История шестая, рассказанная серебряным шиллингом 1697 года выпуска

История шестая, рассказанная серебряным шиллингом 1697 года выпуска

Не буду зря хвастаться, скажу сразу: я ничем не примечательная монета. Не крона, но и не мелочь какая-нибудь, вроде пенса. Таких, как я — тысячи. И мы все были отчеканены в лондонском Тауэре. Почему в Тауэре? Да потому что там находился государственный Монетный двор — Минт.

Если бы вы попали в Тауэр в те годы, когда шла Большая перечеканка, вам бы не пришлось долго искать Минт. Далеко вокруг разносился грохот его работающих станков, от его плавильных печей поднимался в небо черный дым. Минт располагался в узком проходе между внутренней и наружной крепостными стенами, протянувшимися от Колокольной башни до Соляной.

Впервые я осознал себя в тот момент, когда мощный удар пуансона выбил на мне рисунок. Я упал в большую корзину на груду таких же, как я, блестящих новеньких шиллингов. В ту же секунду чья-то рука захватила из корзины горсть монет, и я оказался на ладони человека с сумрачным лицом и сурово сдвинутыми бровями.

— Смотри внимательно, Джон, — произнес он. — Вот результат моих трудов. Полновесные монеты. С четким рисунком с обеих сторон и с рифлением по ободку.

Молодой человек, которого назвали Джоном, послушно стал нас рассматривать, но тут послышался чей-то голос:

— Господин смотритель!

Человек, держащий нас на ладони, быстро повернулся, и тут произошла маленькая случайность, которая и привела к тому, что именно я рассказываю вам эту историю. Рука человека, которого назвали смотрителем, дернулась, и я, не удержавшись на его ладони, свалился на рукав его камзола, а потом соскользнул вниз и застрял за широким отворотом рукава. Никто моего исчезновения не заметил. Смотритель ссыпал остальные шилинги обратно в корзину и вдвоем с Джоном подошел к окликнувшему его человеку.

— Хочу представить вам, Холл, моего родственника Джона Ньютона, — сказал он. — С завтрашнего дня он будет работать в Минте писцом. Джон, это Томас Холл, мой главный помощник.

— Рад познакомиться, мистер Ньютон, — улыбнулся Холл молодому человеку. — А скажите-ка, вы уже получили наказ, который наш уважаемый смотритель дает каждому новому работнику Минта?

Джон серьезно кивнул и с выражением произнес:

— «Не доверяй ничьим расчетам, кроме собственных, не доверяй ничьим глазам, кроме собственных!»

— Пойдемте с нами, Холл, — предложил смотритель. — Я показываю Джону Минт.

И они (а с ними, как вы понимаете, и я) зашагали по улочке, вымощенной булыжником. Джон с изумлением смотрел по сторонам. Справа и слева над улочкой нависали старые двухэтажные деревянные здания, прилепившиеся прямо к каменным стенам крепости: мастерские, конюшни, цеха, каретные сараи, жилые дома. Повсюду мелькали фигуры рабочих в кожаных фартуках. Вокруг стоял страшный шум, в котором с трудом можно было различить крики людей, ржание лошадей и грохот машин. Вскоре они оказались на площадке, занятой плавильными печами. Джон глотнул дыма и закашлялся.

— Видишь, — показал ему смотритель, — сюда из казначейства привозят слитки золота и серебра, в которые уже переплавлены старые монеты.

В углу площадки стояли повозки, с которых рабочие сгружали слитки.

— В Минте слитки снова идут в переплавку. Золото плавят в тиглях из обожженной глины, серебро — в железных котлах, вмазанных в печи, — объяснял Холл.

И уж поверьте мне, я смотрел на все это сквозь крохотную дырочку суконного отворота с интересом не меньшим, чем Джон. Так вот с чего я начинался!

Мастера зачерпывали ковшами на длинных ручках расплавленный металл и выливали его в формы. Когда металл застывал, получались полосы.

Мы перешли к машинам с валками. Их приводили в движение лошади, беспрерывно ходившие по кругу. Вот бедняги! Лучше уж быть шилингом, чем лошадью в Минте.

— Посмотри, Джон. Полосы прокатывают между стальными валками несколько раз, доводя их до нужной толщины, а следующая машина вырезает из полос круглые заготовки монет. Потом каждую кругляшку взвешивают. Вес монеты строго определен.

— А если вес окажется неправильным? — поинтересовался Джон.

— Лишний металл спиливают, — пояснял Холл, — а слишком легкие заготовки отправляют обратно в переплавку.

— А теперь спускаемся в святая святых Минта, — предупредил смотритель. — Сейчас ты увидишь, как монеты получают защиту от фальшивомонетчиков.

Мы прошли в специальное помещение, у входа в которое стояла охрана. За работающим станком сидел мастер.

— Мастер прокатывает монеты ребром по стальным полоскам с гравировками: это или простое рифление или рифление с надписями, — показывал Холл. — Фальшивомонетчикам очень трудно подделать такие монеты! Кроме того, у такой монеты нельзя отрезать края, как это часто делали со старыми монетами, не имевшими рифления по ребру.

