III. Уходящее хулиганство
III. Уходящее хулиганство
Твой иконный и строгий лик
По часовням висел в рязанях.
С. Есенин
В «Москве кабацкой» впервые явственно и не случайно прозвучала у Есенина тема любви. Но не случайно переплелась эта тема с темой хулиганства. Грустной лирике любви предшествуют раздумья поэта о своей черной гибели, о смерти «на московских изогнутых улицах», о пропащей кабацкой гульбине, над которой чадит мертвячиной, нежным признаниям предшествует рожденное отчаяньем решение:
Брошу все. Отпущу себе бороду
И бродягой пойду по Руси,
надрывный крик под желтую грусть гармоники: «Май мой синий! Июнь голубой!» После таких стихов понятнее любовь хулигана:
Это золото осеннее,
Эта прядь волос белесых,
Все явилось, как спасенье
Беспокойного повесы.
Перед нами одна из типичных эпических ситуаций. Рядом с образом героя возникает образ героини, мы видим златокарий омут ее глаз, подернутых усталостью и кротких; стеклянный дым волос; строгий, как на иконах, лик; легкий стан и нежную поступь; знаем ее возраст:
О, возраст осени! Он мне
Дороже юности и лета;
ее прошлое:
Чужие губы разнесли
Твое тепло и трепет тела.
И она – не далекий адресат его стихов, встающий лишь пред воображением поэта, – она наглядно, так же, как и сам герой, присутствует в этих стихах, герой беседует с нею, смотрит ей в глаза:
Потому и грущу, осев,
Словно в листья, в глаза косые,
может сказать, обращаясь к ней: «Дорогая, сядем рядом». Создается иллюзия развертывающегося действия. Но встреча героя с героиней, его любовь – не отдельный, обособленный, завершенный в себе эпизод, – это одна из глав целого романа; от этой встречи протягиваются нити в прошлое и будущее героя. И в общей композиции этой главы так многозначительно звучат, казалось бы, такие неудачные, лирически-невыразительные, почти безвкусные строчки:
В первый раз я запел про любовь,
В первый раз отрекаюсь скандалить,
их мы воспринимаем так же, как и слова действующих лиц в обыкновенном романе: не как ценное само по себе выражение обособленной лирической эмоции, а как симптом переживаний героя. В разгульных, кабацких стихах Есенина мы не столько искали созвучий с нашими собственными настроениями, сколько ждали от них вестей о судьбе лирического героя; так и здесь, в этих любовных стихах мы не столько ищем оформления для своих собственных переживаний (что нового, еще неоформленного другими сказал в них о любви поэт, если отбросить конкретную ситуацию и конкретного героя?), – мы тоже ждем от них вестей о судьбе героя. Сам поэт связывает свою любовь с настойчивым глубоким раздумьем о своей судьбе. И когда он говорит возлюбленной:
Твой иконный и строгий лик
По часовням висел в рязанях,
– здесь не простое, зрительно-убедительное сравнение, недаром дальше идут покаянные строчки:
Я на эти иконы плевал.
Чтил я грубость и крик в повесе.
Любовь воспринимается как возврат к утерянному спокойствию. Этим она и нужна поэту, которому
Разонравилось пить и плясать
И терять свою жизнь без оглядки.
Характерно, что поэт, ощущавший кабацкую бесшабашность и пропащую гульбу как проявление русской, национальной стихии, – в той же стихии ищет исхода, успокоения, к ней хочет приблизиться через любовь:
Ты такая ж простая, как все,
Как сто тысяч других в России.
Но любовью не завершается круг романа, здесь еще нет развязки: по мере того, как растут слова «самых нежных и кротких песен», растет и грустная уверенность, что эти песни запоздали, что поэту пора встречать неприхотливый приход своего сентября. Если в начале главы, когда в его сердце лишь заметался голубой пожар, когда только мечталось о том, чтобы тонко касаться руки, – имя возлюбленной звучало для героя прохладой, то тем же осенним холодком овеяны все дальнейшие встречи:
Ты целуешь, а губы, как жесть,
Знаю, чувство мое перезрело,
А твое не сумеет расцвесть.
В этой грустной, непоправимой уверенности – завершение любви, завершение главы, эпизода, но не развязка романа, ибо тема любви подчиняется другой, более сильной, более углубленной теме: читатель следит за судьбой человека, ощутившего в себе брожение какой-то буйственной стихийной силы, мятежной тоски и надломившегося под ее напором.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.