Глава 6 Великое приключение

Глава 6

Великое приключение

Осенью 1978 года Конрад и Фрэнсес начали обсуждать празднование второй годовщины их свадьбы, которое решили провести в своем доме в декабре, вскоре после его дня рождения – уже девяносто первого. Он находился в приподнятом настроении и был относительно здоров, учитывая его возраст. Он по-прежнему приходил в офис шесть дней в неделю, чем раздражал Баррона. «Он предпочел бы, чтобы я появлялся всего пару раз в неделю, но зачем ему потакать?» – озорно подмигивая, сказал Конрад его секретарше. «В 1978 году он был еще довольно активным, – вспоминал Баррон. – Я каждый день обсуждал с ним наши дела. Его особенно интересовали отчеты о наших доходах. Он постоянно общался по телефону с маклерами, определявшими стоимость акций Хилтона на бирже».

При всей своей энергии Конрад незаметно слабел. У него была аритмия сердца, из-за чего он каждый день принимал дигиталис. Порой его донимали боли в коленях, опухали лодыжки. Он терял слух. Доктор заказал ему слуховой аппарат, от которого он почти сразу отказался. «Это даже хорошо, что я плохо слышу», – шутил он. Зрение его тоже стало ухудшаться, вспоминал его поверенный Майрон Харпол. «Фрэнсес часто читала ему вслух, и им это очень нравилось».

Известный диетолог Патрисия Брэгг советовала Конраду соблюдать диету и заниматься физическими упражнениями, но в девяносто лет все труднее бороться с возрастными явлениями. Но когда Конрад услышал, как кто-то сказал Баррону: «Ваш старик выглядит чертовски хорошо для своего возраста», он возмутился. «Я вам не старик, хотя вы правы, для своего возраста я действительно хорошо выгляжу».

С возрастом Конрад становился все более упрямым и своенравным. Как он сказал Биллу: «Я слишком стар, чтобы меня волновало мнение обо мне других. Поэтому я прямо говорю, что думаю, и нахожу это очень приятным».

Однажды вечером, как обычно, Конрад с Барроном, Эриком и Биллом Келли собрались, чтобы выпить на ночь по стаканчику спиртного в кабинете – в том самом, где в течение многих лет проходили самые важные семейные советы. Держа в руке бокал с шерри «Харвейс Бристол Крим», Конрад в уютном шелковом халате поверх полосатой пижамы и в кожаных домашних туфлях с его инициалами рассказывал о своем легендарном прошлом, о своем великом приключении.

Конрад вспоминал о своем детстве в Новой Мексике, о родителях, Гусе и Мэри, о первых шагах в своей карьере. Рассказал о своем первом отеле, с улыбкой назвав его «настоящим клоповником». «Он стоил мне что-то около 40 тысяч, но у меня было всего 5 тысяч». Его мать, «мой первый инвестор», дала ему недостающую сумму. Мэри всегда говорила, что Гус был мечтателем, а она была более консервативной. Если бы Конрад пошел в нее, говорила она, то удовлетворился бы первыми двумя отелями. Когда в 1938 году он приобрел в Лонг-Бич, Калифорния, уже восьмой отель в 18-этажном здании в стиле испанского барокко, они с матерью сидели в изысканном ресторане «Скай Рум» на крыше отеля и наслаждались чудесным видом, она спросила его: «Ну, Конни, теперь, когда у тебя уже несколько отелей в трех штатах, ты, наконец, доволен?» – «Нет, мама!» – сразу ответил он. Она рассмеялась: «Вот видишь! Это в тебе снова говорит твой отец».

Потом он заговорил о Ники. «С этим парнем я никогда не знал ни минуты покоя… Но как же мне его не хватает!» И еще говорил о своей жене, «невесте», о Фрэнсес, о том, как ему повезло, что он нашел ее на заре своей жизни. Она подарила ему «новую жизнь, новые надежды».

– Что ж, – подвел он итог, – жизнь у меня сложилась замечательно. Я достиг всего, о чем мечтал, не так ли?

– Безусловно, – сказал Билл. – Ваши мальчики могут вами гордиться.

Конрад взглянул на своих «мальчиков» – пятидесятиоднолетнего Баррона и сорокапятилетнего Эрика – и с усмешкой заметил, что наверняка он им уже надоел.

– Ведь я был с ними столько лет! Мы, мужчины семейства Хилтон, вместе прошли через множество трудностей.

– Мы тебя любим, папа, – вдруг сказал Баррон со слезами на глазах, видимо растроганный воспоминаниями отца. – Я дорожу каждым мгновением, проведенным с тобой. Ты всегда был для меня героем. Я тебя очень люблю, папа.

Такая сентиментальность была не в его привычках. Учитывая старомодную сдержанность Конрада, сыновья обычно скрывали свои эмоции. Но сегодня не смогли. Эрик, казалось, тоже едва сдерживал слезы: «И для меня ты тоже всегда был героем, папа. Я люблю тебя».

Конрад удивленно посмотрел на сыновей, потом обернулся к Биллу:

– Что здесь происходит, Билл? Я что, умер? – Он засмеялся. – И это мой некролог?

Данный текст является ознакомительным фрагментом.