Третья часть. Мукден
Третья часть. Мукден
И ли фу жень чжай
Фэй синь фу е
Ли бу шань е
И дэ фу жень чжай
Чжун синь юэ
Эр чэнь фу е.
Если покорять людей силою,
а не покорять сердцем, сила их не свяжет.
Если покорять людей добром,
они будут радоваться от сердца —
это будет искренняя покорность.
Мэнцзы
В Южной Маньчжурии
День Тезоименитства Царицы Марии Феодоровны – 22-е июля – был днем замечательных совпадений в истории русских военных действий 1900 года. В один и тот же день – в Тяньцзине русские и союзные войска начали решительное наступление на Бэйцан и Пекин; в Северной Маньчжурии русские заняли Айгунь, а в Южной Маньчжурии русские бомбардировали и взяли Инкоу.
Говоря о порте Инкоу, называемом иностранцами обыкновенно Ньючжуаном, англо-китайские и англо-японские газеты очень часто замечают, что Россия коварно и самовольно захватила договорный порт и, официально обещавшись возвратить его Китаю при утверждении в нем законного порядка вещей, по-видимому, «забыла о своем обещании».
Хотя со времени занятия Россией Инкоу прошло 2 года, однако едва ли хоть одна иностранная газета станет утверждать, что всеми ожидаемый и лелеемый законный порядок вещей в Китае уже утвержден или может быть так скоро достигнут. Пока же в городах Внутреннего Китая находится хоть один солдат иностранных экспедиционных или оккупационных корпусов, для России не представляется, конечно, никаких оснований выводить свои войска из Инкоу, который не только имеет огромное военно-стратегическое значение для Маньчжурии, но и является одним из конечных пунктов выстроенной нами Китайской Восточной железной дороги.
Кроме того, иностранные газеты, вероятно, недостаточно осведомлены относительно того, что, благодаря быстрому занятию Инкоу Россией, не только порядок не был нарушен в этом порту, вследствие чего международная торговля могла беспрепятственно продолжаться, но и сами иностранцы, живущие в этом городе и напуганные действиями боксеров и китайских властей, просили русского консула А. Н. Островерхова о скорейшем занятии Инкоу Россией.
После падения Тяньцзина 30 июня 1900 года, часть китайских войск отступила по направлению к Бэйцану, где и укрепилась, а другая часть вместе с боксерами ушла в Лутай и Шанхай-Гуань, откуда стала угрожать Инкоу.
Боксеры, свирепствовавшие по всей Маньчжурии, в большом количестве вошли в китайский квартал Инкоу и возбуждали китайское население против иностранцев.
К половине июля положение дел в порту стало весьма тревожным. Иностранное население охранялось русской охранной стражей полковника Мищенко, канонерской лодкой «Отважный», которой командовал капитан 2 ранга Клапье де Колонг, и двумя японскими канонерками.
13 июля полковник Мищенко вышел на рекогносцировку пути в Гайчжоу (Кайджоу), по которому должны были бежать китайские войска, разбитые нами в Сюньечене (Синьючене). Встретив на пути китайскую импань, Мищенко потребовал выдачи оружия. Так как китайский командир отказался выдать оружие, то Мищенко приказал бомбардировать импань, из которой китайские солдаты бежали в китайскую часть Инкоу.
Первое столкновение с китайскими регулярными войсками возле Инкоу вызвало панику среди населения. Тысячи китайцев стали выселяться на джонках. Китайские солдаты, бежавшие в город, начали его грабить, и, только благодаря энергичным мерам, принятым даотаем, грабежи были прекращены.
Китайские военные власти потребовали подкреплений, которые в тот же день пришли в Инкоу из Тяньчжуантая и Эрдагоу. Нападения со стороны китайских солдат или со стороны боксеров на иностранный участок можно было ожидать ежеминутно. Железная дорога, соединяющая Инкоу с Дашицяо (Ташичао) и Порт-Артуром, была испорчена китайцами. Наконец, был уничтожен и телеграф, и Ньючжуан оказался совершенно отрезан от сообщения с Артуром.
Положение иностранцев стало еще более опасно, когда подполковник Карпенко, стоявший в русском поселке с 2 ротами 7-го Восточно-Сибирского стрелкового полка и 2 орудиями, был вызван в Ташичао, где произошло вооруженное столкновение отряда полковника Домбровского, командира 11-го Восточно-Сибирского стрелкового полка, с китайскими войсками.
Встревоженные положением вещей, иностранные консулы явились к русскому консулу Островерхову и выразили просьбу, чтобы русские немедленно приняли решительные меры и охранили город от нападения китайцев. На вопрос А. Островерхова, не будут ли они иметь что либо против, если русские войска войдут в Инкоу, все консулы ответили, что не только ничего не имеют против, но даже просят об этом.
А. Н. Островерхов и командир «Отважного» Клапье де Колонг решили немедленно отправить в Порт-Артур миноносец, на котором поехал секретарь русского консульства X. П. Кристи с донесениями к вице-адмиралу Е. И. Алексееву о необходимости принять экстренные меры.
У берегов Желтого моря русские войска в то время уже дрались на два фронта: в Чжилийской провинции, под начальством генерала Линевича, и в самой южной оконечности Южной Маньчжурии – на Ляодуне, под начальством генерала Флейшера и полковников Домбровского и Мищенко. Порт-Артур, как центральный и опорный стратегический пункт, нуждался в особой охране.
Хотя для такого большого боевого фаса русских войск было недостаточно, однако адмирал Е. И. Алексеев решил помочь Ньючжуану и отправил туда еще канонерку и десант, которые прибыли в назначенный пункт 17 июля.
Занятие Инкоу Россией
22 июля
Положение в Инкоу стало еще тревожнее.
