Немецкий агент-шпион

Немецкий агент-шпион

Раз поставив себе ясную цель, я никогда не считал возможным забыть о ней, охладеть иди опустить руки. Начав газетную кампанию в защиту чести моих соотечественников, я продолжал печатать статьи о большевиках и латышах. В этом отношении американская пресса шла мне навстречу. В газетах появлялись мои статьи.

7 октября 1918 года было опубликовано письмо латышей Нью-Йорка к президенту Вильсону. В нем говорилось о незаслуженных нападках на них, как нацию. Протестующий голос был услышан в Белом доме, из Вашингтона пришел вполне удовлетворяющий нас ответ. Только с этого момента я мог считать свою работу успешно завершенной. Президента Вильсона заинтересовал балтийский вопрос. По его поручению ко мне прибыл профессор Бостонского университета мистер Сидней Фай, которому было поручено заняться изучением новой проблемы. Одновременно среди американских латышей началась организационная работа по устройству первого латышского конгресса в Соединенных Штатах. Этот конгресс избрал меня представителем на мирную конференцию, где мне предстояло защищать интересы моего народа, территория которого была оккупирована немцами.

Моя работа не особенно нравилась послу Бахметьеву. В ней он видел начало раздробления России. Мне же представлялась не гибель, а спасение России. Я настоятельно рекомендовал оставить шаблонные и отпугивающие лозунги, с которыми шли Колчак в Сибири, Деникин на юге, Юденич на северо-западе. Вместо клича о «единой неделимой» России следовало, по моему глубокому убеждению, объявить автономию народов, населявших русские окраины. Только так можно было поднять их против большевиков. Это сделано не было, и этого не хотел понять Бахметьев. Более подробно этот вопрос я обсуждал с советником посольства бароном Корфом, профессором юридических наук и бывшим финляндским вице-губернатором. К сожалению, и он был настроен оптимистически, по его мнению, все должно наладиться само собой. Напрасно я его предупреждал, доказывал, что и посол, и он, и все русские антибольшевистские деятели совершают непоправимую, роковую ошибку, и от нее больше всего пострадают они же сами, иллюзия «единой неделимой» пленяла умы, затмила здравый смысл и наконец привела Россию к самым мрачным дням.

Кто занимается практической политикой, должен всегда ждать открытых или потаенных нападений, подвохов и соглядатайства. Так случилось и в нашем деле. Как только мои статьи начали появляться в американской прессе, ко мне явился очень приличный с виду господин мистер А. Савйн и представился латышом, желающим принять участие в нашей общей работе. Довольно быстро он сумел втереться в латышские организации Нью-Йорка, и даже был избран председателем местного латышского комитета, в обязанности которого входила пропаганда «Займа свободы». Прошло немного времени, и этот господин был «разъяснен». Несколько дам, энергичных и самоотверженных участниц этого комитета, явились ко мне и с понятной осторожностью, даже боязнью, стали рассказывать о работе Савйна. Им она казалась загадочной и непонятной. По их наблюдениям, Савйн все делает будто для того, чтобы подкосить и даже провалить кампанию «Займа Свободы». Естественно, это меня очень взволновало.

Я всегда считал своим долгом лично проверять чужие наблюдения и выводы и стал внимательнее приглядывать за работой Савина. Дамы не ошиблись. Я пришел к тем же выводам. Но одновременно с этим меня информировал о Савине еще и представитель американского правительства. Мне не оставалось ничего другого, как сделать об этом доклад центральному комитету «Займа свободы», и Савйн был отстранен от нашей работы. Вскоре мы о нем забыли и, вероятно, никогда бы не вспомнили, если бы через несколько недель ко мне не пришли два секретных агента американской полиции и не рассказали, что Савйн арестован. Они точно установили, что он приблизительно год назад приехал в Америку секретным образом из Германии и учредил небольшую контору, которая совсем не имела дел. Его жена открыла, тоже для виду, дамскую мастерскую. Агенты прибавили, что у четы Савйн в банках нет вкладов, денег они ниоткуда не получают, по крайней мере официально, но живут вместе с тем широко. По мнению полицейских агентов, Савйн был германским шпионом и его задача – компрометировать работу лояльных американских латышей в глазах правительства. Мне предложили дать какие-нибудь дополнительные сведения, проливающие свет на деятельность Савйна, и, если у меня окажутся факты, Савйн будет немедленно расстрелян. Меня это взволновало и обеспокоило. Конечно, я отказался от этого предложения, потому что никогда не хотел быть причастным к гибели другого, хотя бы и злейшего врага.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.