«Эврика»

«Эврика»

Это произошло как раз в те памятные дни, когда «Луна-16» доставила на Землю лунный грунт, который уже лежал в лотке приемной камеры специальной лаборатории Академии наук, — часть Луны в земной «ладони», готовый поделиться с землянами своими большими и малыми тайнами. Хорошо помню, как Сергей Михайлович Семенов (слывший среди своих собратьев-конструкторов антенщиком за избранное им много лет назад, может и не совсем добровольно, направление работ — проектирование элементов антенных систем) — подошел ко мне. Справедливости ради нужно сказать, что в просторном коридоре, в котором сошлись наши дороги, я был не первым, к кому он обратился и протянул раскрытую газету:

— Ты уже видел?

В киоске у проходной я купил, наверное, штук десять экземпляров «Правды», но лишать его приоритета первооткрывателя мне не хотелось, и я нарочито недоумевающе ответил:

— Нет. А что там?

Он показал на статью «Выдающееся достижение советской космонавтики» и молча провел пальцем линию от надписи «Антенный переключатель» к квадратику на схеме. Потом бережно сложил газету и сказал:

— Уйду на пенсию, сяду в кресло у теплой батареи и буду рассказывать внукам об освоении космического пространства. Дескать, все это было…

Волнение Сергея Михайловича не вызвало удивлений — «квадратик» был разработан, как говорится, под его руководством и при его непосредственном участии. Он безукоризненно выдержал все испытания, уготованные ему судьбой в этом полете. Мало того. Роль этого антенного переключателя, может быть, и не очень значительна и важна, по мнению некоторых «знатоков» космической техники, но он впервые в истории космонавтики был упомянут на равных с важнейшими элементами станции в такой ответственной статье. А это — не шутка. Пишут-то не о каждом приборе.

Создание любого межпланетного автомата — это как бы сверхдлинная зачетная сессия, растягивающаяся порой на месяцы и даже на годы. «Экзамены» на зрелость, на мастерство, на умение сдают все, кто трудится над станцией. За конструкторов «экзамен» держат приборы, которые они разработали. На этих «экзаменах» в отличие от студента разработчик не тянет билет дрожащей рукой, мечтая в пачке билетов найти именно тот, счастливый, который досконально выучен. Вместо билетов перед конструктором лежит толстенный документ с длинным и скучным названием «Программа конструкторско-доводочных испытаний», или, короче говоря, «Программа КДИ». В этой программе, опять же в отличие от экзаменационного билета, не два и не три вопроса. В ней — десятки пунктов, десятки вопросов. И все они посвящены одной единственной цели — определить работоспособность прибора, узла, детали в условиях, заведомо более сложных, чем те, в которых они должны работать на станции. Проверка, как говорят, «с запасом». Именно в этом заложена гарантия необходимой надежности.

Из множества экзаменов в космической сессии — это первый. Лишь выдержавший его прибор допускается к следующим.

Антенный переключатель для возвращаемого аппарата по сложности оказался крепким орешком.

От других переключателей, созданных группой Семенова практически для всех станций, этот отличался принципиально. Он должен быть не управляемым по радио, с Земли, как те, другие, а обладать железной логикой, сам «думать» и сам, без чужой помощи решать задачу на оптимум — подключать к передатчику лишь ту антенну, которая в данный момент оказывалась наверху аппарата. (Помните разговор о вертикализации!) Обычно переключатель управлялся радиокомандами. Теперь он должен быть автономным.

Это одна сторона дела. Важнейшая, между прочим.

Но были и еще другие стороны. И тоже немаловажные: надежность, способность выдержать страшный удар об атмосферу Земли при возвращении, простота, быстрота переключения и, наконец, минимальные объем и масса. Я думаю, что дальнейшее перечисление требований, которым он должен удовлетворять, можно прекратить. И так, наверное, ясно, что за «спокойная» жизнь была уготована Семенову, когда ему поручили «разгрызть» этот «орешек».