Китайский даотай, управлявший портом, не постеснялся вывесить на улицах города подложную прокламацию Мукденского цзянцзюня, в которой народ призывался к изгнанию и истреблению иностранцев. Даотай уже давно получил эту прокламацию против иностранцев, но не решался показать ее народу. На улицах появились и другие прокламации, которые возвещали об избиении иностранцев, причем головы их оценивались в 25 лан, но головы русских были оценены в 50 лан, т. е. 70 рублей. Это для русских могло быть даже лестно.
Для охраны иностранной части города была построена баррикада, возле которой поставлены русские часовые. Китайцы выстроили напротив свою баррикаду и поставили в разных местах своих часовых. Число китайских солдат в городе было увеличено до 2 тысяч.
17 июля даотай разослал консулам письмо, для обсуждения которого было назначено заседание консулов. Даотай сообщил, что, согласно приказанию Мукденского цзянцзюня, он должен войти в соглашение с консулами и потребовать, чтобы иностранцы не производили никаких военных действий ближе 30 ли (15 верст) от города. Это обозначало, что русские должны были удалить из Ньючжуана свои войска и военные суда. К счастью, в тот же день пришли на нашей канонерской лодке «Гремящий» войска и одна рота стрелков 7-го полка была поставлена для охраны иностранного участка.
Об охране и безопасности города более всего хлопотал японский консул Танабе. Из этого, а также из других фактов можно вывести заключение, что, в случае если бы русские вовремя не подали военной помощи Инкоу, этим делом занялись бы японцы и прислали бы свои войска из Японии для занятия этого порта, с которым они ведут большие коммерческие дела.
22 июля европейская часть Инкоу была неожиданно встревожена выстрелами боксеров и китайских солдат, которые в числе около 2 тысяч человек решились сделать нападение на иностранцев.
К счастью, благодаря тому, что русские войска вовремя прибыли из Дашицяо (Ташичао), атака китайцев была быстро отражена. В деле принимали участие: 4 роты, полубатарея, казаки, охранная стража и морской десант с «Отважного» и «Гремящего», под командою лейтенанта Плена, – всего около 1000 человек. Военными действиями командовал генерал Флейшер.
Наши потери были ничтожны: 3 ранены и 1 контужен.
Городской вал и форты, с которых китайцы пытались обстреливать европейцев, были бомбардированы нашими канонерками «Отважный» и «Гремящий». Обе японские канонерки не принимали участия в бомбардировке, но выслали свой десант для охраны своего консульства и прилегающей части города.
К вечеру даотай, китайские власти и все солдаты и боксеры (из них было перебито несколько десятков человек) бежали. Наши войска заняли город, поставили свои караулы и подняли военный флаг над китайской морской таможней.
23 июля, на рассвете, на крейсере 2 ранга «Забияка» в Инкоу прибыл главный начальник Квантунской области вице-адмирал Алексеев.
Три недели перед тем, когда был взят Тяньцзин, адмирал Алексеев, совместно с другими союзными командирами, вводил гражданское управление, порядок и спокойствие в китайских кварталах занятого союзниками города.
Та же задача предстояла адмиралу в Инкоу, но только здесь вопрос весьма усложнялся дипломатическими затруднениями, ввиду того что Инкоу представляет открытый и договорный порт, занимая который Россия должна была действовать на свой риск, имея дело с международными трактатами, ревниво настроенными иностранными консулами и англо-китайской морской таможней.
Однако все затруднения были искусно устранены.
Прежде всего адмирал Алексеев издал к китайским жителям успокоительную прокламацию, в которой приглашал их вернуться к мирным занятиям и оказывать содействие русским властям.
К иностранным консулам адмирал Алексеев обратился с циркулярным письмом, в котором сообщал, что занятие русскими Инкоу имеет исключительно временный характер, причем адмиралом было дано уверение, что права иностранцев ни в чем не будут нарушены.
Это письмо произвело самое лучшее впечатление на всех консулов, которые успокоились относительно дальнейших намерений России в Инкоу, сообщили, что доведут до сведения своих правительств наши заявления, и обещали оказывать полное содействие временному русскому управлению в Инкоу.
Русское градоначальство в Инкоу
Когда по приказу генерала Флейшера над китайской таможней был спущен китайский флаг и поднят русский, английский консул выразил свой протест, заявляя, что таможенное здание есть частная собственность английского подданного сэра Роберта Гарта, вследствие чего он находит, что русский флаг поднят незаконно. Так как прекращение деятельности таможни совершенно не могло входить в наши интересы, которые, напротив, требовали сохранения самых дружественных отношений с иностранцами в Инкоу, то адмирал Алексеев обратился к заведующему таможней комиссару Баура с письмом, в котором просил его по-прежнему управлять таможней, так как русские власти не намерены входить в ее внутреннее устройство и распорядки и желают, чтобы дела в ней велись, как и раньше. Ввиду бегства даотая, который имел право контроля над денежной отчетностью таможни, адмирал признал справедливым, чтобы было назначено специальное русское лицо, которое приняло бы на себя эти функции даотая, со званием товарища комиссара – «co-commissioner».
Таможенный комиссар г. Баура не согласился сразу на русские предложения и ответил, что он желает представлять отчетность непосредственно временному управлению Инкоу и, кроме того, окончательные инструкции он должен получить от своего таможенного начальства в Шанхае.
Адмирал Алексеев поручил своему дипломатическому чиновнику И. Я. Коростовцу лично переговорить с господином Баура и подробно выяснить, что русские нисколько не покушаются ни на дела таможни, ни на ее внутреннюю организацию, но желают, чтобы она как можно скорее возобновила свою деятельность. Г-н Коростовец указал, какие выгоды может иметь таможня, если она не приостановит своих дел при новом русском управлении, и так удачно повел переговоры, что г. Баура принял все наши предложения. Впоследствии главное управление англо-китайских таможен в Пекине вполне одобрило г. Баура за то, что Инкоуская таможня не прекратила своей деятельности, и признало русский образ действий совершенно целесообразным и правильным.
