Глава 8. Коллективизация сельского хозяйства
Глава 8. Коллективизация сельского хозяйства
Современные исследователи коллективизации старательно «забывают», что в условиях нэпа в развитии остановилась не только промышленность, но сельское хозяйство, и особенно выращивание зерновых, которые имели большое значение для экспорта. В 1926 году городское население увеличилось до 1,6 миллионов человек. Но объем зерна с 1913 года опустился от 21,3 до 10,3 миллионов тонн. В результате перехода многих мелких крестьянских хозяйств на систему самообеспечения и повторного введения в действие трехпольного хозяйства объемы продажи продовольственного зерна государству были снижены до такой степени, что обеспечение городского населения было сильно нарушено, из-за чего в 1929 году в городах снова начали использовать карточную нормированную систему.
Но это еще не все: используемый для получения валюты экспорт зерна резко уменьшился. В 1926 году его объемы по сравнению с довоенным уровнем 1913 года были в 4,5 раза меньше.
Экономическая мощь кулачества в условиях нэпа укрепилась настолько, что экономические разногласия в сельских районах, в частности, обогащение кулаков и их отношение к сельской бедноте и к интересам городского пролетариата, резко обострились. Действительно, теперь 94,5 % земель принадлежали малым и средним крестьянам. Но в то же время в руках только 6 % крестьянских дворов находилось 60 % торговли зерном. Связанное с этим снижение объемов возделывания зерновых культур и, как результат, возникшее ограничение монополизированного государством экспорта зерна стали серьезными препятствиями для обеспечения населения и дальнейшего экономического развития Советского Союза. Даже Дойчер, которого трудно заподозрить в симпатии к большевикам, отмечает, что в то время крестьяне требовали еще больше уступок, чем они получили в условиях нэпа. Они требовали сокращения сельскохозяйственных налогов. Более богатые крестьяне требовали отмены ограничения на привлечение сельскохозяйственных рабочих. Так как продажа земли была запрещена, крестьяне потребовали себе право брать в долгосрочную аренду сельскохозяйственные земли, свободно инвестировать капитал в сельское хозяйство и многое другое. В «Кратком курсе истории ВКП(б)» обстоятельства сложившейся ситуации определяются яснее. Отсюда можно узнать, что, благодаря публично проводившимся Бухариным и его учениками дебатам, кулаки прекрасно понимали, что они не одиноки в своих устремлениях и что в лице Троцкого, Зиновьева, Каменева, Бухарина, Рыкова они могут найти защитников и заступников.
При сохранении такой ситуации становилось ясно, что на провал обречены не только введенные с индустриализацией социальные изменения в стране, но и социалистические органы власти. В декабре 1927 года на XV съезде было принято решение о коллективизации сельского хозяйства. Переход планировался поэтапно в течение от 10 до 15 лет. В этот период должны были повсеместно создаваться ТОЗ (товарищества по совместной обработки земли), артели, муниципалитеты и совхозы. Все это не «изобретение коммунистов», а формы совместной работы, которые долго и вполне успешно практиковались в российских и украинских деревнях. Уже после Октябрьской революции и в ходе гражданской и интервентской войн эти объединения крестьян для организованного ведения хозяйства на селе приобрели большое значение. Члены таких сельскохозяйственных коммун не имели никакой частной собственности, кроме необходимых для жизни вещей. Большинство этих коммун были трансформированы в государственные предприятия – совхозы. Сотрудничество крестьян в ТОЗах, где машины были общей, а скот, дома и часть сельскохозяйственных земель – частной собственностью, проходило на добровольной основе. Точно так же дело обстояло с организованными в артели ремесленными предприятиями.
В связи со все более снижающимися доходами 1927 года и неурожаем 1928-го стало ясно, что связанные с долгосрочным переустройством сельского хозяйства ожидания обречены на провал. И поначалу казалось, что при ускоренной коллективизации в относительно короткий срок могут быть получены многообещающие результаты. По случаю 12-летнего юбилея Октябрьской революции Сталин опубликовал в «Правде» результаты, достигнутые на тот момент, и прогнозы на будущее, выстроенные в соответствии с этими результатами.
