ДОХОДЧИВО, ДОСТУПНО, ПОПУЛЯРНО

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ДОХОДЧИВО, ДОСТУПНО, ПОПУЛЯРНО

В отзыве на павленковские книги для детей журнал «Русская мысль» отмечал, что они «незаметно, среди веселого, забавного, а местами трогательного повествования, вызывают в читателе живой интерес к природе и наукам». Даже для самых маленьких Флорентий Федорович выпускал книжечки под названием «Подружка», познавательные рассказы, которые расширяли кругозор ребенка, его мировосприятие.

Книжка должна отличаться оригинальностью замысла, богатством высокохудожественных иллюстраций. А еще — хорошо, если она увлекает, что особенно необходимо для детей и юношества. И Павленков думает: почему бы ему не издать сборник геометрических игр? И в 1883 году в издательстве Павленкова выходит переводная книга В. И. Обреимова.

С Василием Ивановичем Павленков познакомился в Вятке. Учитель Екатеринбургской гимназии тоже был сослан туда. Несомненно, что именно Флорентий Федорович побудил Обреимова взяться за перевод с французского книги Э. Люка «Математические развлечения. Приложение арифметики, геометрии и алгебры к различного рода запутанным вопросам, забавам и играм». Появляются в павленковском издательстве и оригинальные книги Василия Ивановича: «Математические софизмы» (в ее подзаголовке приводились парадоксальные заявления: 50 теорем, доказывающих, что 2x2=5, часть больше своего целого и пр.) и «Тройная головоломка. Сборник геометрических игр» (с 300 рисунками и пр.). «Математические софизмы» выдержали три издания.

Такого рода книги, считал Павленков, способствуют повышению интереса к точным наукам. К тому же это необходимо и для самообразования. Вспомним, что и сам Флорентий Федорович выступал в подобном жанре, создавая свои «Наглядные несообразности», в подзаголовке которой так и говорилось: «Детские задачи в картинках». И такой тип литературы в павленковском издательстве появлялся постоянно, пополняясь как за счет оригинальных работ русских авторов, так и за счет переводов. Достаточно назвать хотя бы «Научные развлечения» Тиссандье и другие.

29 ноября 1883 года Флорентий Федорович получил письмо из Воронежской губернии от Владимира Григорьевича Черткова. Имя это было ему знакомо. Друг Л. Н. Толстого в своем издательстве «Посредник» выпускал немало дешевых книг. Что же побудило его обратиться к Павленкову?

«Флорентий Федорович, я знаю, что Вы интересуетесь изданиями для народа, — писал Чертков, — и сами принимаете в них участие, издавая, например, “Сельский календарь”. На тот случай, если Вам встретится надобность переложить на простой, всем доступный язык какие-либо книги, написанные литературным языком, столь затруднительным для понимания простолюдином, я хочу Вам указать на одного моего сотрудника Николая Лукича Озмидова.

Он владеет замечательною способностью перекладывать на простой (не подражательно-простонародный, а простой, действительно общедоступный) язык какие угодно литературные изложения. Он перекладывает для изданий “Посредника” книги самого разнообразного содержания, как, например, математического, медицинского, беллетристического, философского и т. п. И переложения его так удачны, что просто удивляешься тому, что люди выражают свои мысли изысканно-литературным языком, понятным только сравнительно небольшому кружку интеллигентных людей, между тем как то же самое возможно высказать настоящим и простым русским языком, понятным всякому русскому человеку. Необходимо при этом заметить, что главное достоинство озмидовских переложений в том, что он ради большей ясности слога не отступает произвольно от содержания первоначального изложения. Напротив того — он ставит себе задачею сохранить всю первоначальную мысль со всеми ее оттенками, и в этом отношении он достигает воистину удивительных результатов. Н. Л. Озмидов, в случае, если подобная литературная работа Вам может пригодиться, желал бы получить от Вас небольшую книгу для переложения в виде пробы. Если работа его Вас удовлетворит, то тогда Вы сами назначите Вашу плату за лист. Если же его работа не понравится Вам, то за пробную книжку ему ничего не надо. Так как, быть может, Вы захотите вступить с ним в непосредственные сношения, то прилагаю его адрес (он живет в 4-х верстах от меня)…»