Вопрос о русском флаге над англо-китайской таможней был улажен также удачно. Адмирал Алексеев поручил разъяснить, что так как русские временно заместили бежавшие китайские власти, то они тем самым имеют полное право спустить китайский флаг с таможни, являющейся китайским казенным учреждением, и поднять русский флаг, и что этим нисколько не затронуты частные права собственности английского подданного сэра Р. Гарта.
Английский консул и таможенный комиссар нашли эти объяснения совершенно правильными – и русский таможенный флаг развевается над таможней поныне.
Когда в 1895 году, в войне с Китаем, японцы заняли Инкоу, они первым долгом упразднили англо-китайскую императорскую морскую таможню, назначили своих чиновников-японцев и сами собирали пошлины с китайцев и судов, посещающих Инкоуский порт.
Хотя Россия и не объявляла войны Китаю, но силою обстоятельств она была вынуждена занять Инкоу для охраны жизни и имущества своих и иностранных подданных. Россия, по праву войны, могла поступить с Инкоу так же, как поступили японцы, и ввести русскую таможню с русскими чиновниками.
Не желая возбуждать конфликта с иностранцами и прерывать деятельность таможни, с одной стороны, а с другой – желая подтвердить принцип временного занятия порта, адмирал Алексеев признал необходимым сохранить китайскую императорскую таможню в полном ее объеме и правах, причем он вошел в соглашение с г. Баура, что следующие требования России будут соблюдены: 1) отчетность таможни будет контролироваться русским чиновником; 2) комиссар и все служащие в таможне подчиняются русской власти; 3) функции бывшего Хайгуаньского банка, имевшего дела с таможней, будут возложены на отделение Русско-Китайского банка в Инкоу, в котором в качестве депозита будут храниться доходы таможни.
Представителем и для контроля со стороны России – для китайской императорской таможни был назначен г. Шмидт, один из чиновников Русско-Китайского банка.
В Инкоу существовала туземная таможня, управлявшаяся китайскими чиновниками и взимавшая пошлины с джонок (ластовый сбор) и с товаров. Так как все эти чиновники бежали во главе с даотаем, то адмирал Алексеев возложил на русских чиновников сбор пошлин с китайских судов, каковые сборы были обращены в средства русского инкоуского градоначальства.
Одновременно с устройством таможенных вопросов, имевших международное значение, адмирал Алексеев энергично взялся за утверждение в Инкоу временного русского управления, которое обеспечивало бы мир, порядок и безопасность всем жителям и оберегало бы русские интересы на этой окраине.
Насколько быстро велись работы по составлению проекта инкоуского управления, можно в достаточной степени судить по тому, что 27 июля, через 4 дня после занятия Россией Инкоу, адмирал Алексеев утвердил «Положение о временном Императорском Российском управлении портом Ньючжуан-Инкоу», выработанное А. Н. Островерховым и И. Я. Коростовцем.
Новое управление получило наименование градоначальства.
Во главе управления портом поставлен градоначальник, назначаемый главным начальником Квантунской области и утверждаемый Высочайшей властью.
При градоначальнике образован совет, в качестве совещательного органа, в состав коего входят: комендант, представитель консульского корпуса, представитель иностранных торговых фирм, представитель китайских торговых палат, таможенный комиссар (от китайской морской таможни) и заведующий санитарной частью.
Для выяснения нужд городского и торгового населения при градоначальнике образована дума из представителей местного купечества.
Для заведования отдельными отраслями управления назначены:
1) Полицмейстер.
2) Податной инспектор и казначей.
3) Городской судья.
4) Заведующий санитарной частью.
5) Переводчики.
Находящиеся в городе войска состоят в ведении коменданта, на которого, кроме того, возлагается охрана города и обеспечение правильного торгового движения сухим путем и по реке Ляохэ.
Градоначальнику предоставлено право издавать обязательные постановления, облагать туземцев налогами и сборами, распоряжаться движимым и недвижимым имуществом, принадлежавшим китайскому правительству, утверждать расходование сумм, отпущенных или поступающих на содержание управления и благоустройство города, и сноситься с иностранными представителями.
Для поддержания порядка на реке Ляохэ и среди китайских джонок назначена брандвахта, в составе офицера и нижних чинов, которым вменено в обязанность не допускать в город джонок с оружием, китайскими солдатами и военными припасами. Податной инспектор (он же казначей) занимается сбором с китайского населения как обычных налогов и податей, так и тех, которые могут быть вновь установлены градоначальником.
Судебная часть вверена русскому городскому судье и иностранным консулам на следующих основаниях.
Дела между русскими, китайцами и иностранцами, не имеющими здесь своих консульских представителей, а также дела, возникающие по обвинению полицией, разбираются городским судьей, который руководится кодексом смешанных судов в Китае.
Дела между иностранцами, имеющими в Инкоу своих консулов, разбираются соответствующими консулами.
Дела по обвинению иностранцев китайцами разбираются подлежащими консулами.
Дела по обвинению китайцев иностранцами разбираются городским судьею.
Китайцы, обвиняемые в тяжких уголовных преступлениях, грабежах, военной контрабанде и пр., подлежат ведению военного суда. Все начальники отдельных отраслей управления назначаются и увольняются главным начальником Квантунской области.
Иностранцы и китайцы могут быть приглашаемы на службу градоначальником. Средствами градоначальства являются доходы от сборов с китайцев и доходы китайского отделения морской таможни, ведающего сборами с китайских джонок и товаров.
Адмирал Алексеев назначил градоначальником Инкоу русского консула, незадолго перед тем прибывшего в этот город, – A. H. Островерхова.