Очевидно, что эти ожидания были нереалистичными. Это обнаружилось в конце 1927 года. Объем зерна не только не вырос, но фактически снизился. Тем не менее коллективизация продолжала проходить в соответствии с долгосрочной перспективой. Засуха в 1928-м и 1929 году на Украине и связанный с ней неурожай смели в кучу все ожидания. Миронин, отвечая на вопрос, решила ли новая экономическая политика проблему с зерном, отмечает, что этот период абсолютно ошибочно интерпретируется как фаза успешного экономического развития. На самом деле как промышленность, так и сельское хозяйство находились в перманентном кризисе. Постоянно возникали проблемы с обеспечением как промышленными товарами, так и сельхозпродукцией.
В период между 1917 и 1930 годами голод стал постоянным явлением.
В 1927 году крестьянам в Поволжье и на Украине пришлось бороться с засухой. В результате объем поставок упал до фактического минимума и под угрозой находилось снабжение городов и армии. В 1928 году ситуация повторилась на Украине. Из архивов партии и ГПУ становится понятно, что трудности в поставке хлеба были связаны с повышением цен, огромными очередями перед пекарнями и забастовками рабочих в Москве и в Ленинградской области, на Украине и на Урале. Следствием неурожая 1927 года стал также тот факт, что количество семенного зерна было недостаточным для посева в следующем году. Это обстоятельство и неблагоприятные погодные условия привели к тому, что объем урожая в 1928 году был в 2,2 раза ниже, чем в 1926 году. Особенно пострадали Одесса, Николаев и Херсон, в которых в обычные годы урожай зерновых составлял половину объема урожая на Украине.
Несмотря на ограничения объемов продаж и введение карточной системы, количество продуктов было недостаточным. Даже инициирование импорта зерновых из-за рубежа и доставка зерна из районов, в которых в том году урожай был лучше, незначительно повлияли на уменьшение смертности на Украине.
Однако в исторических источниках не уделяется достаточного внимания неурожаям 1924-1925 и 1928-1929 годов и организованной в это время помощи. Такое избирательное внимание не в последнюю очередь объясняется попытками скрыть провал практикуемых в то время в соответствии с условиями нэпа правил рыночной экономики.
Это означает, что объем зерна в 1928 году был получен с трудом, а в последующие годы даже с применением обысков. В Поволжье в 1929 году по обвинению в сокрытии зерна перед судом предстали 17 000 крестьян.
Треть выращенного зерна можно было изъять только с применением силы. Из-за засухи на Украине и хлебного кризиса 1928 года Политбюро было вынуждено ускорить поиск эффективного решения резко обострившейся проблемы обеспечения. Изначально было решено образовать в не закрытых для сельскохозяйственного использования развитых районах к востоку от Волги совхозы, которые бы специализировались на выращивании зерновых. Но стало ясно, что на данном этапе этот проект может быть реализован только в том случае, если для этого будут выделены необходимые рабочие силы из массы застывших в самообеспеченности, неэффективных мелких хозяйств.
Все связанные с этим проблемы и вынужденный уже на протяжении нескольких лет импорт продуктов сделали необходимой быструю коллективизацию сельского хозяйства. Одновременно с решением 1929 года об ускоренной коллективизации сельского хозяйства было запланировано организовать машинно-тракторные станции, с помощью которых можно было облегчить сельскохозяйственный труд на больших колхозных полях и сделать его более эффективным.
Многие небольшие и средние хозяйства были готовы принять поддержку, которую предлагала коллективизация. Но при ускорении коллективизации и обострившихся разногласиях между беднотой и кулачеством речь шла не просто об обеспечении населения. Началось раскулачивание. Стало ясно, что теперь нужно склонить до сих пор работающую в основном на себя массу мелких крестьян к выполнению совершенно иной работы в сельскохозяйственных кооперативах. Это и тот факт, что добровольное вступление теперь вряд ли играло роль, привели к тому, что процесс коллективизации в 1931-1932 годы принял катастрофический характер. Важно также отметить, что торговый баланс СССР между 1928-1929 и 1932-1933 годами довольно резко ухудшился.
В то же время очевиден был также провал надежд, связанных с выдачей концессий. Их доля в промышленном производстве СССР составляла 0,2 % в 1924 году, а в конце 1920-х поднялась всего до 0,6 %.