И в конце В. Г. Чертков делал приписку: «Считаю нужным прибавить, что Н. Л. Озмидов — человек образованный (кончивший курс в Петровско-Разумовской академии) и притом особенно хорошо знакомый с математикой и сельским хозяйством. Впрочем, сведения, которыми жизнь его наделила, не ограничиваются какою-либо одною или двумя специальностями. Из литературных работ Н.Л.Озмидова в свое время обратил на себя внимание его “Дневник деревенского читателя”, помешенный в “Русской мысли”».

Это просто подарок. Как важно находить, собирать вокруг себя таких популяризаторов науки. Многие ученые ведь сами не могут писать для народа. Хотя разве наши знаменитые современники-англичане Ч. Дарвин, М. Фарадей, Дж. Тиндаль, Т. Г. Гекели, немцы Г. Л. Гельмгольц, Р. Майер, француз Кл. Бернар и другие, сделавшие величайшие открытия, не были одновременно и популяризаторами науки? А почему бы не вспомнить Галилео Галилея? Его по праву называют первым популяризатором. Это он стал излагать собственные научные открытия на языке своего народа (по-итальянски), тогда как все остальные по-прежнему продолжали творить на языке привилегированных классов (по-латыни)…

Павленков давно хотел выпустить библиотечку брошюр, рассчитанных на тех, кто только начинает обучаться грамоте. Необходимо доступно рассказать им обо всех новейших достижениях естествознания. Особенно важно сегодня активнее приобщать к издательским делам наших русских ученых. Пусть они содействуют и переводам специальных книг зарубежных коллег.

К редактированию книги Поля Бера «Первые понятия о зоологии» Флорентий Федорович привлекает известного биолога И. И. Мечникова. Создатель русской физиологии В. О. Ковалевский, физиолог В. Я. Данилевский оказывают помощь в редактировании изданного Павленковым в 1886 году «Практического курса физиологии», который составили английский профессор Бурдон-Сандерсон, Джон Скотт и другие. Русские ученые несколько переработали книгу, адаптировав ее для отечественного читателя.

Среди русских популяризаторов активно сотрудничал с издательством Павленкова Орест Данилович Хвольсон. 19 мая 1886 года он делился с Флорентием Федоровичем радостным событием: выпущенная ими в 1884 году книга «Популярные лекции об электричестве и магнетизме» получила официальное признание. «Многоуважаемый Флорентий Федорович! — писал О. Д. Хвольсон. — Поздравляю! Наша книга рекомендована для ученических и фундаментальных библиотек средних учебных заведений министерства народного просвещения. Как это случилось, сам не понимаю. Синоду посылается об этом уведомление. В журнале министерства народного просвещения появится особая подробная рецензия профессора Любимова».

Флорентий Федорович стремился привлекать к сотрудничеству с издательством ученых, уже зарекомендовавших себя в той или иной отрасли знаний. Когда в обществе заговорили о лекциях психиатра Владимира Михайловича Бехтерева, Павленков стремится представить их отдельным изданием читающей публике. В. М. Бехтерев 11 января 1886 года ответил согласием. «Милостивый государь Флорентий Федорович! — пишет он Павленкову. — Свой реферат о психопатии я предполагал выпустить отдельным изданием и потому с удовольствием готов принять Ваше любезное предложение. Предупреждаю, однако, что мой реферат представляет собой не более трех печатных листов. Немного расширить для публики объем своего реферата я могу, но для этой цели прошу Вас недели три сроку или четыре. Должен, кроме того, предупредить Вас, что реферат мой будет напечатан в протоколах здешнего юридического общества, которые, впрочем, не идут в продажу. Не понял я Вас в последней части Вашего письма, а именно: необходимо ли Вам сейчас же послать экземпляр моего реферата в том виде, как я его имею сейчас, или же можно будет послать Вам реферат несколько расширенный для отдельного издания, что потребует, как я сказал, трех-четырех недель времени. Будьте добры меня известить по этому поводу».

