Грибная пора

Грибная пора

После того как по Государевой дороге проложили асфальт многие стали ездить за Березово за грибами. Потому как можно было проехать не на каком-то «козле-бобике», но и на «Жигулях» – машинах покруче. Летом, в грибную пору в тамошние места все больше потянулось любителей с корзинами и кузовками. Знал те грибные местечки, бывал не раз и я. И опять собрался. В Березове заглянул к знакомому старичку. Николай в огороде картошку копал.

– Грибов ноне не богато, но есть, пособираешь, – сказал Николай. – Тебе бы лонись приехать. Сколько губ было!

Губами пожилой деревенский люд зовет те грибы, которые годны для засола. Не трудно догадаться, почему грибы называют губами. Посмотрите на розовую волнушку, валуй (у нас валуи зовут бычками, под Вологдой кубарями). Шляпки этих грибов очень похожи на губы.

Поехал я дальше, к бывшим деревенькам. Всего-то они от Березова в нескольких километрах. Они – это Горбаченки, Государеньки и Калистратенки. Когда-то эти деревеньки входили в состав Костромской области. Из-за бездорожья, вдрызг разбитой дороги до райцентра – села Павино, других неудобств председатель колхоза А.А. Мишенев, человек энергичный и напористый, сумел доказать Москве целесообразность перевода укрупненного колхоза, всего Переселенческого сельсовета, из Костромской в Вологодскую область. Так было удобнее жителям, колхозу. Только деревеньки эти просуществовали недолго, какой-то десяток лет. Их стали покидать жители, уезжая в города. Какое-то время из хозяйственного центра колхоза еще приезжали колхозники убирать посеянные на полях травы, но потом махнули рукой. Полузабросили. Только медведи шлялись осенью по старым пашням в поисках овса. А найди его, если не сеяли! Дошло до зверей, и они подались в леса да на вырубки, поближе к ягодам. Поля в лесных массивах были не велики. Тем быстрее они зарастали, затягивались молодым леском да кустами.

Доехал до знакомого грибного местечка, загнал самокат на лесную поляну, взял корзину, и – в лес. Иду вдоль поля, поглядываю по сторонам. Под ногами травка увядшая, блеклая, почти коричневая, листочки шуршат. Хожу, брожу по лесу и кое-что нахожу: то обабок около моховой кочки встретится, серые гладыши попадутся, сыроежки в ельничке закраснеют, черныши в сухом местечке у березок огляжу. Беру все, что попадется. Знаю: скоро отойдут грибочки, В перелеске, на поляне на волнушки навернулся. Походил, в желтеющей траве больше десятка насобирал.

Денек выдался на загляденье: солнышко светит, не печет, конечно, но хорошо пригревает. Ящерки тоже на пригревинки в затишке повылезали, растянулись на валежинах, греются. В желтых цветах шмели копошатся. Черный дятел долбит сухое дерево, только ошметки коры в стороны летят. Людей в лесу нет. Наверно, картошку копают. По-осеннему расцвечены деревья. Березы желтые, осины красно-оранжевые. Прилетела, зачечекала на рябине стайка дроздов. Не очень-то люблю этих прожорливых, нахальных птиц. Пошел потихонечку от горластых дроздов по березнячку и, какая радость, – на горушке на груздочки наткнулся. Ножичек из корзины достал и срезаю. Грибы крепкие, ядреные, не очень чтобы большие, средние такие. Гляжу – впереди кустики молодого липняка пошли. Заглянул, и там груздочки повылезали. А кое-где их и не видно. Листья на земле приподняты, бугорок торчит. Отодвинешь листочки, а там гриб. Торопиться мне некуда. Срезал липку-лутошку, батожок сладил. С ним и хожу, листья ворошу. Глянул – корзина почти полная. Присел на деревце, лежащее на земле, отдохнул и дальше двинул. Доволен. Чего еще надо? К дороге направился другим путем, взял чуть правее, и в березовых перелесках стали попадаться белые. И ни одного червивого. Рад удаче. Собираю, не спешу уходить от грибного лесочка.

Кончил собирать и вышел в поле, как раз к месту, где деревенька была. Изб и в помине нет. Все вокруг крапивой, лопухами да бурьяном заросло. Вижу – торчит из травы кроватка железная. Рядом дверь с ржавыми петлями, банки-склянки разбросаны, умывальник дырявый… «Погибла деревенька, чего уж тут…», – подумал я. Даже посидеть, отдохнуть возле хлама не захотелось. Грустно было смотреть на умершую деревеньку.

Уже подходил к дороге, когда кто-то на лесной поляне костерок запалил. Направился к нему. «Э, да это свой брат-грибник», – понял я, увидев полную корзину грибов, стоящую у березы. Возле нее притулился к деревцу пестерь, закрытый сверху желто-зелеными веточками. У костерка, спиной ко мне, стоял мужчина, прилаживая котелок на рогульку.

– Здравствуйте, – сказал я, когда грибник повернулся.

– Здравствуй и ты. Говоришь, по лесу ходи, под ноги гляди.

– Так выходит.