Выбор оказался в высшей степени удачен и оправдал не только надежды и доверие русских, но и иностранного населения, которое было чрезвычайно встревожено необыкновенными событиями, разразившимися над Инкоу. Знание новых языков, знакомство с местными условиями и прекрасные отношения, ранее существовавшие между иностранцами и г. Островерховым, давали ему возможность справляться с трудной задачей – первого русского градоначальника в международном договорном порте, имеющем «открытые двери». А. Островерхов управлял городом 15 месяцев. Его преемником был назначен капитан 2 ранга Эбергард.
Приказом адмирала Алексеева командир канонерской лодки «Отважный» капитан 2 ранга Клапье де Колонг был назначен комендантом порта Инкоу. Благодаря его дипломатическому такту, стойкости и энергии в действиях, русские интересы в Инкоу нашли в лице капитана Колонга ревностного поборника. Он сумел поддерживать наилучшие отношения не только с иностранцами, но и с китайцами, которые оказали разные почести капитану Клапье, при его отъезде из Инкоу.
На почетном шелковом знамени китайцы вышили следующую надпись в честь отъезжавшего коменданта:
«Великого Русского Царя – начальнику сил морских, сухопутных, пушечных и лошадиных: ваше строгое приказание облагодетельствовало много бедного народа».
Когда китайцы услышали и увидели, что русские вносят в Инкоу, брошенный китайскими властями, определенное управление и твердый порядок, они стали успокаиваться и снова возвращаться в свои покинутые фанзы. По Ляохэ и с моря стали снова прибывать джонки с товарами. К русской власти китайцы сразу стали относиться с полным доверием и даже начали просить, чтобы к их домам и магазинам ставились русские караулы, за что они хотели платить особое вознаграждение.
Первым полицеймейстером Инкоу был назначен штабс-капитан Пересвет-Солтан, занявший затем должность правителя канцелярии градоначальника. Затем полицеймейстером этого порта состоял поручик Стравинский.
Для сохранения порядка и безопасности в городе была образована полиция из 75 стрелков, из которых один старший. Кроме того, назначены четыре околоточных надзирателя.
Так как подобная охрана была бы недостаточна для города, занимающего до 4 кв. верст и имеющего многочисленное население (до 100 тысяч жителей летом), то полицмейстер Стравинский образовал особую китайскую милицию, содержимую на счет местных купцов. Милиция теперь состоит из 200 пеших и 30 конных охранников, вооруженных разным старым китайским оружием, достаточным против китайских воров и грабителей.
Кроме того, в интересах безопасности, китайцам было воспрещено гулять по улицам с 9 часов вечера и до рассвета.
Еще в первые дни пребывания адмирала Алексеева в Инкоу, к нему явилась депутация из китайских богатых купцов и знатных горожан, которые принесли ему благодарность китайского населения за водворение порядка в брошенном властями городе и просили на будущее время покровительства и охраны.
В течение года китайцы имели много случаев убедиться, что русская власть умеет не только быстро брать города, но и вносить в них порядок, суд, расправу и давать надлежащую поддержку и защиту интересам трудового населения.
По приказанию адмирала Алексеева экспедиция подполковника Генке и лейтенанта Козлянинова спустилась вниз по реке Ляохэ, рассеяла гнездо речных разбойников-хунхузов и привела караван, состоявший из нескольких тысяч китайских джонок с товарами. Борьба с речными хунхузами ведется до сих пор. Можно считать, что главные хунхузские конторы, облагавшие своею данью джонки по реке Ляохэ, – ныне уже уничтожены.
Другим вниманием русской власти к нуждам туземцев было понижение пошлин. Когда при морской таможне было образовано русско-китайское отделение для сбора пошлин с китайских джонок, то пошлины взимались согласно тарифу морской таможни. Оказалось, что этот тариф по некоторым статьям выше тарифа, установленного для джонок китайскими властями, хотя в сумме пошлины, собиравшиеся даотаем, были гораздо выше, так как китайские чиновники вообще собирали налоги хищнически и нередко увеличивали их произвольными поборами. Весною 1900 года китайские купцы обратились с ходатайством к русским властям о понижении пошлин до уровня китайского «даотайского» тарифа.
По представлению финансового комиссара Квантунской области И. Н. Протасьева, адмирал Алексеев приказал, чтобы со всех ввозных и вывозных товаров пошлины взимались по прежнему китайскому тарифу.
Неудивительно, что китайцы, живущие в Инкоу и получающие большие доходы от пребывания русских, ценят русское управление городом и подносят русским разные почетные зонтики, знамена и пр., – и не слышно, чтобы они мечтали о скором возвращении в Инкоу бежавших китайских мандаринов.
Говоря о культурной деятельности русских в Инкоу, необходимо отметить плодотворные труды двух лиц, последовательно занимавших должность городского судьи в Инкоу, – капитана А. Н. Разумовского и капитана А. Д. Дабовского, которые с честью носили имя русского судьи и содействовали поддержанию порядка, согласия и добрых отношений между русскими, иностранцами и китайцами в этом порту.
Следует также упомянуть, что энергией местных русских военных властей при управлении 1-й Восточно-Сибирской стрелковой бригады была воздвигнута первая православная церковь в Инкоу – в бывшей китайской кумирне.
Одновременно с военным занятием Южной Маньчжурии шло и научное ознакомление с краем. Ныне в степях, городах и дебрях Маньчжурии работают русские военные топографы и нередко под выстрелами хунхузов составляют карту трех великих провинций Маньчжурии: Мукденской, Гиринской и Хэйлунцзянской. Лейтенант Л. Л. Козлянинов, который, будучи командиром миноносца № 208, уже изучал реку Ляохэ в 1900 г., весною следующего года проехал на джонках эту реку от города Тунцзякоу, у границ Монголии, мимо Телина, до ее устья и, несмотря на тяжелые условия путешествия, весенние дожди, холода и ветры, не стесняясь присутствием больших отрядов хунхузов, которые постоянно тревожили джоночные караваны, он сделал гидрографическую съемку реки, определил астрономически 38 пунктов и производил попутно речной промер.