Спустя некоторое время ученый несколько уточнил условия и сроки издания. «Я поспешил Вам дать свое согласие на издание своего сочинения “О психопатии” при тех условиях, которые Вы мне предложили, то есть 40 рублей с листа в 35 ООО букв, я был бы удовлетворен гонораром в 60 рублей. Мне остается извиниться перед Вами за невольную с моей стороны ошибку расчета».

И добавлял в постскриптуме: «Если бы мы сошлись с Вами на указанных выше условиях, то я считаю необходимым заявить, что дополнительная обработка реферата потребует с моей стороны, по всей вероятности, два-три месяца. Следовательно, я рассчитываю, что к апрелю его мог сдать бы Вам для печати. Гонорар я желал бы получить разом и немедленно по получении Вами рукописи».

В издательстве Павленкова были изданы работы замечательных зарубежных популяризаторов — Дж. Тиндаля, К. Фламмариона, П. Бера, Г. Тиссандье, С. Томпсона и других.

При знакомстве с популярными изданиями Павленкова обращает на себя внимание одна любопытная особенность.

Наряду с пропагандой знаний, достижений той или иной отрасли науки он стремится выпускать издания, которые носят сугубо практический характер. В этом отражались бытовавшие в тот период представления о книге как об учебнике жизни.

Издатель стремится предложить читателю новый тип научно-популярной книги. Он ставит перед собой цель добиться, чтобы его издания были доступны для самых широких народных масс, продаваясь по минимальной цене. А главное — чтобы они были востребованы читателем. Свою библиотечку издатель так и озаглавливает «Библиотека полезных знаний». Интересное наблюдение встречаем у Н. А. Рубакина. Он подчеркивает, что и другие издатели того времени поддержали начинание Павленкова. В частности, «Полезная библиотека» издателя П. П. Сойкина стала выходить по примеру уже вышедших общедоступных книг для народа Ф. Ф. Павленкова.

У Флорентия Федоровича регулярно выходят книги и брошюры на самые разные темы: домашние занятия ремеслами; общедоступная астрономия; проверка часов без помощи часовщика; телефон и его практическое применение и другие. Из этого образуется целая библиотека, основная цель которой — просветительство и забота о внедрении этого технического новшества в быт. Много работ издал Павленков об электричестве и его повседневном применении: «Популярные лекции об электричестве и магнетизме» О. Хвольсона; «Справочная книжка по электротехнике», «Электрическое освещение в его применении к жизни и военному искусству», «Чудеса техники и электричества», «Электрические аккумуляторы» В. Н. Чиколева; «О свете и электричестве» Дж. Тиндаля; «Электричество и магнетизм» А. Гано и Ж. Маневрье; «Главнейшие приложения электричества», «Электричество в домашнем быту» Э. Госпиталье и другие. Подобные библиотечки появляются в издательстве Павленкова и по другим направлениям науки и техники.

Еще в 1884 году Флорентий Федорович прочитал статью К. Тимирязева. Суждение автора об общественных задачах ученых ему показалось очень верным. «Мы должны стремиться, — писал Тимирязев, — к установлению общения между представителями труда умственного и физического, к гармоническому слиянию задач науки и жизни, к служению научной истине и этической правде». Разве не прав он? Ведь и Галилей, переводя свои ученые труды на язык народа, думал о том же — о слиянии науки и жизни. А такое взаимодействие и признано служить утверждению повсеместно этической правды.

Объяснение того, что многие павленковские издания учебной литературы, пропагандирующие достижения науки и техники, выдерживали по несколько изданий, тиражи их быстро распространялись, следует искать в объективной ситуации, возникшей в России к 80—90-м годам XIX столетия. Развитие промышленности влекло за собой потребность в подготовленных кадрах. В свою очередь этим вызывалась необходимость в открытии различных технических учебных заведений. Росло число желающих самостоятельно постигать многие технические дисциплины. Павленков улавливал эти тенденции в реальной действительности.