Познакомились.

– А меня Иван Иванович, попросту Иван, – представился муж чина. – А чего ты с одной корзиной?

– Хватит одной.

Грибнику на вид было где-то под пятьдесят. В спортивном костюме, стройный, высокий, со светлыми лучистыми глазами, выглядел он достаточно молодо. На старика никак не похож.

– Грибочки у тебя, как на подбор, – заметил я, рассматривая небольшие мохнатые груздочки, волнушки и белые. На них ни одной веточки, ни травинки, ни кусочков другого мусора.

– Ночи стали длинные и прохладные, – продолжал Иван. – Грибочки, они тоже тепло любят. Вот и льнут к теплинкам: к южной стороне дерева, к теплому склону овражка, укрываются в травке, под опавшими листьями, – поделился мыслями грибник.

Он принес скатерку, разостлал на сухой горушке, нарезал хлеб, достал из рюкзака ложки.

– Попробуй, что у меня получилось, – ставя котелок с варевом, сказал Иван. – Присаживайся поближе.

В котелке оказался грибной суп из рыжиков-еловиков. От кушанья исходили неповторимые лесные грибные запахи. В похлебке попадались зеленовато-коричневые грибочки да ломтики свежей картохи. Такая вкуснятина – пальчики оближешь. Мы ели, не торопясь, смакуя каждую ложечку варева. Не хотелось оставаться в долгу, я принес бутылек, предложил выпить по стопарику за знакомство. Так и сделали.

– Родом я из соседнего Межевского района и тоже из такой глухой деревушки, какая здесь была, – сказал Иван. – Здесь же жил мой товарищ, с которым в армии в Первоуральске служили. Думал, встречусь с ним или что узнаю о нем. А тут кого спросишь? И деревни-то не стало. Отслужили мы с Михаилом срочную, и он в Мурманск, к кому-то из своих рыбу ловить подался. А я на сверхсрочную остался. Годы пролетели, и не заметил. Пенсию заработал. Да еще десять лет в школе по физкультуре работал. Потянуло что-то в родные края. Здоровье еще есть. Пожить бы вот так, на природе. Давно мечтаю.

– Так в чем дело? Проблемы какие?

– Проблем только у покойников нет. Женушку мою Галину сюда, в эту глухомань, на веревке не затащишь. Это еще полбеды. Дочка младшая Светка в институт поступила. На врача будет учиться. А это шесть лет. Сам понимаешь, одну в городе не оставишь.

– Это серьезнее, – согласился я.

Иван подошел к костру, поворошил угли, головешки в кучку сгреб и поставил над огоньком пузатый чайник, который стоял на земле у костра. Очень скоро вода в чайнике закипела, зафыркала в рожке. Грибник достал из рюкзака пачку чая, какую-то «принцессу», и, насыпав горсть в ладошку, стряхнул в чайник.

– В деревне чем хорошо? – продолжал Иван. – Тем, что живешь не рядом с природой, а среди нее. Домик деревянный, рубленый, это тебе не каземат городской, бетонный. Ничего лучше дерева ученые так и не придумали для жилища людей. Леса, луга, речка чистая – все рядом. Рыба, дичина какая, грибы-ягоды, само собой. Бывало, рожь вымахает, идешь по тропинке, тебя и не видно. У такой и колосья грузны, и зерно тяжело. Добрый урожай! Как он радовал душу. Конечно, и нелегко было, вкалывали порой до соленого пота, а на трудодни – шиш. Как взялись деревеньки-то в кучу сбивать, так и стали разбегаться люди, кто куда. Конечно, и время шло. И жизнь менялась. И у молодежи другие устремления появились. Не влекло, не манило их крестьянское дело. Хотелось и на города посмотреть. По смотрели, да там и остались. Каждому надо было решать, как построить свою жизнь. Поняли, конечно, что деньги даются большим трудом. А работать деревенские сызмальства приучены. Но нельзя и упрекать их за понимание жизни.

Труден хлеб крестьянский. И не в каждой деревеньке, особенно таежной и дальней, куда и дороги-то подходящей нет, останутся жить люди. Если асфальт рядом – другое дело. Хотя бы те земли обиходить. Не нам, пенсионерам, конечно. Мы-то – отработанный пар. Да что говорить?

Иван вздохнул и какое-то время сидел молча. Днем ветра не было и в помине. А сейчас, когда солнышко зацепилось за макушки островерхих елей, в низинке шевельнулся ветерок. И сразу залопотала осинка, зашелестела, зашушукалась, словно с желтыми листочками березового колка переговаривалась. А те сыпанули листвой на землю.

– Погода сменится, завтра дождь будет, – сказал Иван. – Ветерок на вечеру, да и заря алая. Ну, да ладно. Ни людям, ни нам сено не грести.

На дороге загудела автомашина.

– Это за мной сын из Пыщуга приехал, – сказал Иван Иванович и торопливо засобирался, складывая в рюкзак манатки. – Бывай здоров! – кинул на ходу.

Заря угасала, и было видно, как на западе наползали серовато-черные тучи.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.