В июне 1901 г., приказанием адмирала Алексеева, лейтенант Козлянинов был назначен командиром парохода «Самсон» и получил приказание как можно выше подняться по реке Ляохе. 27 июня устье реки Хунхэ, впадающей в Ляохэ, на 130 верст выше Инкоу, впервые увидело русское паровое судно, пришедшее под Андреевским флагом. Подходя к реке Хунхэ, лейтенант Козлянинов встретил скопище хунхузов, открыл огонь и быстро рассеял их. 10 хунхузов и их 3 лошади были убиты. Остальные бежали. Таким образом, «Самсон» был первым судном, которое углубилось так далеко внутрь страны, без карт и лоцманов, исключая карты, составленной самим же Козляниновым.
В течение навигации 1901 года «Самсон» несколько раз подымался по Ляохэ и охранял на реке порядок и свободное движение джонок. Гидрографический труд лейтенанта Козлянинова осветил великую реку Ляо – важнейшую торгово-политическую и стратегическую водную артерию Южной Маньчжурии.
С 1 января 1901 года русская таможня (русско-китайское отделение морской таможни) подчинена ведению финансового комиссара в Порт-Артуре И. Н. Протасьева.
Русская таможня была организована по образцу морских таможен в Китае, устройство которых является наиболее соответствующим требованиям местной, весьма своеобразной торговли, благодаря чему за первый отчетный год русская таможня в Инкоу всего собрала 395 049 рублей.
Вся эта сумма обращена в доходы градоначальства, благодаря чему расходы по содержанию русской администрации в Инкоу были покрыты вполне.
Если бы Россия заняла в 1900 году и китайскую морскую таможню, т. е. сделала то, что сделала Япония в 1895 г., то Инкоу давал бы России ежегодного дохода около 1 400 000 руб. За два года Инкоу так обрусел под русским управлением и русские так много сделали для его благосостояния, что возвращение его Китаю было бы равносильно потере целого русского города и миллионного порта, являющегося торгово-политическим ключом в Маньчжурию.
Тонку – Шанхай-Гуань
13 сентября
Возвращаясь из Тяньцзина в Порт-Артур, я снова приехал по железной дороге в Тонку. Здесь, в тылу действующей международной армии, русские и другие союзники трудились не меньше, чем в авангарде – в Тяньцзине и Пекине. В устье Пэйхо ежедневно совершалась весьма важная и трудная работа по доставлению войск, боевых припасов и продовольствия с военных и коммерческих судов на рейде – в Тонку и далее на театр военных действий. Благодаря неизменному волнению на рейде Таку, благодаря отмели в устье реки, постоянным отливам, приливам и сильным ветрам, эта переправа с моря на берег требовала очень много трудов, забот и бдительности. Хозяевами положения в Таку все время были русские, благодаря тому, что комендантом Таку был назначен, по выбору адмиралов союзной эскадры, адмирал Веселаго, которому пришлось вынести на себе все это тяжелое и сложное дело организации десантов – в самое горячее боевое время, в течение июня и июля 1900 года, и в таком важном стратегическом пункте, каковым является устье Пэйхо-Таку. Адмирал Веселаго был, кроме того, назначен начальником отряда судов всех союзных держав в реке Пэйхо.
Вступив в комендантство над Таку, адмирал Веселаго прежде всего озаботился приведением укреплений Таку в боевую готовность, что представляло большие затруднения, вследствие того что большинство орудий на фортах было подбито. Для целей перевозки десантов адмирал Веселаго воспользовался буксирными пароходами, а также найденными в Тонку железными баржами, выброшенными на берег ветром. По приказанию адмирала эти суда были исправлены, что дало возможность перевозить не только русские войска, но и десанты союзников, которые неоднократно обращались к содействию русского адмирала.
Китайское адмиралтейство в Тонку, захваченное русскими, было спасено от разграбления и приведено в полный порядок. Русские морские власти возобновили в адмиралтействе работы, которые стали производиться нашими командами и бывшими китайскими мастеровыми. Китайцам за работу выдавался рис, захваченный нами в Тонку. Как во время военных действий, так и впоследствии, это адмиралтейство служило большим подспорьем для русских и иностранных военных судов, выполняя для них различные работы.
По распоряжению русского коменданта, наши лодки «Бобр» и «Сивуч» и две германские лодки обстреляли китайскую импань, находившуюся в 1 1/2 верстах от Тонку и вооруженную 15 орудиями. Германский десант под командою капитана 2 ранга Поля взял импань, уничтожил орудия и захватил другую импань, в которой китайцы хранили более 10 000 ящиков пороха и около 1000 ящиков пироксилина и динамита. Так как соседство такого огромного количества взрывчатых материалов было чрезвычайно опасно для фортов и станции Тонку, то командиру «Манджура», капитану 2 ранга Эбергардту, было поручено уничтожить эти запасы. Это трудное дело было выполнено в 10 дней.
Таким же образом, по распоряжению адмирала Веселаго, английский контрминоносец «Fame», имевший наименьшую осадку среди других судов соединенного отряда, уничтожил форт Коку, расположенный в 12 верстах выше по Пэйхо и своими орудиями мешавший беспрепятственному движению по реке между Тонку и Тяньцзином.
Местность вокруг Тонку была долгое время неспокойна. В окрестных деревнях бродили вооруженные отряды боксеров и китайских солдат. До начала июля все военные суда, стоявшие в устье Пэйхо, днем и ночью были готовы к бою, а люди по ночам спали у орудий, не раздеваясь, ожидая нечаянного нападения.