Справедливости ради нужно отметить, что все выпущенное павленковским издательством не является лишь плодом его личной инициативы. Он действительно был родоначальником многих серий, переводных изданий. Но одновременно с этим идеи многих изданий были предложены ему друзьями, единомышленниками, а порой и незнакомыми ему лично энтузиастами. Когда товарищ по вятской нелегальной работе В. О. Португалов обнаружил, что в книжных магазинах не сыщешь учебных руководств по географии, он тут же считает своим долгом изложить Флорентию Федоровичу конкретную рекомендацию: «Вы… осчастливили бы русское учащееся юношество и русских “образованных” читателей, если бы издали хорошую всеобъемлющую подробную географию… Это было бы истинным благодеянием для нас, для нашего брата, не удовлетворяющегося печатной географией календаря Суворина». География Корнелла и была издана в ответ на это социальное требование жизни, подсказанное издателю одним из друзей.

Шли годы. Изданная Павленковым библиотека научно-популярных изданий пополнялась. Его переводные издания трудов популяризаторов науки и техники из разных стран расходились буквально нарасхват. Но были и другие замыслы и идеи у издателя, в частности те, которые зародились еще в годы мучительных раздумий, когда скитался он по ссылкам и тюрьмам. Их предстояло еще воплощать в новые книги, брошюры, библиотеки.

…В памяти зримо предстали дни, проведенные в Тюменском остроге. Ожидание ссыльными пунктов, куда предстояло каждому отправляться, затягивалось. Поэтому более десяти человек теснее держались друг друга, и так само собой получилось, что душой этого небольшого коллектива страждущих стал Флорентий Федорович. Книг в остроге вообще никаких получить нельзя было. Выручала незаурядная эрудиция Павленкова. Он вел со своими товарищами регулярно научные беседы на самые разнообразные темы. Иногда даже ловил себя на том, что и манерой своих собеседований как бы повторяет лавровские лекции в академии. Одно время знакомил Флорентий Федорович ссыльных с новинками в физике. Работа над переводом курса «Физики» А. Гано тут пригодилась как нельзя кстати! Большой интерес вызвали его рассказы о новейших изобретениях того времени — микрофоне, телефоне, фонографе. «Это не были лекции, а скорее беседы, простые, но очень содержательные», — вспоминал позднее П. С. Швецов. Он же утверждал, что тогда, в Тюмени, прослушал нечто вроде краткого курса Флорентия Федоровича о самых последних достижениях науки и техники.

В Тюмени, как и в годы ссылки, отторгнутый от любимого дела, Флорентий Федорович не прекращал помыслов о его продолжении и развитии. Он делился со своими невольными спутниками по заключению новыми разработками общих планов будущей издательской деятельности, своими соображениями о характере тех или иных изданий, серий, программ. И трудно не согласиться с одним из его соузников, который утверждал позднее, «что многое, что Флорентием Федоровичем было впоследствии с такой неослабевающей энергией проводимо и выполнено, обдумывалось и примеривалось не раз уже здесь, в Вышневолоцкой и Тюменской тюрьмах». И вот теперь, спустя годы, Павленков был близок к осуществлению одной из своих идей…

Юноша из Тифлиса — Валерий Лункевич предлагает ему издать свою рукопись о физиологии человека, которая выходила в 1893 году на армянском языке под названием «Наука о жизни». Хотя он был моложе известного издателя на целых 27 лет, но гражданское формирование его личности также проходило под воздействием идей русских революционных демократов. Он сам называл их вдохновителями своей молодости. А Д. И. Писарев оказал на него особое влияние. «Д. И. Писарев — пропагандист и популяризатор — вдохнул в меня любовь к науке, заразил навсегда неодолимой тягой к знанию…» — писал позднее В. В. Лункевич в своих воспоминаниях. Именно благодаря Писареву он уже в годы ранней юности открыл для себя труды популярных тогда материалистов-естествоиспытателей К. Фогта, Л. Бюхнера, Я. Молешотта, Д.-Г. Льюиса. Еще гимназистом возникает у него страстная жажда к популяризации в народе достижений научной мысли. В шестнадцать лет он сплачивает вокруг себя сверстников, которые также тянулись к самообразованию. Вместе с ними штудировал сочинения Ж. Ж. Руссо, Р. Оуэна, Г. Спенсера, Ф. Лассаля и других.

