«Мы уже воскресли»
«Мы уже воскресли»
Летопись Страстной седмицы и Пасхи 1993 года[43]
Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе Боже наш, помилуй нас. Аминь.
В 1993 году в апреле-мае мне пришлось записывать некоторые события, происходившие тогда в Оптиной Пустыни. По этим записям и восстанавливаются в памяти последние дни земной жизни погибших братий. Начну немного раньше Пасхи.
«28 марта/10 апреля, суббота праведного Лазаря.
После Божественной литургии совершалась панихида по схиархимандриту Варсонофию. Его память в этом году приходится на Великую Среду. В этот день панихиды не совершаются, поэтому панихида перенесена на сегодня. Преподобный Варсонофий преставился в день памяти преподобной Марии Египетской».
«29 марта/11 апреля, Вход Господень в Иерусалим.
К службе праздника присоединена служба преподобной Марии Египетской, память которой пришлась в этом году на Великую Среду. Перенос совершен по благословению отца наместника, потому что святым на Страстной седмице служб нет. Проповедь на запричастном стихе говорил иеромонах Василий. По общему мнению, это была одна из лучших его проповедей. Основная тема: о равнодушии верующих к предстоящим событиям – к Страстям Господним; о том, что мы не хотим отвратиться от своих дел и переживаний, так называемых искушений, и не можем сострадать Господу».
«1/14 апреля, Великая Среда. Память преподобной Марии Египетской и день памяти преподобного Варсонофия (в то время еще не прославленного). После первого часа совершена краткая лития в притворе по отцу Варсонофию».
«3/16 апреля, Великий Пяток. К началу утрени Великого Пятка вместо положенного мерного звона отец Трофим (и вместе с ним отец Ферапонт) ударили „во вся тяжкая“, т. е. во все колокола. Никто их не остановил, хотя все понимали несоответствие. Потом отец Трофим говорил: „Что-то мне в голову взошло, что звон праздничный“».
Служба утрени Велико го Пятка (весьма сложная) прошла довольно четко. Хвалитные стихиры должен был канонаршить отец Василий. Видно было, как он вышел в нужное время из алтаря Свято-Никольского придела. Но после чтения 9-го Евангелия (от Иоанна 61-е зачало) была значительная пауза – отец Василий молчал. Начали канонаршить с правого клироса. «Ужасеся небо о сем, и солнце лучи скры» – говорится в 1-й стихире. Потом я спрашивал отца Василия, почему онмолчал. «Я не смог», – ответил он.
Недаром я записал эти слова, которые он не смог произнести: «Ужасеся небо о сем, и солнце лучи скры»… В это время с отцом Василием что-то, видимо, случилось – слезы, может, у него были или еще какое-то особенно сильное переживание, что он не мог начать канонаршить. Я находился на левом клиросе и наблюдал, как он выходил из алтаря к месту чтеца; там все было приготовлено. Я все хорошо запомнил, потому что отвечал за это. До этого служба шла размеренно – а тут вдруг пауза. Я даже спросил его потом с некоторым раздражением: «Батюшка, вы что, обиделись на нас, что не начали канонаршить?» Он ответил: «Я не смог». Дальше я разговор не стал продолжать – понял, в чем дело.
«Утром царские часы читали иеромонах N. и иеромонах Василий».
Хочу обратить внимание, что в эту Страстную седмицу отцу Василию выпала колоссальная нагрузка. По расписанию он должен был на Великий Пяток читать проповедь на часах. Но, насколько я помню, и в Великую Среду отец Илий попросил отца Василия произнести проповедь за него, и отец Василий говорил тогда небольшое краткое слово на литургии, на запричастном. При этом всю Страстную седмицу отец Василий был единственным канонархом: второго канонарха то ли не было в монастыре, то ли он заболел. Отец Василий был поставлен и на чтение царских часов: это значит, что ему надо было прочитать не один час, а с чередованием – первый, потом шестой, потом изобразительные (кому что попадет).
И на часах отец Василий канонаршил тропари и стихиры.
«В этот день литургии не положено. На вечерне Великого Пятка отец Василий опять говорил проповедь у Плащаницы».
Проповедь была очень сильной, довольно краткой. Причем если на часах он говорил проповедь подготовленную, то у Плащаницы (это в 14.00) он говорил без подготовки – его, видимо, опять кто-то попросил.
Сказал кратко, но, как всегда, прочувствованно. И потом он продолжил канонаршить вечерню.
Он сказал проповедь (я это хорошо помню, потому что поднес ему книгу) и вернулся канонаршить.
