Глава шестая Клинические случаи и техника анализа

Глава шестая

Клинические случаи и техника анализа

Несмотря на то что с годами Фрейда все больше раздражали собрания у него в квартире, он от них не отказывался. Как можно было отказываться от резонатора собственных идей? Основатель психоанализа рассказывал о самых интересных пациентах своим сторонникам задолго до публикации историй болезни, которые вскоре стали знаменитыми. Один из таких докладов растянулся на два заседания. 30 октября 1907 года и неделю спустя, 6 ноября, Фрейд докладывал членам Психологического общества по средам о пациенте, проходившем у него курс психоанализа. «Это чрезвычайно показательный случай навязчивого невроза (навязчивых идей), – лаконично сообщал Ранк, прибавив, что, по словам мэтра, речь шла о 29-летнем молодом человеке (докторе права). Таким было зерно, из которого выросла история болезни «человека с крысами».

В следующем году, в апреле, Фрейд выступил на международном конгрессе психоаналитиков в Зальцбурге с изложением этого же случая; пациент тогда еще проходил курс лечения. Его рассказ буквально заворожил аудиторию. На Эрнеста Джонса, который только что познакомился с Фрейдом, доклад произвел незабываемое впечатление. «Изложенный без каких-либо конспектов, – писал он полвека спустя, – доклад Фрейда начался в восемь часов и подошел к концу только в одиннадцать. Но все мы были настолько увлечены поразительным рассказом, что умоляли его продолжить, и он говорил еще час. Я не замечал, как бежит время, – никогда прежде со мной такого не было».

Как и Виттельс, Джонс восхищался ораторским искусством Фрейда. Особенно его поразила разговорная манера – легкость изложения, мастерство в упорядочивании сложного материала, удивительная ясность мысли и необыкновенная серьезность. Для Джонса и остальных изложенная основателем психоанализа история болезни была настоящим пиром интеллекта и артистизма. К счастью, политическая борьба в психоаналитическом движении даже в те неспокойные времена не полностью завладела вниманием Фрейда. Он заглядывал в свою лабораторию – и не просто заглядывал.

Лабораторией Зигмунда Фрейда была его кушетка. С начала 90-х годов XIX столетия пациенты научили мэтра почти всему, что он знал, побуждая совершенствовать технику, открывая грандиозные возможности для теоретических построений, подтверждая его гипотезы, а иногда заставляя изменять или вообще отказываться от них. Это одна из причин, почему Фрейд уделял такое внимание историям болезни; они воплощали историю его обучения. К счастью, эти документы служили и для обучения других – эффективные и изящные инструменты убеждения[123]. Когда Фрейд называл случай «человека с крысами» очень показательным, то имел в виду, что он может служить учебным пособием не только для него самого, но и для его последователей. Основатель психоанализа никогда не объяснял, почему он выбрал для публикации истории болезни именно этих пациентов, а не других, но в совокупности все эти случаи составляют карту пересеченной местности невротических страданий. Они представляют собой самые творческие (и рискованные) реконструкции. Фрейд рассказывает о страдающих истерией, навязчивыми состояниями и паранойей, о маленьком мальчике, которого видел всего один раз во время лечения, а также о страдающих психозом пациентах лечебницы для душевнобольных, которых вообще никогда не видел. Субъекты этих сложных, глубоко интимных портретов – в частности, в истории болезни Доры – вышли из своих рам, чтобы, подобно персонажам знаменитых картин, романов и пьес, самим занять место на сцене жизни. Или, по крайней мере, стать свидетелями бесконечных противоречий, переплетавшихся в представлениях о морали Фрейда, его профессиональной компетентности, а также взглядах на человеческую природу, как мужчин, так и женщин.