И когда после завершения учебы в гимназии один из его педагогов советовал посвятить свой жизненный путь филологии, В. Лункевич встретил такой совет резким неприятием. «Чудак! И он еще мог сомневаться в том, что я, ученик и поклонник Д. И. Писарева, представитель “мыслящего пролетариата” и будущий сподвижник Базарова и Кирсанова, должен был идти только на естественный факультет и никуда больше! Друзья и товарищи горячо защищали мой выбор»…

Уже после создания первых самостоятельных работ, раскрывающих доходчиво для широких народных масс малоизвестные и нераспознанные пока еще тайны природы, двадцатисемилетний Валерий Лункевич, не колеблясь, решает обратиться за содействием не к кому-либо другому, а именно к издателю трудов Д. И. Писарева — Флорентию Федоровичу Павленкову. Он ожидает встретить у него понимание всей важности той деятельности, которую избрал для себя, желая осуществить замыслы своего идейного наставника, одухотворенный его великим стремлением, его призывом самозабвенно трудиться во имя мыслящего пролетариата. К тому же именно в издательстве Павленкова В. Лункевич познакомился со многими переводами и оригинальными книгами, которые несли в народ самые современные достижения естественных наук. Особенно импонировала молодому человеку их ориентация на то, чтобы помочь в постижении последних достижений науки даже пока еще мало подготовленным читателям. Книги Павленков выпускал дешевые, непременно иллюстрированные, что в значительной степени способствовало их широкому распространению.

Внимание В. Лункевича привлекли к себе павленковские издания: «Дарвинизм, или Теория появления и развития животных и растительных видов» Г. Омбони, «Первые понятия о зоологии» П. Бера, «Первое знакомство с физикой посредством общедоступных приборов» М. Герасимова, «Общедоступное землемерие» А. Колтановского, «Начальные основы химической технологии» В. Селезнева, «Общедоступная геометрия» В. Потоцкого; «Общедоступная астрономия» К. Фламмариона, «Дарвинизм. Популярные изложения теории Дарвина» Э. Ферьера и другие.

Но прошло несколько месяцев, а Павленков молчал. Лункевич не мог понять, в чем дело. Лишь спустя полгода из Петербурга пришла телеграмма из шести слов: «Рукопись прочел. В восторге. Пишу. Павленков». А в пришедшем вслед за этим письме издатель расточал немало похвал в его адрес, желал работать в том же духе и в конце добавлял: «Могу поздравить читателя с талантливым произведением».

Отчего же произошла столь длительная заминка с ответом?

Об этом рассказал в своих воспоминаниях сам В. В. Лункевич. «…Впоследствии один из душеприказчиков Павленкова — Розенталь рассказал мне следующую историю моей рукописи “Наука о жизни”: “Павленков никак не мог выбрать время, чтобы прочесть ее. И вот однажды под вечер принялся за нее. Прочел одну главу, приступил к другой… Но не окончил ее, пошел к Черкасову… и потащил его к себе, говоря: Пойдем, прочтем одну рукопись. Увидишь, как хороша. И просидели они оба за ней до поздней ночи, пока не дочитали всю. А на другое утро Павленков послал Вам телеграмму…”»

Издатель уже в этой первой работе сумел рассмотреть недюжинные способности талантливого юноши и приложил немало усилий, чтобы они были реализованы.

В 1894 году Павленков выпускает в свет «Науку о жизни»

В. Лункевича. Книга получает признание в обществе. Ободренный автор тут же предлагает новый замысел: он готов, не мешкая, подготовить рукопись «Популярной биологии».

Бескорыстный прогрессивный издатель решает выплачивать автору авансом гонорар за год вперед. Именно столько требуется для подготовки рукописи. И в 1897 году на русском языке произведение выходит в свет. Книга, объемом 450 страниц, была проиллюстрирована более чем двумястами рисунками и цветной хромолитографией. Правда, в погоне за образностью и ясностью изложения сложных понятий он иногда допускал суждения, не выдерживающие критики специалистов. Так, профессор Санкт-Петербургского университета В. М. Шимкевич в своей рецензии, помещенной в журнале «Образование», обращал внимание на то, что некоторые выводы В. Лункевича противоречат фактам, что работа в целом предстает как компилятивная. «Означенное издание представляет нежелательное исключение между изданиями Павленкова, в большинстве случаев делаемых, кажется, с известным выбором», — такой суровый приговор книге выносит профессор в своей рецензии.