Сначала показалось, что эта проблема может быть решена, что называется, сходу. Особенно после того, как был определен возможный принцип переключения. Казалось, что сложного? Берется массивный, грузный шарик — коммутирующее звено, — связанный определенным образом, допустим, намертво с выходом передатчика. Этот шарик, а по сути дела теперь уже подвижный выходной контакт передатчика, перекатываясь по внутренней полости переключателя в зависимости от положения аппарата на поверхности Земли соединяется с вводом антенны, расположенным внизу. «Как же так, — спросите вы, — задача ведь не решается»? Нет, решается, поскольку это ввод от антенны, размещенной с противоположной стороны. Значит, в этот момент к передатчику подключена антенна, находящаяся наверху аппарата.

Теоретически, конечно, задача решалась.

Чертежи на переключатель были выпущены в срок, производство не задержало. И вот однажды раздался телефонный звонок:

— 3652-0 (так конструкторы окрестили переключатель) — у меня на столе, — торжественно, как мне показалось, сказал Семенов. — Начинаем проверки?

— Давай покажем его Алексею Григорьевичу, он каждый день справляется о нем, — предложил я. — Пусть хоть посмотрит.

Алексей Григорьевич, заместитель Главного конструктора, оказывается и без нас уже был в курсе того, что первый «живой» переключатель появился, и в ответ на вопрос «Можно ли зайти?» попросил сейчас же сделать это.

— Ну, что за яичко снесла ваша курочка? — обратился он к Семенову, протягивая ладонь. — Да оно тяжеленькое. Видать не простое, а золотое?

Конечно, Алексею Григорьевичу не откажешь в чувстве юмора, но на сей раз улыбок его замечание не вызвало. Собравшиеся в кабинете сами видели, что переключатель, как бы это сказать помягче, действительно был тяжеловат. Переключатель даже без верхней снятой крышки весил прилично — массивный латунный корпус кубической формы, высокочастотные разъемы, внутри, в полости переключателя, перекатывающийся посеребренный шар.

Да и габаритные размеры…

Заместитель главного был недоволен. Он внимательно изучал 3652-0.

— Ну, что сказать… Даже на этой конструкции вот эти углы надо бы срезать… Да и стенки, зачем такие толстые… Но главное даже не в этом. По-моему, контакт между шаром, — он показал на высокочастотный ввод, — будет не очень надежным… Может шар надо делать еще тяжелее, — задумчиво добавил он.

Куда уж тяжелее. И так не пробиться через массовую сводку Николаева…

Когда мы вышли из кабинета, Семенов наклонился ко мне и тихо сказал:

— Срезались.

Вскоре в одном из пунктов КДИ худшие опасения подтвердились — переключатель срабатывал не четко. Да и в контакте оказались ощутимые потери сигнала. Наверное, действительно шар все-таки был легче чем требовалось…

Вот вам и КДИ. Первый экзамен «завален» напрочь. А где-то рядом в цехах и лабораториях «соседи» Семенова проводили испытаний своих приборов; кое у кого они уже заканчивались. «Счастливчики» сдавали в производство чертежи и с нетерпением ожидали поступления летних экземпляров.

Вот уже утверждена и программа самолетных испытаний возвращаемого аппарата. В ней определены параметры полетов — высота, скорость, во время которых аппараты будут сбрасываться так, чтобы полностью сымитировать все этапы снижения и поиска в реальных условиях, начиная от скорости спуска и кончая проверкой системы поиска и эвакуации. Подобрана бригада испытателей. А вот переключателя все нет и нет. Одни только возможные принципы, в основе которых все тот же пресловутый перемещающийся под действием своего веса контакт.

И вот однажды… Действительно, все события, важные или неважные (любые) происходят «однажды», будь это пятого числа месяца, двенадцатого или тридцать первого. Однажды… уже и потому, что творческий процесс непрерывен — это процесс длительный, который в итоге рождает идеи, схемы… Так произошло и в группе Семенова. Идея вынашивалась, зрела. Решение просто не могло не появиться. Его базис — опыт, знания, воображение, чувство ответственности. В общем все элементы, составляющие творчество, работали на него. И поэтому, когда однажды на столах конструкторов появилось несколько книг по химии, никто не был удивлен. Скорее наоборот. Удивляло, почему это до сих пор никто не предложил очевидное — использовать в качестве переключающего устройства ртуть. И вот тут-то и началось.