«К утрене Великой Субботы опять произошла ошибка со звоном. Опять звонили „во вся тяжкая“, около 23.00. Инок Трофим за это получил пятьдесят поклонов от отца наместника. Замечали, что на все выговоры он реагировал безмятежно и весело. После поклонов, которые совершали и другие звонари, и я вместе с ними, он сказал: „Почаще бы так“. Отец Василий опять канонаршил.
На Божественной литургии Великой Субботы – это 4/17 апреля – канонарх отец Василий».
Эта литургия совершается вместе с вечерней Святой Пасхи. Отец Василий исповедовал и с исповеди приходил читать паримии, потому что в храме почти никого из братии не было. Это обычное дело: к Великой Субботе все настолько устают, что на литургии Великой Субботы перед Святой Пасхой многие экономят силы. Отец Илий всегда служит эту литургию. Все служащие диаконы читали пятнадцать паримий, и то не хватало чтецов. Мне пришлось идти к месту исповеди и просить, чтобы отец Василий оставил исповедь и шел читать паримии. И здесь я заметил, что в паримии пророка Исайи вместо слов Светися, светися, Иерусалиме (Ис. 60, 1) он прочел: «Светися, светися, Новый Иерусалиме»[44].
«Отец Василий также читал канон Великой Субботы на пасхальной полунощнице – она совершается перед самой Светлой заутреней (это около 23.30). Святую проскомидию к пасхальной литургии совершал также иеромонах Василий с иеродиаконом Н.».
Проскомидийного иеромонаха не должны были ставить читать канон, а его поставили – то ли из-за голоса (из-за четкости произношения), то ли из-за того, что другие отказались читать… По этому случаю облачены они были, отец Василий и иеродиакон Н., в красное, все же остальные служащие были в белом. Кто-то по незнанию спросил батюшку: «Ты не рано?» Он ответил: «Мы уже воскресли…»
«Звон к Святому Евангелию, читаемому на Божественной литургии Святой Пасхи, сложный и очень красивый, был исполнен удивительно четко. Братия благодарили звонарей. Вообще все эти дни звон был мощный. Звонили иеродиакон Л., инок Ферапонт, инок Трофим, послушник А.».
«В расписании отец Василий был еще записан на проповедь в Светлую Субботу, на 24 апреля. Этой проповеди он уже не говорил…
Самый день Пасхи, 5/18 апреля – Светлое Христово Воскресение, Пасха. После Божественной литургии, свитающи (так записано в летописи) иеромонах Василий, инок Ферапонт, инок Трофим окончили жизнь земную смертью, по общему мнению, мученическою.
Отец Василий направлялся в Скит на святую литургию для совершения исповеди. Отец Трофим и отец Ферапонт звонили в колокола. Так все они пребывали на иноческом послушании».
Возвращаюсь немного назад… В дни недели Крестопоклонной отец Василий читал поучение из святого Макария Великого о состоянии «души человеческой, когда она понимает необходимость истинно христианской жизни, т. е. жительства под водительством Духа Святаго, и начинает искать таковаго жительства».
Отец Трофим спросил у сидящего рядом: «Отку да это?» – «Макарий Великий». И он замолчал. У преподобного Макария Великого это в таких словах описано!.. А отец Василий так это читал!.. С великой простотой отец Трофим сокрушался потом, что не запомнил слов поучения. Ему хотелось еще раз пережить их. На трапезе он опять вспомнил об этом и сказал: «Теперь уж не вернешь», – как о важном событии.
Надо добавить, что отец Трофим и отец Василий находились Великим постом – и по послушанию, и, конечно, по сердцу своему – в храме постоянно. Причем, надо сказать, в числе немногих. Обычно, кроме клироса, все несут послушания вне храма и мало кто может находиться практически постоянно – целый день или полдня – в храме: даже клирос меняется. Многие тогда болели. (Затем, после Пасхи и смерти отцов, некоторые братия говорили о своем нерадении.) Отец Василий находился в храме постоянно. Были моменты, когда он отпрашивался, на кафизмах или на чтении часов, и уходил, чтобы отдохнуть, потому что к концу поста силы его явно покидали. Вид у него был уже совершенно как у мертвеца. Особенно видна была желтизна на лице и бледность, характерная для людей, которые мало спят. Видно было, что человек находится на грани полного изнеможения, и, тем не менее, он канонаршил. Жаловался, что у него горло болит, а заменить было некем. И он нес свою чреду…
Данный текст является ознакомительным фрагментом.