Регулярно повторяющиеся голодные катастрофы требовали глубоких, но при этом незамедлительных изменений. Опираясь на массы безземельных и бедных крестьян и незанятых на производстве горожан, в большинстве своем происходящих из самых бедных семей строителей и промышленных рабочих, было возможно превратить крестьянскую Россию в современное промышленное государство за несколько лет. Интересы безопасности требовали решения проблем с поставками, поднятия устаревшего и изношенного производства на современный уровень, наращивания производительных сил. Это было необходимым требованием социалистической революции. Будущее должно было драматическим образом доказать, что существование Советской России зависело от успехов, достигнутых в этой области. Коллективизация и индустриализация, так же как сопровождающая их борьба, социально-экономические потрясения и толчки, а также перегибы и недостатки, были неотъемлемой частью революционных изменений, вызванных к жизни Октябрем 1917 года.
То, что изменения эти будут зачастую суровыми, что возникнут перегибы и внешние агрессивные столкновения, было ясно с самого начала. 5 января 1930 года Центральный комитет принял постановление «О темпах коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству». Для этого в связи с региональными условиями были предусмотрены три стадии добровольной коллективизации. Не менее логичными были инициированные региональным партийным руководством «соревнования» на более быстрое получение результатов при коллективизации.
В начале 1930 года давление на еще сомневающихся крестьян усилилось. Количество репрессивных мероприятий увеличилось настолько, что руководство партии было вынуждено как-то реагировать. В газете «Правда» от 2 марта 1930 года публикуется статья Сталина «Головокружение от успехов. К вопросам колхозного движения», где основная причина «перегибов» на местах определяется так: «…у некоторых наших товарищей закружилась голова от успехов, и они лишились на минутку ясности ума и трезвости взгляда». То есть виноватым объявлялось местное руководство.
В актуальных дискуссиях по проблемам того времени всплывают фантастические цифры – до 15 млн человек, павших жертвами коллективизации. Тот факт, что имели место перегибы и акты насилия, так же мало отрицается, как и почти забытые сегодня факты, что кулаки сделали со своей стороны все, чтобы использовать последствия засухи в своих интересах с помощью совершенно бесстыдного искусственного взвинчивания цен. Так продолжаться не могло. Против коллективизации поднялось массовое сопротивление, организованное кулаками. Они оказывали давление на зависящих от них мелких крестьян. Речь шла не только о сжигании сельскохозяйственных культур и массовом забое домашнего скота. Во многих деревнях активисты этого движения организовывали нападения на представителей власти, распространяли клевету, во многих селах были убиты председатели колхозов, учителя, члены партии и другие активисты, выступающие за коллективизацию и социалистическое преобразование страны. Поля колхозов поджигались до сбора урожая, машинные парки машинно-тракторных станций уничтожались. В начале тридцатых в некоторых областях СССР снова вспыхнули вооруженные восстания и началась борьба с вооруженными бандами.
Но такие явления, как бюрократическое декретирование коллективизации, образование колхозов, которые существовали только на бумаге, угроза военного насилия или лишения воды и т. д., совершенно несовместимы с принципом добровольности. Здесь процветали принципы действия некоторых партийных руководителей, опьяненных своей политической властью и больше не считавших необходимым обсуждать свои взгляды с крестьянами, выслушивать предложения и вместе с заинтересованными лицами искать решения новых задач. И это не было случайностью. Обусловленное карьеризмом, такое поведение руководящих кадров будет все чаще и все трагичнее обрисовываться в дальнейшем.
Кулаки, выбранные для переселения, делились на три категории. К первой категории причислялись активисты контрреволюции. Это были организаторы терактов и восстаний. Ко второй категории принадлежала состоящая из самых богатых кулаков другая часть этого контрреволюционного актива – «простые» участники таких организаций. Третью категорию составляли «отставшие» кулаки, которые не поддержали коллективизацию, но и не участвовали в активных боевых действиях сами. В зависимости от этого деления как представители первых двух категорий за 1930-1931 годы к изгнанию были приговорены в общей сложности 381 026 семей (1 803 392 человека). Из них 136 639 семей были переселены в районы, где они жили ранее, и 244 534 – это были в основном представители первых двух категорий – в лагеря ГУЛАГа, в районы Крайнего Севера, Урала, Западной и Восточной Сибири, Якутии и Дальнего Востока. Так были разрушены социальные структуры, препятствовавшие проведению коллективизации. Но при этом возникли новые проблемы, так как оставшаяся в деревнях беднота зачастую не хотела или была не в состоянии выполнять разнообразные задачи по управлению сельскохозяйственными предприятиями.
