Глава 1 Жизнь в поместье

Глава 1

Жизнь в поместье

Жизнь мистера и миссис Конрад Хилтон протекала легко и радостно. Между ними сложились естественные товарищеские отношения, удивлявшие даже их близких друзей. Свой брак они начали с поездки в Манхэттен, где оказались в забавной ситуации. Разумеется, остановились они в «Уолдорф-Астории». Конни, как всегда, хвастался, что это «самый грандиозный отель в мире». Однако во время их пребывания вдруг отключилось электричество, и весь отель погрузился в темноту. Понятно, что кухня не работала, а следовательно, о подаче завтрака в номер не могло быть и речи. Лифт тоже бездействовал. Фрэнсес пришлось спускаться с десятого этажа, чтобы купить еды, а потом подниматься пешком. «Говоришь, самый грандиозный отель в мире? – сказала она мужу, совершенно запыхавшись. – Может, вы не оплатили счета за электричество?» И она без сил рухнула на кровать. Оба потом любили вспоминать эту историю.

Живя вместе, они все больше узнавали и понимали друг друга. Так, оказалось, что обоим свойственно экономить. Каждый из них помнил времена депрессии и ценил американский доллар. Еще в начале их совместной жизни один из друзей Конрада посоветовал ему купить для жены «мерседес». У нее был собственный, сравнительно новый бежевый «понтиак». Но обычно она водила «кадиллак» Конрада. «И сколько этот «мерседес» стоит?» – поинтересовался Конрад. Узнав, что 20 тысяч долларов, он сказал: «И не думай! Фрэнни прекрасно обходится «понтиаком»!» Чтобы было понятно, 20 тысяч долларов в 1977 году эквивалентны сегодняшним 75 тысячам.

Но Фрэнсес и сама отказалась бы от покупки «мерседеса». Она носила обручальное кольцо с бриллиантом не больше двух каратов. «Она была экономной, – со смехом говорила ее невестка Стэлла. – Например, никогда не выбрасывала еду. При ней нельзя было выбросить помидор с гнильцой. Она сразу возмущалась: «Это расточительство! Не смей этого делать!» Фрэнни никогда ничего не выбрасывала. Я говорила Биллу: «Скажи ей, чтобы она избавилась от этого старого пальто». Или: «Объясни ей, что ее юбка уже вышла из моды. Иначе она вечно будет ее носить». Но такой была и ее мать. Это же свойство шотландцев – привычка на всем экономить».

Со своей стороны, Конрад мирился с мелкими недостатками Фрэнсес. Так, оказалось, что она совершенно не умела готовить, просто никогда этим не занималась. Он как-то сказал ей:

– Есть три вещи, из-за которых мы можем развестись.

– Какие это?

– Завтрак, ланч и обед, – ответил он.

Разумеется, он пошутил, у него было достаточно слуг, чтобы приготовить любое блюдо.

Среди этих слуг была женщина, которую Конрад нанял в качестве личной помощницы Фрэнсес, – Филлис Дэвис Брэдли, пятидесяти восьми лет. Она родилась и выросла в Лондоне и сравнительно недавно приехала в Лос-Анджелес. Здесь она устроилась на место личного секретаря Жа-Жа Габор, но позднее рассказывала:

– Это длилось недолго. Однажды мы поспорили из-за какой-то ерунды, и, представляете, она швырнула в меня тарелку с едой! Я пришла в ярость и заявила, что не потерплю такого обращения. Вечером, закончив все дела, я подъехала к дому и увидела, что у ворот стоят все мои вещи, упакованные в коробки. Ничего не понимая, я позвонила по внутренней связи. Подошла мисс Габор и спросила: «Кто там?» – «Это я, Филлис». – «Я не знаю никакой Филлис.

Уходите!» Только тогда я и поняла, что уволена, – со смехом сказала она. – Я познакомилась с мистером Хилтоном через мисс Габор. Когда мне негде было жить, я позвонила ему в офис и попросила помочь. Он разрешил мне пожить две недели в его гостевом домике в Каза Энкантадо, что было очень любезно с его стороны.

Примерно через месяц после того, как я подыскала себе квартиру, мне позвонил мистер Хилтон и предложил место личного секретаря его новой жены. Я встретилась с ней и была очарована ее тактичностью, вежливостью и спокойным нравом. По сравнению с шестью месяцами, которые я провела у мисс Габор, это было просто счастьем. Мы с миссис Хилтон практически были ровесницами. Несмотря на разницу в нашем положении, я видела в ней друга. Я знаю, что она тоже считала меня своим другом.

Филлис Брэдли, сегодня бодрая девяносточетырехлетняя старушка, вспоминала:

– Вскоре после переезда миссис Хилтон в Каза Энкантадо мы с ней внесли кое-какие изменения в убранство. Мистер Хилтон приобрел особняк уже после развода с мисс Габор и всегда жил в нем один. Так что через двадцать пять лет такой жизни здесь, конечно, требовалась женская рука.

Некоторые комнаты были слишком мрачными, и мы первым делом поменяли шторы и ковры на более светлые и мягкие тона. Мебель в большинстве своем представляла ручную работу в стиле французского ампира, ее приобрела еще в 1938 году первоначальная владелица поместья [Хильда Вебер]. Но встречались и вещи в старинном американском стиле. Нам помогал декоратор из Беверли-Хиллз, чьи услуги стоили очень дорого. Как же мистер Хилтон сердился из-за этого декоратора! Он спросил меня: «Фил, что, собственно, он делает?» – «Ездит с нами по магазинам и предлагает разные идеи, сэр». – «Но, дорогая моя, я могу подкинуть вам сколько угодно идей и при этом бесплатно! С какой стати мы должны ему платить за какие-то идеи?!» Но вообще мистеру Хилтону понравились наши переделки. Это миссис Хилтон придумала постепенно менять убранство, по одной комнате.

Это была прекрасная жизнь, никогда ее не забуду! Мистер и миссис Хилтон устраивали замечательные приемы и вечера. Конечно, они стоили больших денег… Все было первоклассным, угощенье, наряды. Все самое лучшее. и очень дорогое. Миссис Хилтон так и говорила: «Все ужасно дорого!»

«Мне все это не нужно, – часто говорила мне миссис Хилтон. – Это жизнь Конни, а не моя. Мне остается только как можно лучше играть роль богатой светской хозяйки». Она признавалась мне, что никогда не чувствовала себя такой счастливой. «Теперь в моей жизни много важных моментов, и я не хочу пропустить ни один из них, – говорила она. – Я хочу присутствовать при каждом таком моменте». Мистер Хилтон тоже был доволен своей жизнью. Он часто говорил мне: «Не важно, сколько мы проведем вместе, она всегда будет моей невестой. Это такое счастье – проснуться утром и увидеть ее лицо». Я никогда не забуду, как сияли его глаза, когда он это говорил. Миссис Хилтон рассказывала мне, что, прежде чем войти в спальню, он всегда говорил ей о своей любви. «Ни одной ночи не пропустил, ни одной!» – сказала она. Это было замечательно.