Жизнь по старинным канонам

Жизнь по старинным канонам

Так мой отец Андреян Неволин восьми лет от роду стал главным, самым старшим мужиком в семье. Сам он родился в 1898 году. А двумя годами позже, в 1900 году, появился на свет его брат Павел, в 1904-м – сестра Нюра. Восемь лет, шесть лет и два года – таким предстало младшее поколение Неволиных перед будущей неизвестностью, безотцовщина, ничем не защищённое перед превратностями жизни.

Вся надежда была на родственников. Дедушка и его братья жили очень дружно. Сообща построили себе дома. Детей рано приучали к работе – боронить, пасти лошадей, гонять скотину на водопой, чистить глызы, быть погонщиками при пахоте (Гусевым), помогать при скирдовании сена и так далее. На детские игры оставалось совсем мало времени, но кому до этого было дело? Ведь так жили и все остальные дети. Хорошо ещё, что мой отец, как и мать, сумели получить двухлетнее образование, умели считать. И хотя они были малограмотными, большего для деревенской жизни не требовалось. А детские игры всё-таки не прошли мимо них: игра в бабки, лапту, городки, в почекушку. Дети катались на самодельных коньках и лыжах, ходили на ходулях, рано приобщались к рыбалке и охоте. Впрочем, это уже была следующая ступень – шаг к взрослой жизни.

Храм во имя Святителя Николая в Верхнеусинском. Разрушен в 1929 году

Ребятишки в деревне росли закалёнными, физически сильными, хотя и не всегда здоровыми. Ведь никакой медицины не было. Одежда у них была плохонькая, и они часто простужались. Нередко надсаживались при перевозке и переноске грузов, часто недоедали. И с самых ранних лет труд был спутником сельской детворы. Все рано приучались ездить на лошадях, учились их запрягать, седлать, завьючивать. Девочки сызмала водились с младшими братьями и сестричками, учились доить коров, печь хлеб, вязать одежду, работать на самопряхе и другим домашним делам.

У старообрядцев были свои религиозные каноны, правила поведения, которые неукоснительно передавались по наследству. Каноны нравственности – почитание родителей и приветствия по старшинству. Был обычай, по которому все мужчины не брились и носили бороды, волосы стригли под кружок. Идёшь по улице – обязательно со всеми здороваешься, снимая шапку. Дети при встрече низко кланяются старшим. Заходишь в любой дом – снимаешь головной убор. В каждом доме в переднем углу обязательно есть иконы, и когда зашёл, молишься, отдавая три поясных поклона, и говоришь: «Здравствуйте!» Тебе обязательно ответят, и лишь тогда можешь садиться и говорить. При прощании говоришь: «До свидания!»

Усинская тайга

Все большие и маленькие, взрослые и дети, носили поясок. Если пояска нет, тебя не пустят за стол. Когда садишься есть, должен помолиться – положить три поклона с молитвой. И когда поешь, тоже молишься, благодаришь Бога, и только потом выходишь из-за стола. Курить в доме не разрешалось никогда, даже гостю, – большой грех. В Усинском почти никто не курил, хотя здесь жили не только старообрядцы. Всего в селе насчитывалось семь религиозных направлений. И это при трёхстах дворах! Даже старообрядческих было несколько толков, несколько «церквей»: белопоповская, австрийская, окружная и другие.

Были и обычные православные – никониане. И даже баптисты. И никому они не мешали, а тем более друг другу. Каждый молился своему Богу. Споры между религиозными объединениями шли своим порядком, и каждый считал свою веру лучшей и справедливой. И только большевикам стали неудобны все верующие. И не просто неудобны, а враждебны: кто не с нами, тот против нас!

Во время постов и в постные дни – среду и пятницу – у старообрядцев молочное не ели даже маленькие дети. Перед сном все молились. Вставая утром, опять молились. Умоются, опять молятся. Поклонный начал – обязательно.

Но продолжу рассказ о сиротском детстве отца. Когда ушёл из жизни Моисей Трофимович, старшему из детей Андреяну, моему отцу, исполнилось восемь лет. Бабушка Устинья Васильевна растила троих сирот одна, замуж больше не выходила. Большую помощь ей оказывал брат дедушки Павел Трофимович Неволин. Дети почитали его, как отца родного. И всё-таки Андреян считался самостоятельным хозяином. Учился всё делать сам. Был занят делом с темна до темна и зимой, и летом. Зимой, правда, была ещё школа, но летом только работа.

После окончания двухлетней приходской школы отца отдали поучиться церковно-славянскому языку. Учил его донской казак Яков Дементьевич в избушке за рекой в Нижнеусинске. «Учебная группа» состояла из шести человек А. Неволин, В. Петухов, В. Осипов, В. Петров, Путинцев, Т. Михайлов. Им преподавали восьмиклассное крюковое пение октай, а также всю службу церковного старообрядческого богослужения.

В 1911 году умерла наша прабабушка по линии мамы, Мария Яковлевна. О дедушке по маминой линии у нас мало сведений. По рассказам мамы и её сестер, Евстигней Пичугин был среднего роста, крепкого телосложения, со скуластым лицом, энергичный и сообразительный. Сельское хозяйство он не любил и практически им не занимался. Хорошо знал тувинский язык и монгольскую грамоту. Купцы нередко брали его переводчиком при выездах за границу и при проведении торговых сделок или в поисках угнанного тувинцами скота. Человек он был крутого нрава, любил выпить. Умер дедушка Евстигней рано, а бабушка Арина умерла в тридцатых годах. Жили они на Зелёной улице в Верхнеусинском.

Зимой усинские мужики продолжали ямщичить, возить грузы в Минусинск и обратно. На сани обычно брали 3–4 центнера груза и отправлялись за 500 вёрст в один конец. Обоз шёл со скоростью четыре километра в час. Через каждые 45–50 километров были устроены станки для отдыха людей и лошадей – десять станков по всему маршруту от Усть-Уса по Енисею до Минусинска. В летнее время этот путь преодолевался по воде, на плотах, но был он очень опасным, особенно у Большого порога. Много человеческих жертв и всякого добра принял Енисей за долгие годы ямщины.