Мы вновь оказались на улице.

— С прессом для чеканки ты уже знаком, — подвел итог Холл. — Значит, все секреты Минта видел.

— И учти, — заметил смотритель, — Работа тебе предстоит сложная. Минт работает по двадцать часов в сутки. Сейчас от Минта, а значит, и от нас, зависит будущее Англии. Мы должны как можно быстрее закончить перечеканку всей монеты.

— Вам повезло, Джон, — сказал Холл. — В Минте никогда еще не было такого смотрителя, как ваш покровитель Исаак Ньютон. Никто не разбирается в делах Минта лучше него.

После того, как мы расстались с Холлом, смотритель сказал Джону:

— Первое время можешь пожить здесь, в Минте, в доме смотрителя. Он пустует. Я снял дом неподалеку от Тауэра, на Джермен-стрит. После тихого Кембриджа Минт мне показался адом. А сейчас едем ко мне.

Пройдя мимо башни и нырнув под арку ворот, мы вскоре оказались за пределами Тауэра и сели в экипаж. Кучер взмахнул кнутом, лошади рванулись вперед, и через несколько минут мы уже входили в дом, в котором жил смотритель.

За тяжелой дверью оказалась лестница с резными перилами, ведущая наверх. Тут же выбежала служанка в чепце и переднике. Она взяла плащи у смотрителя и Джона. На лестнице послышались легкие шаги, и перед нами появилась молодая девушка. Не мне судить о женской красоте, но, по-моему, она была настоящей красавицей.

— Кэтрин! — воскликнул Джон. — Кэтрин Бартон!

— Джон! — девушка от радости захлопала в ладоши. — Я сто лет тебя не видела. Дядюшка, дорогой, вот это сюрприз!

Смотритель посмотрел на девушку. Суровое выражение его лица смягчилось. Складки на лбу разгладились.

— Когда Кэтрин закончила школу, я предложил ей перебраться в Лондон, — объяснил он Джону. — Ты ведь знаешь: ни ее бабушки, ни ее матери уже нет в живых.

— Ах, дядюшка, простите, — спохватилась Кэтрин, — я бежала, чтобы отдать вам письмо, которое доставлено час назад. Оно от господина Бернулли.

Смотритель взял письмо и снова нахмурился.

— Прими гостя, племянница. А я должен немного отдохнуть. Я очень устал сегодня.

Кэтрин радостно потащила Джона в гостиную. А мы со смотрителем оказались в небольшой комнате с малиновыми шторами и жарко пылавшим камином.

Усевшись в кресло у стола, смотритель сломал сургучную печать и стал читать письмо.

— Вот как! Да это вызов! — вдруг воскликнул он и даже пристукнул кулаком по столу. — Ну что ж, я принимаю его.

В комнату заглянула Кэтрин.

— Дядюшка, пора обедать.

— Кэтрин, послушай только! — смотритель потряс письмом. — Бернулли еще летом опубликовал математическую задачу и предложил всем желающим попробовать решить ее: какой вид будет иметь кривая, которую опишет тело, брошенное горизонтально поверхности земли? Задача о брахистохроне!

— Но, дядюшка, вы же знаете, я мало что понимаю в математике! — взмолилась Кэтрин. — Пойдемте лучше обедать. Джон расскажет линкольнширские новости.

— Бернулли утверждает, что за прошедшие полгода задачу решили трое: Лейбниц и два его ученика, — не слушая племянницу, продолжал говорить смотритель. — Я приступаю к решению этой задачи сегодня, в четыре часа дня. Ты будешь моим свидетелем, Кэтрин.

Эх, жаль, — подумал я, — что шиллинги не могут быть свидетелями. Ведь я присутствую при интереснейшем событии!

Кэтрин и Джон так и не дождались дядюшку к обеду. И к ужину тоже. Он работал всю ночь. И закончил в четыре часа утра.

— Готово! — воскликнул он. — Я решил ее! Поделом иностранцам отвлекать меня от службы королю!

Столкнув со стола кучу исписанных листов, он подошел к окну и распахнул его. Не обращая внимания на холод, ворвавшийся в комнату, он жадно вдохнул утренний воздух и с наслаждением потянулся, вскинув над собой руки… О, нет, только не это! — только и успел подумать я. И тут же выпал из-за отворота рукава. Лететь, правда, долго не пришлось. Я звонко щелкнул ребром о камень, которым была вымощена садовая дорожка, срикошетил в сторону решетки сада, лихо пролетел между ее прутьями и приземлился на мерзлую землю.

Еще не хватало затеряться где-нибудь в грязи! И это после такого блестящего начала! Но я напрасно беспокоился. Новенькая серебряная монета долго без хозяина не останется, вы же понимаете. Прошло совсем немного времени, и меня подобрал какой-то мальчишка.

— Шиллинг! Новенький! — с восторгом завопил он, схватил меня и помчался… Куда? О, это уже совсем другая история.