а старые кредиторы уже жаждут пообщаться с ним. Через семь дней после освобождения Легз умер от сердечного приступа.

Я не мог в это поверить. По ночам я плакал и пытался выразить свою боль в стихах. Легз был по-настоящему дорог мне, я долго не мог смириться с этой потерей.

Тупак Амару Шакур

Средняя школа Роланд-Парк, в которую записывают Тупака и Секейву, расположена на севере Балтимора. Пособия, которое теперь получает Афени, хватает на то, чтобы оплатить небольшую квартирку на первом этаже полуразрушенного дома в двух кварталах от школы. У них едва хватает денег на еду и совершенно нет денег на одежду и обувь. Подростку, у которого из вещей есть один свитер, одна куртка и одна пара кроссовок, приходится в школе для белых трудно. Это неплохая публичная школа, в которой в основном учатся дети обеспеченных родителей. Ни по уровню знаний, ни по статусу, ни по цвету кожи Тупак не вписывается сюда. Над ним насмехаются и считают белой вороной. Его не бьют, здесь это не принято, но и не принимают.

Он пришел к нам в школу чуть позже начала учебного года, где-то в середине ноября. В первый же день он опоздал и заявился в класс посередине занятий. На нем были мешковатые штаны из темно-синей ткани, больше похожие на часть хирургической униформы. Отворот каждой штанины был подхвачен металлической скобой. Еще на нем была рубашка, заправленная в штаны. Это был до ужаса худой подросток, и штаны то и дело норовили свалиться с него, поэтому они были подпоясаны чем-то вроде шнурка. Волосы были взъерошены, как будто у какого-то неумелого подражателя Бобби Брауна. Он улыбнулся и обнажил уродливые брекеты. На каждом зубе были специальные анкеры, но объединяющей их проволоки не было.