Поговорила поговорками, послал пословицей
Поговорила поговорками, послал пословицей
Впервые опубликовано в General Erotic. 2003. № 93.
Девушка, которая взывала к себе, явно приехала из далёкой провинции. Она шла в уличной толпе, уверенная в себе, но явно не уверенная в новом окружении. Девушка была свежа, как весеннее утро, и красива, как летний день. Я нагнал её, заговорил с ней. И каково же было моё удивление, когда я услышал её ответы, произносимые чудным голосом.
Начал я издалека и изысканно, в попытке сразить провинциалку моим красноречием и деликатностью:
– Глядя на вас, любой атеист превратится в глубоко верующего.
Девушка снисходительно повернула ко мне свою головку высокохудожественных очертаний и выдала:
– Про пизду – ни слова.
Я обомлел от неожиданности. Однако, продолжая идти с ней в ногу, кое-как оправился и рискнул пояснить:
– Я имел в виду, что, глядя на вашу красоту, сразу уверуешь в существование Бога, потому как без его вмешательства такое чудо возникнуть бы не могло.
Девушка взглянула на меня уже теплее и вымолвила, как бы извиняя меня:
– Мир стоит на пизде и хуем подпёрт[29].
Я уж и не знал, как отреагировать на этот афоризм, и на всякий случай решил ещё раз извиниться:
– Вы ведь не сердитесь на меня за непрошеные разговоры?
– Бранить тебя – осердишься, бить тебя – обсерешься, разве обосрать и в Корсунь отослать, да и там обдрищут и назад вышлют.
Я обрадовался, что она перешла на «ты», близость, значит, возникает:
– Ну и как там у вас в Корсуни-то?
– В степных губерниях, что съешь, то и высрешь, а у нас, что насрёшь, то и съешь.
«Ну что на это скажешь?» – подумал я и спрашиваю:
– Как вас зовут?
– Наташка, – призналась она и тут же опять ушла в фольклор: – Своя Наташка ближе к телу.
Я понял, что пора уединиться с ней от уличной толпы, и предложил:
– Моя машина припаркована за углом, давайте покатаемся.
– Вокруг пизды три часа езды, – ответила Наташка с интонацией согласия.
Мы подошли к машине, и я открыл ей дверь. Наташка плюхнулась на сиденье, чем нисколько не навредила своей красоте, дрогнувшей в области её груди. Наташка поглаживала сиденья, руль и другие части машины, не скрывая своего восхищения.
Мы выехали на бульвар, заставленный тополями.
– Как вам нравится наш город? – попытался я продолжить светский разговор. Но я чувствовал, что вряд ли у меня с Наташкой выйдет равностильный диалог, и оказался прав. Наташка ответила:
– Этот город как собачья пизда: попадёшь, так не знаешь, скоро ли выпустит.
Мы катались с полчаса, Наташка вертела головой по сторонам. Я положил ей руку на ляжку, и девушка сказала без всякой угрозы в голосе:
– Языком хоть жопу лижи, а рукам воли не давай.
Но руку мою она не убрала, поэтому я воспринял это как высказанное предпочтение орального и анального секса.
– Небось приехала в город, чтоб замуж выйти?
Наташка кивнула, продолжая крутить головой по сторонам.
– А приданое у тебя большое? – решил я пошутить и тут же схлопотал фольклором по башке:
– Приданого две мельницы: ветряная да водяная – одна с пухом, другая с духом.
– Не понял, – сказал я, – я в сельской механизации ничего не понимаю, я человек городской.
Наташка с готовностью пояснила, глянув мне прямо в глаза:
– Приданого два гака: пизда да срака.
В этот момент я заметил идущего по тротуару моего друга Толика и захотел прихвастнуть моей деревенской красоткой. Я притормозил, гуднул, Толик обернулся, и я ему помахал. Я подрулил к нему, опустил стекло, и он подошёл к машине.
– Это Наташка, – представил я её. – А это мой друг Толик.
Толик стал есть девушку глазами и задал риторический вопрос:
– Где ты таких красавиц берёшь?
Наташка посмотрела на его жадные глаза и отвесила:
– Глазами трахаем, носом спускаем.
Толику потребовалось несколько минут, чтобы очухаться от впечатления и произнести обиженно:
– Почему ж только глазами?
Наташка с усмешкой посмотрела на шевелюристого Толю и произнесла громко:
– Таких друзей за хуй и в музей.
Толик распахнул глаза и рот:
– Да я тебя сейчас…
Наташка усмехнулась:
– Раздайся море – говно плывёт.
Тут я быстренько свернул церемонию знакомства, сказал, что нам нужно срочно куда-то ехать, и газанул, отъезжая от Толика.
– Ты чего моего друга так, совесть-то у тебя есть? – вопросил я и получил достойный ответ:
– Где раньше была совесть – там пизда выросла.
Тут я решил больше не тянуть и вкусить наместницу Наташкиной совести.
– Заедем ко мне чайку попить. Хорошо?
– И хочется и колется и матушка не велит! – резонно ответила Наташка.
– Ну, так как матушки тут нет, то следует делать как хочется, – сказал я и погнал к дому. Наташка не возражала.
У меня в гостиной стоят две небольшие абстрактные скульптуры. Я подвёл к ним Наташку и встал позади неё, прижимаясь к пухлому заду.