Конечно, В. Лункевич переживает. К тому же он собирался предложить Флорентию Федоровичу выпустить целую серию научно-популярных брошюр для народа по разным отраслям естественно-научных знаний. Что, если издатель под впечатлением во многом справедливой критики его предыдущей работы откажется вообще от сотрудничества?

После длительных сомнений и мучительных колебаний Валерий Лункевич решает поговорить с Флорентием Федоровичем… Узнав, что молодой автор переживает о допущенных просчетах в «Популярной биологии», опытный издатель не только не отвергает его нового предложения, но, наоборот, всячески поощряет к работе. Составленный В. Лункевичем проспект серии, предполагавший выпуск сорока книжек по астрономии, геологии, географии, зоологии, ботанике, микробиологии, антропологии, технике, химии и другим отраслям науки, Павленков одобряет. Соглашается он и с предложенными автором сроками: два года рассчитывает Лункевич поработать в библиотеках Москвы, а к 1899 году намерен представить первые рукописи.

Юноша принимается за работу. Спустя два года Павленков начинает получать от него брошюры — почти половину из задуманного проекта.

Сохранилось письмо В. Лункевича, в котором он не только информирует издателя, находящегося во Франции, о выполнении своих обещаний, но проявляет заботу о сроках их издания, информирует о полученных им сведениях о действиях конкурентов. Кроме того, автор старается помочь издателю с иллюстративными материалами, с выбором шрифта. «Милостивый государь Флорентий Федорович! — пишет Лункевич. — Сегодня мною отослана на имя Николая Александровича девятая брошюра по народной библиотеке; в первых числах мая вышлю и десятую. Поэтому я решил напомнить Вам, что не мешало бы начать уже печатание их, чтоб к сентябрю можно было выпустить в свет (как Вы имели сами в виду) сразу штук пять-шесть, а затем печатать по 2 брошюры в месяц. За лето, я думаю, мне удастся выслать Вам еще 4 или 5 рукописей. На иллюстрации я не скупился, во-первых, потому, что в таких изданиях они необходимы, во-вторых, я воспользовался рисунками почти только из Ваших же изданий. Немногие рисунки, взятые мною из других книг, я прошу Вас, многоуважаемый Флорентий Федорович, непременно поместить.

Затем еще и еще просьба.

1) Нельзя ли шрифт выбрать несколько покрупнее, чем в Ваших научно-популярных изданиях, а то уж очень он будет не подходящим для многих читателей.

2) Очень буду я благодарен, если Вы закажете какую-нибудь общую виньетку и обложку ко всем моим народным книжонкам.

Из готовых рукописей первыми пойдут в печать следующие пять из первой серии: 1) Земля. 2) Небо и звезды. 3) Боги земли и чудеса природы. 4) Землетрясения и огнедышащие горы и 5) Гром и молния.

Затем готовы еще следующие четыре брошюры: 1) Муравьи, 2) Обезьяны, 3) Зеленое царство, 4) Два великих царства природы (животное и растительное население суш). В первых числах мая вышлю рукопись “Великаны и карлики из мира животных”.

Недавно я узнал из газет, что Вольно-экономическое общество собирается выпустить в свет серию народных книжек по естественной истории и приглашает работников для осуществления этой затеи. Хорошо было бы поэтому не запоздать с нашей библиотечкой. Когда Вы думаете вернуться в Россию? А может быть, Вы и сейчас уже в Питере? Я и письмо это пошлю на всякий случай через Н. А. Розенталя. Отдохнули ли Вы на благодатном юге за это время? До 15 мая я остаюсь в Москве».

В постскриптуме Лункевич добавлял: «К сентябрю будут высланы следующие брошюры: 1) “Подводное царство”.