— Как же это вы, — укоризненно покачивая головами, вкрадчиво шептали вдруг откуда-то набежавшие советчики, — забыли, что существует этот жидкий металл? Его отличные токопроводящие свойства давно уже подмечены умными людьми… Вспомните, к примеру, стеклянный ртутный выпрямитель, а котором ртуть образует «мостик» между двумя электродами, размещенными в разных отростках колбы. Электроды можно соединить ртутью, при определенном положении колбы, но можно и разорвать эту связь, изменив ее положение.

Семенов даже не сердился, когда слышал такие разговоры; ему и в голову не приходило задать известный риторический вопрос: «Где вы были раньше?». Он прощал человеческую слабость. Особенно теперь, когда в его руках был не просто принцип работы, но целых два возможных конструктивных решения — ампульный и ртутный. В основе первого — несколько соединенных друг с другом ампул, в основе второго — одна общая полость, одна ампула. Но и в том, и в другом вариантах по внутренней полости перекатывается серебристой струйкой металл, замыкая нужные контакты. Этот переключатель сулил многое — и надежную гальваническую связь, и простоту коммутирующего узла, и невероятную, до неправдоподобия, малую массу. Но… Всегда это «но». Восьмидесятый, по порядковому номеру, химический элемент таблицы Менделеева, для конструкторов был во многом «тайной за семью печатями», неизведанным и таинственным. Они с ним раньше не работали, не чувствовали его, но знали, что он требует к себе обращения «на Вы»…

Нужны были толковые консультанты. И срочно.

Сергей Михайлович со своими товарищами бросился на поиски сведущих людей и организаций. Но либо они попали не «туда», либо не к «тем», потому что в двух из трех встреч получили ответ, что подобные вопросы их тоже очень интересуют и, что, если у нас что-то получится, сообщить им. Лишь в одном месте ответили, что готовы помочь — похожая задача поставлена и перед ними, что она у них в плане, правда, пока только в перспективном…

Я представляю себе лицо Семенова, когда он услышал такое любезное, товарищеское предложение о помощи. И вот тут-то его вызвал Алексей Григорьевич.

— Что-то я вас давно не видел, — с подчеркнутой вежливостью опросил он. — Наверное, переключатель уже установлен в «шарик» и проходит отработку?

«Проходит отработку… Ведь прекрасно знает, что еще и чертежи не спущены в производство», — подумал Семенов про себя.

— Так вот, без шуток, Сергей Михайлович. Я слышал о ваших затруднениях.

Семенов молчал. Алексей Григорьевич достал из ящика стола свою видавшую виды и известную многим записную книжку… «Эврика!» — вдруг вырвалось у него. Указательный палец его правой руки несколько раз постучал по верхней строчке одной из страниц:

— Не знаю, жив ли, здоров ли этот товарищ, давайте попробуем, — и он пододвинул к себе городской телефон.

Есть везучие люди. Может быть, есть везучие дни недели. Оказалось телефон не изменился, товарищ не в командировке и не в отпуске и, более того, он хоть сегодня готов принять Семенова и помочь советом.

Дружеская, товарищеская помощь всегда ценна. Особенно, когда она бескорыстна и безотлагательна. В основе такой помощи — общность интересов и единство конечной цели. Именно так понимали свою задачу добровольные консультанты, которые на многое открыли глаза конструкторам.

«Семеновцы» на личном опыте, «спотыкаясь», до многого дошли сами. Практика — лучший опыт. И именно так, практически, они познали необходимость герметизации и полости ампулы, в которую залита ртуть. Они не просто почувствовали качественно, но и оценили количественное влияние окисления ртути на увеличение в ней потерь; они из множества ртутей выбрали ту, лучшую, «наичистейшую», которая почти не вносит потерь в проходящую через нее высокочастотную энергию, они научились бороться с амальгамой, образующейся при «смачивании» ртутью металла (из которого сделаны контактные вводы); они научились заправлять ртутью переключатель…

…И вот новые переключатели изготовлены. Идет тщательный экзамен. Экзамен, где личные симпатии не могут ни в малейшей степени повлиять на оценку, где экзаменаторы строги, не принимают во внимание никаких смягчающих обстоятельств. Их не интересует, что времени почти нет, что уже готовые возвращаемые аппараты стоят на контрольно-испытательной станции и ждут только его — переключателя.

И он не подвел.