Наш человек в Москве Татьяна Кузовлева

Наш человек в Москве

Татьяна Кузовлева

Пишется мне сегодня легко, потому что — о Татьяне Кузовлевой.

В простом пересказе биографии можно уложиться в несколько строк — как это делается издательствами на задней стороне книжной обложки: «…Родилась в Москве, училась на историческом факультете Московского государственного педагогического института, окончила Высшие литературные курсы при Литинституте. Автор 17 книг стихов и двух десятков книг переводов, член правозащитного Русского ПЕН-центра, секретарь Союза писателей Москвы, главный редактор литературного журнала „Кольцо А“. Лауреат литературных премий „Венец“ и „Имени Анны Ахматовой…“»

Семнадцать книг… А в их числе был и однотомник «Избранное», выпущеннный издательством «Художественная литература» в 1985-м по-настоящему массовым тиражом — как это бывало в те годы… Здесь я ставлю многоточие — еще и потому, что, хочется надеяться, вернётся в России к людям в прежних масштабах потребность в поэтическом слове, и тогда цифры тиражей станут снова завершаться множеством нулей. Только когда это еще будет.

Но многоточие еще и потому, что надеюсь: выйдут и 18-я, и 19-я книги стихов Татьяны Кузовлевой. Она и теперь много пишет — бывает, в самых не располагающих к тому обстоятельствах: стихи у нее рождаются, по-моему, даже и не всегда от нее зависяще — кажется, они приходят к ней из того сакрального хранилища, откуда черпать дано не каждому пишущему. А ей — дано.

Характерно, что в опубликованных ею сборниках — всегда большинство стихотворений новых, написанных в промежутках от книги к книге.

Нельзя не заметить и такое обстоятельство: при философичности, глубоком подтексте, строфы ее не только не тяжелы, но воздушны, они, действительно, как бы парят «между небом и небом» — так назван недавний сборник стихов Кузовлевой, выпущенный престижным издательством Деком, весьма взыскательным в выборе авторов.

Эссеисты, перечисляя современных российских Поэтов (пишу с большой буквы не случайно, и это не описка), имя Татьяны Кузовлевой ставят в одном ряду с шестидесятниками. Сведения о ней содержат ежегодные книги-каталоги «Знаменитые люди Москвы»; издаваемый в Швейцарии ежегодный справочник «Who is who». Творчеству Татьяны Кузовлевой были посвящены статьи в «Литературной газете», в «Книжном обозрении», в «Культуре», в «Независимой газете», в журналах «Знамя», «Новый мир», «Дружба народов», «Москва», «Новое время»…

И еще, может быть, даже главное — судьба одарила Татьяну не просто отменным литературным вкусом, что заметно из нечастых эссе, которые она отдает журнальным или газетным редакциям, и не просто талантом поэтическим, но и бесконечной добротой и отзывчивостью по отношению к людям. Она открыто обращается с этими чувствами к человеку, априори, еще не зная, достоин ли он того. Но она бескомпромиссна в тех случаях, когда человек оказывается ниже мерок, предъявляемых ему. И тогда тот, кого она назвала или только еще готовилась назвать своим другом, перестает для нее быть таковым.

Она умеет дружить — бескорыстно, ненавязчиво, ее дружбы ищут многие, бывает, и дотоле с ней не знакомые люди. И уж если она кого одарит своей дружбой — это надежно, это самоотверженно: жизнь нередко проводит ее близких через испытания, и в нужный момент Татьяна всегда оказывается рядом: «… За всех прошу, кто тёмен прегрешеньем: \ Прости, Господь, не знаем, что творим, \ А тех, кто знает, образумь прощеньем…» Заступничество, сопереживание, прощение — лейтмотив не только её творчества, но, кажется, и самой жизни.

Это тоже одна из причин, отчего искренне любящими ее друзьями стали и мы, живущие в Штатах. Тесно связанная с российским миром литературы, Татьяна «привела» в «Панораму» немало новых авторов. А на страницах литературного журнала Союза писателей Москвы «Кольцо А» появились стихи, рассказы, повести, эссе не только наших нынешних соотечественников — Льва Бердникова, Виталия Бернштейна, Александра Борисова, Леона Вайнштейна, Бориса Кушнера, Владимира Матлина, Владимира Нузова, Владимира Фрумкина и других, но и талантливых поэтов и прозаиков, живущих в Германии и в Израиле.

Возвращаясь к ее творчеству, замечу: у неё не часто встретятся стихи, которые принято называть «гражданственными». Для нее «гражданственность» — суть нравственность, и проявляется она (разве что её гражданская, человеческая позиция вдруг проявляется) во многих лирических стихах, но особенно чётко в таких, как «Беженцы России», «Из этих лет, взметённых Русью», «Старики», «За то, что не всех схоронили солдат…», «Последний пассажир», «Бомж». «Родиться в России»…

И еще одна характерная для понимания жизненной позиции поэта цитата:

Да светится правило земное:

Жить, не разрушая, а творя,

И того, что создано не мною,

Не губить и не тревожить зря…

Обращаясь к Иерусалиму, — это стихотворение публиковались в «Панораме» не так давно: «Прости, Иерусалим, \ Была моя бы воля, \ Губами бы сняла с твоих камней слезу. \ Здесь вертикаль любви с горизонталью боли \ Образовали крест, и я его несу» — Татьяна, христианка, придерживающаяся, по её признанию, экуменических, объединительных идей между религиями и людьми, пишет:

…Но истина одна,

Светла и непреложна —

Одна у нас земля,

Один у нас Господь…

Эта мысль продолжена и в стихотворении, эпиграфом к которому послужило мандельштамовское «Нет, ты полюбишь иудея…». Тут её строки «И я встаю с тобою вровень, \ И как бы ни была слепа \ Всей русской, всей не русской кровью \ В тебя вросла моя судьба…» перекликаются с хрестоматийными строками Евгения Евтушенко о трагедии Бабьего Яра: «Еврейской крови нет в крови моей. Но ненавистен злобой заскорузлой \ я всем антисемитам, как еврей, \ и потому я настоящий русский!».

10 ноября 2009 г.