2) “Жизнь в капле воды”. 3) “Воздух”. 4) “Вода” и, быть может, 5) “Как идет жизнь в человеческом теле”».

Можно только восхищаться слаженностью работы издателя, автора и типографии. Ибо все, о чем пишет В. Лункевич, реализуется уже в конце того же года.

В 1899 году Павленковым выпускается уже 17 книжек «Научно-популярной библиотеки для народа», а в последующие годы, уже после его смерти, продолжатели дела Павленкова завершат все издание.

В 1900 году было выпущено семь книжек, в 1901 году — шесть, в 1903 году — еще шесть, а в 1905 году — последняя сороковая книга.

Большинство этих небольших книжечек (объем каждой составлял от двух до шести печатных листов) выдержали в издательстве Павленкова по несколько изданий.

Как же встретила общественность новую павленковскую серию, на этот раз именную — брошюры Валерия Лункевича? В основном одобрительно. А рецензент «Журнала для всех» высказывался, к примеру, так: «Можно пожелать, чтобы книжки эти достигли самого широкого распространения не только среди интеллигентного класса, но и среди простого народа». Были пожелания и другого рода. Журнал «Вестник воспитания» поместил небольшую заметку о первых десяти брошюрах «Научно-популярной библиотеки для народа В. Лункевича», изданных в 1899 году. Указав на то, что брошюры по изложению доступны детям 12–14 лет, к тому же проиллюстрированы неплохими рисунками, рецензент приветствует это начинание, однако при этом обращает внимание на целый ряд погрешностей — неточностей, злоупотреблений выспренним слогом и т. п. «Можно совершенно простым и ясным языком, но в то же время живо и увлекательно излагать научные вопросы — это будет популяризация знания; можно постоянно впадать в приподнятый тон, говорить языком раешника — позволяем себе думать, что это вульгаризация науки. Почему деланный пафос считается недозволенным в книгах, которые пишутся для людей из “общества”, и почему на него смотрят так снисходительно, если им наполнены книги “для народа”?» — спрашивает рецензент.

Перечитывая упреки в свой адрес, В. Лункевич огорчился.

— Ох, как бы пожурил меня дорогой Флорентий Федорович за сей труд, — сокрушался он. — Это урок на будущее…

В целом же серия была встречена в России положительно. Душеприказчики Ф. Ф. Павленкова и после его смерти не порывали связей с талантливым популяризатором. В 1908 году Лункевич написал дополнение ко второму изданию книги «Наука о жизни», затем для издательства Павленкова составляет небольшую брошюру «План занятий для уяснения основных положений общественно-философского мировоззрения»; а в 1907 году предлагает выпустить вторую научно-популярную серию из 22 книжек на общественно-политические темы. План его был одобрен, но до 1917 года удалось выпустить лишь пять книг, да и то они были конфискованы властями.

Бескорыстен, чуток, внимателен был к людям Павленков. Когда Лункевич завершил выполнение своего обязательства перед издателем и сдал свою последнюю рукопись из сорока для «Научно-популярной библиотеки», он решил совершить поездку за границу. Необходимость в этом диктовалась намечавшимся переизданием ранее выпущенных книг «Наука о жизни» и «Популярная биология». Нужно было пополнить свои знания, усовершенствоваться в языках, чтобы успешнее работать над первоисточниками. Важно было попасть в книгохранилища Берлина, Парижа, Рима и Женевы. Но откуда взять средства для такой поездки? И Лункевич решает продать права на последующие издания всей своей «Популярной библиотеки» издателю Павленкову. Узнав об этом, Флорентий Федорович живо поддержал поездку за границу талантливого автора для пополнения своих научных познаний, однако категорически отклонил саму мысль о продаже автором права на собственные работы. «…Насчет денег не беспокойтесь, — заверил Флорентий Федорович, — буду высылать Вам гонорар ежемесячно в счет печатания Ваших книжечек. Библиотечку Вашу я не куплю. Она всю жизнь будет Вас кормить!»

И действительно, в течение четверти века повторные издания библиотеки позволяли Лункевичу продолжать свою работу, особенно в период эмиграционных скитаний.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.