– Как тебе нравятся мои скульптуры?
Я ждал критической сентенции, и она не замедлила последовать:
– Как насрано, так и заморожено.
Тут я решил покончить с искусством и взяться за плоть.
Наташка целовалась жадно и любовно. Я медленно продвигался с ней к кровати и восхитился Наташиной красотой, на что всегда тянет перед совокуплением. Но Наташка была излишне скромна и ответила:
– Если есть пизда и рот, значит, баба не урод.
Я стянул с неё платье через голову, и мы оказались в кровати, голые и в лежачем положении. Я на всякий случай спросил:
– Ты не девственница?
На что получил вразумительный ответ:
– Кроме хуя и соломинки в пизде не бывало.
– Это я пошутил, конечно, у такой красавицы должны быть любовники, – сказал я, сжимая ей груди и целуя в шею.
– Тоже мне шутки: с босым хуем около голой пизды, – ответила Наташка, широко развела ноги и прошептала: – Подопри меня колышком до самого донышка.
Так мы и начали радоваться половой жизни.
Когда мы с восторгом расплескались, захотелось есть. Я показал Наташе на холодильник и предложил что-нибудь сварганить. Наташка поцеловала меня и бросилась стряпать.
– Что есть-то будем? – спросил я, раздумывая, какое меню она захочет приготовить из моих запасов, на что Наташка лукаво ответила:
– Не хочешь ли калача, в пизде помоча?
– Хочу, всё, что у тебя в ней помочено, – радостно согласился я. – Мы можем дня три из квартиры не выходить, запасов хватит, – обрисовал я наше ближайшее будущее. На что Наташка отреагировала так:
– Запас пить-есть не просит: монах хоть и не ебёт, а хуй в запасе носит.
Стали мы в кровати есть мясо с картошкой да вином запивать. Наташка капала на меня вином и слизывала, а я капнул ей на зад и тоже слизал, тут Наташка и сообщила мне:
– Ешь говно, да не капь, возьми ложечку да ешь понемножечку.
Мы расхохотались, отставили тарелки и снова слились.
Отлип я от Наташки и вздохнул:
– Эх, хороша у тебя пизда.
На что Наташка со знанием дела вставила:
– Пизда не бог, а помогает.
Я решил взбодриться и Наташку развлечь, включил на видике оргию. Там человек двадцать переплеталось. Наташка смотрела-смотрела и головой тряхнула:
– Кто кого ебёт – сам чёрт не разберёт.
– А ты девушка верная или тебе нравится групповуха?
– Дай хуй свежий, хоть медвежий, – легко призналась Наташка.
– Так ты на любого мужика чужого согласна?
– Не поёбши, не узнаешь.
– Ты, конечно, права. Ну и что же ты обо мне теперь узнала?
– Ебёт – как город берёт, а слез – как лысый бес.
– Спасибо за комплимент. А ты заметила, что у меня на хуе неровности имеются, тебе не противно?
У меня две бородавки выросли, я всё думал, что женщине может быть неприятно, когда она их увидит, но Наташка меня аргументированно успокоила:
– Коли на хуй бородавка, так и то пизде прибавка.
– Ну и отлично, – обрадовался я и снова её захотел. – Давай повернись-ка, – скомандовал я Наташке.
Наташка не заставила себя уговаривать, а быстро повернулась задом, пояснив:
– В среду – с переду, а в пятницу – в задницу.
И впрямь сегодня была пятница.
– Какой у тебя роскошный зад! – восхитился я.
– Баба без жопы – что корабль без парусов, – услышал я спереди.
– Ух, как сладко у тебя внутри! – воскликнул я, дойдя до упора.
– Хую в любой дыре счастье, – проурчала Наташка.
– Счастье, да не одинаковое, – возразил я, наяривая.
– Да-да, те же яйца, только вид сбоку, – скептически отозвалась Наталья и пукнула. – Нечем срать, так воздухом, – прокомментировала Наташка и принялась стонать.
Всю ночь мы наслаждались, а под утро мне надоело, и мы заснули.
Через два дня упорных наслаждений я почувствовал, что Наташку пора спровадить, и говорю, что мне на работу надо идти, а она отвечает:
– Работа не хуй – неделю простоит.
– Но мне действительно надо.
– Попизди, попизди – соловьём будешь, – ухмыльнулась Наташка и нехотя стала одеваться.
Я тоже стал натягивать одежду.
– Обдёрни хуй-то, рубашка видна, – бросила Наташка уже со злобой.
Перед уходом она задала мне загадку, от которой мне её снова захотелось:
«Повыше коленца, пониже пупенца, во что суют, как зовут?»
Я в виде ответа хотел было схватить её за пизду, но Наташка увернулась и сказала отгадку:
– Карман.
Это был явно намёк, чтобы я его держал шире.
Мы вышли на улицу. И Наташка, не прощаясь, пошла быстрым шагом от меня.
– Ты куда идёшь? – крикнул я вслед.
– Куды? К хую на муды, – ответила она не оборачиваясь.
– До свиданья!
– Будь здоров – еби коров! – попрощалась со мной красавица.
И тут я вспомнил поговорку, где-то услышанную, и выкрикнул ей вслед:
– Жениться – не усраться: можно и подождать!
Я шёл по улице и напевал песню удовлетворённости и свободы:
«Кто ебёт да поёт, тот два века живёт».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.