И академик, между прочим Лев Шаргородский

И академик, между прочим

Лев Шаргородский

Когда-то было сказано, правда, по иному поводу: «Не могу молчать!» Вот и я сегодня не могу, сам бы себя не простил, промолчав. Одному из самых (самых!) первых авторов, чьи рассказы были опубликованы в нашей газете двадцать и даже больше лет назад, моему близкому товарищу подошла юбилейная дата.

Дата солидная, при которой принято припоминать «этапы большого пути» — а он у Левы Шаргородского, правда, велик. Даже и географически: Ленинград — Нью-Йорк — Женева… далее — со всеми остановками, под которыми можно понимать города и страны, где издавались и сегодня издаются его книги.

Грустно думать, что больше нет на обложках новых книг имени его брата — Алика. А так было привычно прочесть: Лев и Александр Шаргородские.

Биограф из меня — неважный, даже никакой. И поэтому позволю себе сегодня лишь коротко пересказать некоторые мысли, высказанные самим Левой в разные годы в наших беседах — что, возможно, добавит какие-то штрихи к портрету замечательного писателя, сценариста, доброго, веселого и остроумного человека. Но прежде — все же несколько слов из творческой биографии Льва.

С 69-го года братья Шаргородские — члены Ленинградского Союза драматургов, что можно считать началом их профессиональной творческой деятельности. Их пьесы ставились в десятках театров — Лениграда, Москвы, Омска, Новосибирска, Ташкента — да и вообще по всей стране.

Телевизионные постановки, радиоспектакли, и это, по оценке Левы, стало важнейшей вехой в их жизни — постоянное сотрудничество с «Литературной газетой», с ее 16-й полосой, полигоном юмора и сатиры, представленной замечательными именами — Горин, Арканов, Розовский, Суслов, Аксенов… И среди них, может быть, даже чаще других — братья Шаргородские, писавшие как бы от и для советской (а на самом деле ее самой антисоветской части) интеллигенции, балансируя на самой грани дозволенного в те годы.

Последний в России спектакль Шаргородских прошел 21 марта 79-го года — в день отлета из страны семьи Льва. А в 84-м году вышла их первая французская книжка. С этого момента, рассказывал мне Лева, мы стали писать романы — французы не любят читать рассказы, но наш первый роман был полностью соткан из рассказов. И дальше — прямая цитата из нашей с Левой беседы, состоявшейся лет пять назад. Тогда я спросил Льва:

— Все, что ты пишешь в эмиграции основано на еврейской тематике — не продиктовано ли это какими-то конъюнктурными соображениями?

Лева мне ответил примерно следующее:

— Башевич-Зингер в свое время сказал: «Я не пишу о евреях — я пишу о людях, но я лучше всего знаю евреев». Думаю, — продолжил Лева, — это в какой-то степени и нас с братом касается: мы лучше знаем евреев. И так уж получилось, что мы любим евреев. А это замечательно, когда любишь свой народ! Ни в какой мере не противопоставляя его другим народам…

Не будет преувеличением заметить, что народ отвечает Льву Шаргородскому взаимностью — и не только еврейский: среди почитателей его творчества и русские, и украинцы, и армяне — судите хоть бы и по читателям «Панорамы» — они всегда ждут новых публикаций Льва Шаргородского. А добавим еще, как мы уже знаем, — и швейцарцев, и французов, и немцев — всех тех, кто пока не читает нашу газету, но знаком с его публикациями по другим источникам. Только на французском языке в эти годы вышло тринадцать его книг в переводах самых лучших переводчиков.

Ну, а что касается возраста — Лева как-то заметил, что «по швейцарским понятиям — у него идет третья молодость». Таким ему и оставаться еще много лет — замечательным писателем, плодовитым, талантливым, остроумным, щедрым, надежным в дружбе!

4 октября 2004 г.