27 июля начальник нашей Тихоокеанской эскадры вице-адмирал Гильтебрандт, по случаю своей болезни, уехал в Россию и заместителем его в командовании эскадрой был назначен адмирал Веселаго. Комендантом Таку был временно назначен капитан 1 ранга Доможиров, который продолжал поддерживать с иностранцами такие же дружественные отношения, какие были установлены его предшественником. Комендантским штаб-офицером при адмирале Веселаго состоял лейтенант Балкашин.
Полное прекращение военных действий в устье реки Пэйхо последовало со времени взятия крепости Бэйтан.
* * *
После занятия Лутая, генерал Церпицкий вместе со своим отрядом вернулся обратно в Бэйтан.
11 сентября генерал Церпицкий снова двинулся в поход, по направлению к Лутаю, с целью занять китайскую железную дорогу Тонку – Шанхай-Гуань – Инкоу. В южной своей части, около Тонку, дорога была наполовину разрушена боксерами, но дальше на север и путь и подвижной состав были в целости. Кроме того, представлялось чрезвычайно важным заблаговременно захватить расположенные вдоль дороги богатые угольные копи, для того чтобы китайцы не успели их разрушить.
Отряд вовремя пришел в Сиугочжань, и находящиеся здесь копи каменного угля были спасены. На станции железной дороги оказался поезд, на который были живо посажены три роты 6-го Восточно-Сибирского стрелкового полка. Капитан 6 полка Коссовский и поручик Васмундт повели поезд. С этими ротами генерал Церпицкий и командир 6-го полка полковник Манаев немедленно двинулись по железной дороге на станцию Таньшань, где находились огромные железнодорожные мастерские. Ночью, в пяти верстах от Таньшаня, поезд наскочил на пустые платформы и потерпел крушение. Наши стрелки отделались ушибами, высадились из вагонов и пошли дальше походом. В Таньшане была оставлена полурота для охраны поезда и воинских вещей.
По дороге стрелки имели перестрелку с китайцами. Ночью отряд Церпицкого подошел к Таньшаню и сейчас же овладел станцией, всеми мастерскими и депо с 26 локомотивами и 300 вагонов. Все китайцы, служившие на этой станции, бежали. На следующее утро генерал Церпицкий приказал стрелкам исправить путь, испорченный накануне крушением поезда.
14 сентября в Таньшань прибыл в поезде весь отряд генерала Церпицкого, состоявший из 4 рот 6-го полка, 3 рот 7-го полка, 7 орудий и казаков – верхнеудинцев и читинцев.
В тот же день генерал Церпицкий получил от коменданта крепости Шанхай-Гуань письмо, в котором китайский комендант выражал свою покорность и соглашался на все условия сдачи крепости Шанхай-Гуань русским.
Получив такое письмо о сдаче, начальник отряда решил немедленно двинуться в Шанхай-Гуань.
15 сентября русский отряд был посажен на два поезда и снова тронулся в путь. На станциях Кайпин и Гуэ русские захватили копи с богатейшими залежами угля.
Всего русские захватили: 30 локомотивов, сотни вагонов и открытых платформ, великолепные мастерские, склады, депо, десятки тысяч шпал и рельс, несколько миллионов пудов каменного угля и всю железную дорогу от Тонку до Шанхай-Гуаня.
19 сентября
В то время как генерал Церпицкий быстро и неутомимо подвигался вдоль железной дороги к Шанхай-Гуаню, на рейде Таку совет адмиралов международной эскадры обсуждал вопрос о занятии Шанхай-Гуаня морскими силами – со стороны моря.
Адмиралы постановили отправить 19 сентября к Шанхай-Гуаню военные суда разных наций и ночью штурмовать Шанхай-Гуаньские форты, если китайцы отвергнут ультиматум и не сдадут фортов добровольно.
Защищенный со стороны моря минными заграждениями и прекрасными фортами с новейшими орудиями, Шанхай-Гуань представлялся сильной крепостью, и взять его было бы еще труднее, чем форты Таку, если бы китайцы пожелали оказать сопротивление. Поэтому против Шанхай-Гуаня была двинута сильная международная эскадра.
Желая всюду быть первыми, а главное – желая перехитрить русских, англичане завели особые переговоры с комендантом Шанхай-Гуаня, отдельно от всех союзных адмиралов, предлагая ему сдать Шанхай-Гуань Англии.
Хотя комендант еще 14 сентября сдал вверенную ему крепость генералу Церпицкому, однако, получив такое любезное предложение от англичан, он поспешил исполнить также их желание, остроумно сдавая свою крепость во второй раз.
19 сентября рано утром одно английское военное вестовое судно подошло к Шанхай-Гуаню. Англичане высадились на берег, подняли свой флаг на одном из фортов и отправились занимать станцию железной дороги – главную цель их тайной высадки, но… неожиданно встретили два поезда, которые быстро катили к станции, битком набитые русскими солдатами, кричавшими «ура».
Это был отряд генерала Церпицкого, который предупредил англичан.
Стрелки вылезли из вагонов, живо заняли станцию и все мастерские и водрузили над станцией русский флаг. Вся дорога от Тонку до Шанхай-Гуаня была в руках русских.
В тот же день вечером к Шанхай-Гуаню прибыл из Порт-Артура десантный отряд, предназначенный для занятия фортов и города. Десант состоял из 15-го и 16-го полков 4-й стрелковой Железной бригады, только что прибывшей из Одессы, полуроты квантунских саперов, 4 орудий, полусотни верхнеудинцев и 3 команд морских минеров и сигнальщиков. Отрядом командовал начальник 4-й стрелковой бригады генерал-майор Волков.