Несмотря на все сопротивление, коллективизация, охватив 62,4 % крестьянских хозяйств, была завершена до конца 1932 года. Дойчер, безусловно, прав, когда говорит о том, что «вторая революция» вынудила сто миллионов крестьян отказаться от своих небольших примитивных хозяйств и объединиться в колхозы. Она безжалостно отняла у мужика деревянный плуг предков и заставила его взяться за руль современного трактора. Она согнала миллионы неграмотных в школы и научила читать и писать. Стало обычной практикой говорить исключительно о негативных сторонах коллективизации. О положительном опыте крестьян и крестьянок и результатах коллективизации речи быть не могло. Тем более важно оценить этот аспект развития со всей трезвостью.
Кроме того, делегации рабочих оказали крестьянам помощь при решении многочисленных задач и технических проблем, которые возникали в связи с непривычными для них условиями при переходе к совместному ведению хозяйства, при освоении больших пахотных земель, при управлении складским хозяйством, техническом обслуживании и ремонте машин и т. д. Из романа Шолохова «Поднятая целина» становится ясно, что речь шла не просто о внедрении новых методов управления. Во время коллективизации сельского хозяйства за немыслимо короткое время изменениям подвергся целый комплекс устоявшихся на протяжении веков социальных отношений в русских деревнях.
При этом речь шла не просто о смене отношений собственности – в повседневной заботе о способах управления пахотными землями, севообороте, использовании лошадей, первых тракторах и новых устройствах обработки земли, расширении складов и улиц, ремонте наиболее высококачественных машинных парков и т. д. рассматривались также вопросы оценки деятельности и ее оплаты, вопросы обучения и развития колхоза, которые никогда прежде не возникали в традиционном сельском хозяйстве. В этом контексте внимания заслуживает «простой» факт: количество учеников в общеобразовательных школах увеличилось с 1,6 млн человек в 1927 году до 21,4 млн, то есть в 13 раз.
Нагрузка на сельское хозяйство в связи с индустриализацией могла быть компенсирована, во всяком случае в значительной мере, в течение нескольких лет с помощью снабжения хозяйств сельскохозяйственной техникой и оборудованием: в 1930 г. с конвейеров новых тракторных заводов сошли уже 200 000 тракторов. 1 января 1931 в Ростове-на-Дону в эксплуатацию был введен завод сельскохозяйственных машин. 10 января того же года в Харькове начал работать тракторный завод, а Московский автомобильный завод (АМО) после реконструкции внес свой вклад в изменение и улучшение технических возможностей сельского хозяйства, выпустив 4000 грузовиков.
Уже в то время было ясно, что между коллективизацией сельского хозяйства и индустриализацией Советского Союза существует неразрывная связь. Ведь речь шла не просто о предоставлении финансовых ресурсов для покупки машин и оборудования. Не менее важной была массовая мобилизация крестьян, которые должны были пройти обучение для работы в промышленности. Без снабжения колхозов и совхозов машинами все это обернулось бы крахом традиционных семейных хозяйств. Все эти факты складываются в впечатляющую картину технологических потрясений в сельском хозяйстве СССР: только количество машинно-тракторных станций (МТС) в период между 1934-м и 1938 годами было увеличено от 2900 до 6350.
Решающее значение для оценки итогов коллективизации имеют не затраченные усилия, а результаты этого крупного социально-политического переворота и прежде всего полученные благодаря значительно улучшенным материально-техническим условиям результаты по сбору урожая. Хотя животноводство было самой отсталой отраслью сельского хозяйства (в разведении лошадей и овец показатели еще не достигли уровня дореволюционного периода), но и здесь можно заметить позитивные изменения: между 1933 и 1938 годами поголовье лошадей увеличилось до 5,4 %, поголовье крупного рогатого скота – до 64,6 %, овец и коз – до 104.2 %, свиней – до 152.9 %.
Так были созданы условия для лучшего снабжения населения продуктами. Граждане СССР почувствовали это улучшение условий жизни, когда после сбора урожая 1935 года отменили карточки. Но не только результаты урожая тридцатых годов и связанное с ними улучшение обеспечения населения продовольственным зерном и другой сельскохозяйственной продукцией показывают, что коллективизация сельского хозяйства, несмотря на все первоначальные трудности, была, несомненно, успешной. Важно помнить и о не менее глубоких, учитывая укрепившиеся за столетия традиции, совершенно революционных изменениях в образовании (обучении) сельского населения и о развитии социальных отношений в деревне.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.