III

В начале февраля Набоковы покатили по обледенелым дорогам в Гарвард — собирать последние крупицы материала к «Евгению Онегину». Они поселились в номере 10 отеля «Континентал апартментс», Чонси-стрит, дом 16²¹.

Как всегда в Гарварде, они много времени проводили с друзьями — с Гарри и Еленой Левинами, с Билли и Элис Джеймсами, Михаилом и Татьяной Карповичами, Артуром и Мэрион Шлезингерами, Уилмой и Чарльзом Керби-Миллерами, с Хорхе Гильеном, Сильвией Беркман. В доме Левинов на Киркленд-Плейс Набоковы встретились с Джоном Дос Пассосом, пребывавшим в тот момент в веселом и добродушном настроении²².

Там же они ужинали с Эдмундом и Еленой Уилсонами, поселившимися в собственном доме на севере штата Нью-Йорк. Эдмунд Уилсон лелеял мечту, что его друзья — такие знаменитые поэты, как У.X. Оден и Эдвин Мьюир, — помогут ему составить уникальную домашнюю антологию поэзии, украсив окна его дома в Талкотвиле строчками своих стихов, нацарапанными алмазным карандашом. Набоков тоже согласился участвовать в составлении антологии. Уилсон и Набоков договорились встретиться в доме Левинов до прихода Гарри с работы. Уилсон принес с собой стекло и алмазный карандаш, и, чтобы никто им не мешал, они удалились в кабинет Левина. Когда Гарри Левин вернулся и увидел, что дверь в кабинет закрыта, — он всегда оставлял ее настежь, — он, естественно, ее отворил. Уилсон повернулся, сделал знак не входить и велел Левину закрыть дверь. Левин побледнел и, заметив, что не привык, чтобы его выгоняли из его же кабинета, хлопнул дверью и ушел наверх. Набоков сказал Уилсону («который немного толстокож, тогда как я, может быть, немного тонкокож», добавляет Левин), что тот вел себя невежливо и должен извиниться перед хозяином дома. Уилсон извинился²³.

Набоковы постоянно виделись с Дмитрием, который обучался вокалу, фортепьяно, немецкому языку и музыковедению в музыкальной школе Лонги, находившейся прямо за углом от их пансиона. По-прежнему считалось, что Дмитрий переводит «Героя нашего времени», но гонки на стареньком «эм-джи» влекли его куда сильнее, чем лавры переводчика. Покоробившийся, разбухший от влаги том Лермонтова постоянно лежал раскрытым, и под снегом, и под дождем, в кабриолете с ненатянутым верхом. Всякий раз, проходя мимо, Набоков отмечал в дневнике, как мало продвинулся перевод, а чаще с отчаянием констатировал, что книга по-прежнему открыта на той же странице — это означало, что заканчивать работу придется ему самому²⁴.

А у него в Кембридже была и своя работа. Уходя в полугодовой отпуск, он надеялся, что сможет сочетать поиски последних материалов к «Евгению Онегину» и составление сборника своих лекций по европейской литературе. Но «Евгений Онегин» продолжал расти. Даже полностью сосредоточившись на этой работе, Набоков трудился безостановочно — в Уайденеровской библиотеке и в гостиничном номере, делая заметки, конспектируя, работая над текстом²⁵.

Как-то в воскресный день в конце февраля, перелистывая книжное обозрение «Нью-Йорк таймс», он обнаружил в рубрике Харви Брейта «В книги и из книг» заметку о литературной перебранке, которую вызвал в Англии роман под названием «Лолита». В конце января Джон Гордон, издатель скандальной газеты «Санди экспресс», ополчился на Грэма Грина за его положительный отзыв о романе Набокова: «Без сомнения, это самая грязная книга, какую я когда-либо читал. Настоящий разгул порнографии… Того, кто опубликует или станет продавать ее здесь, безусловно ждет тюрьма. Я уверен, что и „Санди таймс“ согласна с моим мнением, хотя они и разделяют мое отвращение к цензуре». Грэм Грин ответил ироническим предложением основать Общество Джона Гордона, орган цензуры, чтобы «исследовать и по необходимости предавать анафеме все оскорбительные книги, пьесы, картины, скульптуры и керамические изделия». Набокова беспокоило то, что его книгу назвали порнографией и вот-вот разразится скандал. Но что он мог сделать?²⁶

Делать ничего и не пришлось. Первое заседание Общества Джона Гордона, возглавляемого Грэмом Грином, состоялось 6 марта. На нем присутствовали Кристофер Ишервуд, Энгус Уилсон, А.Дж. Эйр и другие. Общество привлекло к себе внимание ненавязчивыми предложениями вроде того, что следует запретить нецензурные слова в играх наподобие «Эрудита» или же призвать издателей ставить на книгах гриф «Запрещено Обществом Джона Гордона». Прослышав об этом, «Галлимар», самое престижное издательство во Франции, тут же решило поскорей опубликовать «Лолиту» по-французски. Директор «Галлимара» пользовался репутацией отъявленного ханжи, поэтому его стремление напечатать «Лолиту» серьезно возвысило роман в глазах общественного мнения. «Нувель ревю франсэз», самый знаменитый литературный журнал во Франции, тоже собирался опубликовать большой отрывок из «Лолиты»²⁷.

11 марта Харви Брейт написал, что его публикация, посвященная «Лолите», вызвала шквал читательских откликов. Он больше не скрывал имени автора — в 1951 году он брал у Набокова интервью для «Таймс» — и особо подчеркнул его литературные достижения. Он цитировал положительные отзывы: «Роман гораздо сдержаннее в описаниях, да и словарь его куда пристойней, чем многие книги в недавних списках бестселлеров». «Он шокирует, потому что это великое искусство, потому что в нем рассказывается ужасная история в совершенно оригинальной манере. Он дико смешной, грубый, тонкий и трагический, все вместе». Другие читатели сравнивали «Лолиту» с произведениями Достоевского, Джеймса, Пруста, Фицджеральда и Натаниэла Уэста. В течение последующих четырех дней четыре американских издателя обратились к Набокову — «Рейнал», «Кнопф», «Харперс» и даже издательство университета Индианы. Дела «Лолиты» шли в гору, и в Нью-Йорке издание «Олимпии» продавалось чуть ли не за двадцать долларов²⁸.

Сотрудники нью-йоркского Би-Би-Си были ярыми поклонниками Набокова, однажды он уже читал по радио свои стихи. Теперь они хотели сделать передачу по «Евгению Онегину». В начале марта Набоков отправился в Нью-Йорк записывать первую главу романа вместе со своими комментариями. Вернувшись в Кембридж, гордые родители слушали выступление Дмитрия на концерте. В апреле они ездили на Кейп-Код в гости к Уилсонам и вернулись домой «вдохновленные и освеженные духовным бризом»²⁹

Данный текст является ознакомительным фрагментом.