Войска были размещены на крейсерах Добровольного флота «Москва» и «Орел» и на пароходах Китайской Восточной железной дороги «Гирин» и «Проспер». Отряд конвоировался крейсером 1 ранга «Россия».
На рейде перед Шанхай-Гуанем уже стояло около 40 военных судов России и других союзных держав. На фортах были подняты международные флаги. В 1 час ночи на шлюпках нашей эскадры начали свозить русский десант на берег. Через четыре часа 3200 человек нашего десанта, в полной боевой готовности, были уже доставлены на берег. На другой день были перевезены артиллерия, кавалерия и обоз. Всеми операциями высадки, произведенной в блестящем порядке и в кратчайшее время, руководил новый начальник нашей Тихоокеанской эскадры вице-адмирал Скрыдлов.
Нашими войсками была без замедления занята вся железная дорога от Шанхай-Гуаня до Цзиньчжоуфу и далее до Инкоу. Чины 1-го Уссурийского железнодорожного батальона сейчас же приступили к исправлению железнодорожного пути на всем протяжении и к устройству правильного движения поездов.
К октябрю 1900 года вся китайская железнодорожная линия, охватывающая север Печилийского залива, от Инкоу до Цзиньчжоуфу, Шанхай-Гуаня, Тонку и далее внутрь страны – до Тяньцзина и Янцуня, всего на протяжении около 600 верст, принадлежала России и находилась в заведовании чинов Уссурийского батальона.
Линия Янцунь – Тяньцзин – Шанхай-Гуань была Россией вскоре безвозмездно передана германцам, которые передали ее англичанам.
Линия Шанхай-Гуань – Цзиньчжоуфу – Инкоу находилась в ведении и владении России два года. Чины Уссурийского батальона восстановили путь, местами выстроили новое полотно, соорудили большой деревянный мост через реку Далинхэ, завели аккуратное движение поездов и привели дорогу в такой блестящий вид, что вскоре можно было ездить сплошным железнодорожным путем от Порт-Артура до Пекина.
24 сентября 1902 года, на основании договора 26 марта того же года, Шанхай-Гуаньская линия была возвращена Россией Китаю.
Ныне, с окончанием постройки Маньчжурской железной дороги, эта линия вошла в величайшую железнодорожную цепь, связывающую Пекин с Петербургом непрерывными звеньями рельсов.
Поход на Мукден
Летом 1900 года вся Маньчжурия была охвачена восстанием боксеров. Маньчжурская железная дорога, строившаяся с величайшими трудами русскими инженерами, наполовину разрушена. Главный центральный пункт дороги, Харбин, был осажден китайцами. Строители Южного отделения дороги, оказавшиеся в самом очаге мятежа, спасались бегством под охраною казаков Охранной стражи. Одни, преследуемые китайцами, бежали на север – в Харбин; другие на юг – в Порт-Артур; третьи на восток – в Корею. Отступавшие инженеры, техники и различные железнодорожные служащие, вместе с женщинами и детьми, мужественно отбивались от китайцев. Большая часть их спаслась. Инженер Верховский и около 20 железнодорожных служащих из числа спасавшихся погибли во время отступления. Раненых, убитых и пропавших казаков Охранной стражи, а также всех русских, пропавших без вести в Южной Маньчжурии, около 150 человек.
1 июля китайцы неожиданно начали бомбардировку Благовещенска из города Сахалина, находящегося на противоположном берегу Амура. Бомбардировка продолжалась с перерывами три недели и нанесла ничтожные повреждения Благовещенску, так как китайцы стреляли из старых ружей и пушек. Жителей Благовещенска, раненных и убитых китайскими выстрелами, насчитывается не более 10 человек. Но китайцам эта бомбардировка стоила дорого, так как окрестные китайские селения и город Сахалин были сожжены в наказание, а китайцы, жившие в Благовещенске и соседних деревнях, изгнаны и переправлены через Амур. Во время этой переправы довольно много китайцев потонуло.
22 июля нашими войсками был взят город Айгунь. Боевой колонной в этом деле командовал генерал-лейтенант Суботич, бывший начальник Квантунского полуострова.
Летом и осенью в Северную Маньчжурию были двинуты различные русские военные отряды, под общим начальством генерал-лейтенанта Гродекова, для освобождения Харбина, занятия главных областных городов Цицикара и Гирина и для успокоения страны.
14 августа генерал Суботич прибыл в Порт-Артур и, по Высочайшему повелению, назначенный начальником Южно-Маньчжурского отряда, немедленно приступил к организации похода на Мукден.
Пока столица Маньчжурии оставалась в руках китайских войск и боксеров, уже рассеянных в Чжилийской провинции, но еще не утративших своей силы и влияния в Маньчжурии, – на прочное восстановление мира, порядка и законности в стране, граничащей с Россией на протяжении около 9000 верст, было мало надежды.
Поэтому на отряд генерала Суботича была возложена задача – возможно скорее занять столицу Маньчжурии, рассеять китайские войска и восстановить в стране спокойствие, законную власть и мирную деятельность.
Так как Маньчжурия и без того была потрясена мятежом и неистовствами боксеров, сожжением и разорением многих богатых городов и деревень, особенно в северных областях, опустошенных во время военных действий, – то, согласно Высочайшему повелению, генерал Суботич поставил своею целью совершить поход на Мукден в самое короткое время, предохраняя страну от разорения.
В этом смысле, перед выступлением в поход, им были изданы в Порт-Артуре следующие два приказа.
Приказ от 5 сентября:
«Войска Южно-Маньчжурского отряда! На нашу долю выпала завидная честь нанести решительный удар мятежным китайским ополчениям, сосредоточившимся в городе Мукдене и в возведенных около него укреплениях.
Опыт недавних боев под Айгунем, Хайларом, Цицикаром, Тяньцзином и Пекином указал, что китайские войска, несмотря на свою многочисленность и современное, отличного качества оружие, не могут противостоять дружному натиску дисциплинированного и твердо руководимого русского воинства, проникнутого высоким понятием о долге перед Царем и Отечеством и сознанием воинской чести.
Послушные воле нашего обожаемого Государя Императора, мы с твердой верой в Бога и успех русского оружия выступаем в поход.
Цель наших действий – самый решительный разгром враждебных, сопротивляющихся нам, мятежных китайских войск и умиротворение края, мирное население которого само страдает от своих же мятежников.
Помните, что полную уверенность в успех при предстоящих нам боевых столкновениях надо строить не на недостатках только неприятеля, а на строгом, неуклонном поддержании всеми начальниками дисциплины и порядка в своих частях, разумном и точном выполнении указанных уставами и опытом всех мер охранения на месте, в походе и в бою.
Указанную старшим начальником боевую задачу должно неуклонно и самоотверженно доводить до конца, памятуя, что китайцы, любящие прибегать к обманам, вероломству и засадам, решительной атаки не выдерживают, а при нападениях, встретив спокойное, упорное сопротивление, очень быстро теряют весь свой пыл и обращаются в бегство.
Глубоко верю, что все чины отряда напрягут все силы для наилучшего достижения поставленной нам свыше цели и оправдают надежды, возлагаемые на нас Государем и Россией.
Громя и рассеивая сопротивляющиеся нам китайские войска и мятежников, вверенный мне отряд должен быть в то же время оплотом мирному населению от каких бы то ни было обид и разорения, а справедливым, ласковым обращением с жителями способствовать скорейшему умиротворению края, что составляет особенное желание и повеление Великого Государя».
Приказ от 6 сентября:
«Войскам вверенного мне отряда предписываю к неуклонному и точному исполнению Высочайшего Государя Императора указания, преподанного мне депешами военного министра, о том, чтобы как мирные жители, так и личная их всякого рода собственность в стране, где предстоит действовать отряду, оставались неприкосновенными.
Вменяю в непременную обязанность всем начальникам отдельных частей, под личной тяжкой ответственностью по законам военного времени, следить за тем, чтобы подчиненные им части, без особого на то моего приказания, отнюдь не были вводимы внутрь мирных населенных китайских городов и деревень, а ровно неосторожным обращением с огнем не причинили бы пожаров».
Начальником штаба Южно-Маньчжурского отряда был назначен полковник Генерального штаба Артамонов, известный русский деятель в Абиссинии.
Отряд генерала Суботича
12 сентября
Начальник Южно-Маньчжурского отряда генерал-лейтенант Суботич 8 сентября прибыл морем в Инкоу и в тот же день направился по железной дороге в Хайчен, где были собраны следующие войска его отряда:
1-й, 2-й, 11-й Восточно-Сибирские стрелковые полки. 1 батальон 15-го Восточно-Сибирского стрелкового полка. 14-й стрелковый полк. 2 роты Охранной стражи. 1 мортирная батарея Восточно-Сибирского артиллерийского дивизиона. 3-я батарея 2-й Bосточно-Cибирской артиллерийской бригады. 2 сотни Охранной стражи и половина 5-й сотни 1-го Верхнеудинского полка. 1-я Забайкальская казачья батарея. Квантунская саперная рота и половина 3-го Летучего парка. Всего: 47 рот, 28 орудий, 2 1/2 сотни и 1/2 парка.
С этими силами был предположен поход на Мукден. Для охраны тыла и сообщений были оставлены следующие части: в Инкоу – 3 роты 3-го Восточно-Сибирского стрелкового полка; 4 орудия 2-й батареи 1-й Восточно-Сибирской артиллерийской бригады; 1/2 5-й сотни 1-го Нерчинского полка.
В форту Ляохэ – 4 легких орудия и 2 пулемета.
В Кайчжоу – 1 рота 3-го Восточно-Сибирского стрелкового полка и 4 орудия 1-й Восточно-Сибирской артиллерийской бригады.
В Сеньючене: полурота 3-го Восточно-Сибирского стрелкового полка.
В Хайчене и по этапам оставлен 2-й Восточно-Сибирский стрелковый полк, в котором после тяжелого похода на Пекин около 500 нижних чинов переболели дизентерией. Храбрый командир полка полковник Модль, отличившийся со своими ротами при занятии Бэйцана, Янцуня и Пекина, был назначен комендантом Хайчена и начальником этапной линии. 15-й стрелковый полк и 2 роты 14-го стрелкового полка оставлены по этапам.
Хайчен, как и все китайские города, обнесен старыми кирпичными стенами, имеет квадратную форму, около 2 верст в длину и ширину. Этот город был важным торговым пунктом между Инкоу и Ляояном. В 4 верстах от города находится уничтоженная летом боксерами станция железной дороги, от которой теперь видны одни стены и обломки. В то время станция Хайчен являлась конечным пунктом движения поездов Маньчжурской железной дороги от Порт-Артура (около 300 верст). Далее дорога была разрушена.
По прибытии в Хайчен начальник отряда генерал Суботич приказал сейчас же своим войскам готовиться в поход. При этом была принята весьма целесообразная мера, облегчившая солдатам трудности похода и содействовавшая тому, что боевой переход в 110 верст от Хайчена до Мукдена был сделан в 7 дней. Именно, каждому солдату, кроме ружья, патронов и ружейных принадлежностей, было приказано взять с собою только шинель, две смены белья, походную палатку и котелок для варки пищи. Остальные же тяжелые вещи: мундир, шаровары и сапоги – оставлены временно в Хайчене, в особом складе. Двуколки, которые везли мундирную одежду, освободились благодаря этой мере и были употреблены для более быстрой подвозки продовольствия войскам.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.