Часть четвертая 1981–2004 гг.

Часть четвертая

1981–2004 гг.

Глава 26

Смерть президента Эквадора

Уйти из MAIN было не так-то просто. Пол Придди не поверил мне. «С первым апреля!» — дружелюбно подмигнул он.

Я заверил его, что все было абсолютно серьезно. Вспомнив совет Паулы, что я не должен ни с кем портить отношения или давать повод подозревать меня в разглашении информации об ЭУ, я выразил благодарность MAIN за все, что она сделала для меня. Однако мне нужно двигаться дальше. Я всегда мечтал написать о людях, с которыми познакомился за время работы в MAIN. Я сообщил, что собираюсь писать статьи для National Geographic и других журналов и продолжить свои путешествия. Я заверил его в своей преданности MAIN и поклялся, что буду восхвалять ее при любой возможности.

Наконец, Пол сдался.

Все остальные тоже пытались отговорить меня от этого поступка. Мне постоянно напоминали о моем успешном продвижении по службе и даже прозрачно намекали, что я не совсем в себе. Никто не хотел примириться с тем, что я уходил добровольно, во всяком случае отчасти, поскольку это заставляло их взглянуть на себя. Если я не был сумасшедшим, добровольно уходя из MAIN, значит, это они должны быть не в себе, оставаясь в ней. Проще было считать меня сумасшедшим.

Особенно неприятной для меня была реакция моих подчиненных. Они считали, что я бросаю их на произвол судьбы: ведь очевидного преемника не было. Однако я уже принял решение. После стольких лет метаний я был намерен все изменить.

К сожалению, все получилось не совсем так, как хотелось. Да, у меня больше не было постоянной работы. Моя доля акций не могла обеспечить меня достаточными средствами для безболезненного ухода на пенсию, поскольку я был отнюдь не полным партнером. Останься я в MAIN еще на несколько лет, быть бы мне сорокалетним миллионером, как когда-то мечталось; однако в 35 до этого было еще далеко. Да, холодный и унылый апрель выдался в тот год в Бостоне.

А потом позвонил Пол Придди. Он умолял меня срочно зайти к нему.

— Один из наших клиентов грозится уйти от нас, — сказал он. — Они обратились к нам в расчете на то, что именно ты будешь экспертом-свидетелем, представляющим их в суде.

Я долго раздумывал над этим предложением и, наконец, принял решение: садясь за стол напротив Пола, я назвал ему свою цену: агентское соглашение, более чем в три раза превышающее мою зарплату в MAIN. К моему удивлению, он согласился, и с этого момента начался новый этап моей карьеры в этой организации.

В течение следующих нескольких лет я работал высокооплачиваемым экспертом-свидетелем. Моими клиентами были преимущественно американские электроэнергетические компании, которые хотели построить новые электростанции, для чего им надо было получить разрешение от комиссии по коммунальному хозяйству. Одним из моих клиентов стала Public Service Company из Нью-Гемпшира. Моя работа заключалась в том, чтобы под присягой подтвердить экономическую осуществимость весьма спорного проекта — атомной электростанции в Сибруке.

Хотя я уже не был напрямую связан с Латинской Америкой, но тем не менее продолжал следить за развитием событий там. У меня как у эксперта-свидетеля было полно свободного времени между выступлениями в суде. Я общался с Паулой и возобновил старые знакомства со времен службы в Корпусе мира в Эквадоре, который внезапно оказался в фокусе мировой нефтяной политики.

Хайме Рольдос действовал. Выполняя свои предвыборные обещания, он начал широкомасштабное наступление на нефтяные компании. Похоже, он ясно видел то, чего не замечали по обе стороны Панамского канала — либо упускали из виду, либо намеренно не обращали на это внимания. Он улавливал подводные течения, грозившие обратить мир в глобальную империю и низвести граждан его страны до уровня рабов.

Читая о Рольдосе в газетах, я видел не только его ярую приверженность своему делу, но и способность улавливать глубинные явления. А эти явления все больше указывали на то, что мировая политика вступает в новую эпоху.

В ноябре 1980 года Картер проиграл на выборах Рональду Рейгану. Наиболее значительными факторами, оказавшими влияние на исход выборов, были соглашение по Каналу, достигнутое Картером с Торрихосом, и провал операции по спасению заложников в американском посольстве в Иране.

Однако происходило и нечто не столь явное. Вместо президента, чьей величайшей целью было достижение мира во всем мире и уменьшение зависимости США от нефти, пришел человек, веривший в то, что законное место США — на вершине мировой пирамиды, при поддержке военной силы, а контроль США над нефтяными месторождениями, где бы они ни находились, является частью «Замысла Провидения». Президента, установившего солнечные батареи на крыше Белого дома, заменил человек, который их демонтировал, едва вселившись в Овальный кабинет.

Возможно, Картер не был успешным политиком, но его видение Америки совпадало с тем, что было определено нашей Декларацией независимости. Сейчас, по прошествии времени, он представляется наивно старомодным, отголоском идеалов, на которых строилась наша страна и которые влекли наших дедов к ее берегам. В сравнении со своими ближайшими предшественниками и преемниками, Картер представляется аномалией. Его понимание мира коренным образом отличалось от понимания ЭУ.

Рейган, напротив, совершенно очевидно был строителем глобальной империи, слугой корпоратократии. Еще во время выборов я подумал, что его актерское прошлое вполне соответствовало ситуации: это был человек, знавший, что значит действовать по указке свыше. Он будет прислуживать людям, которые перемещаются из кабинетов генеральных директоров в правления банков и залы правительства и, на первый взгляд, прислуживают ему, но на самом деле руководят правительством, — таким людям, как вице-президент Джордж Х.У. Буш, госсекретарь Джордж Шульц, министр обороны Каспар Уайнбергер, Ричард Чейни, Ричард Хелмс и Роберт Макнамара.

Он будет защищать то, чего хотят эти люди: Америку, контролирующую весь мир и все его природные ресурсы; мир, подчиняющийся ее приказам; американских военных, насаждающих придуманные Америкой порядки; международную коммерческую и банковскую систему, обеспечивающую поддержку Америке как генеральному директору глобальной империи.

Когда я задумывался о будущем, мне казалось, что мы вступаем в удачный для ЭУ период. И в том, что я вышел из игры именно в это время, опять сказалась прихоть судьбы. Чем больше я размышлял обо всем этом, тем лучше себя чувствовал. Я знал, что выбрал правильное время. Однако у меня не было ясного представления о том, что же все это означает в долгосрочной перспективе.

Из истории я знал, что империи не живут вечно, поскольку маятник раскачивается в обе стороны. Я возлагал надежды на таких людей, как Рольдос, считая, что президент Эквадора понимал все тонкости происходящего. Я знал, что он восхищался Торрихосом и одобрял позицию Картера в отношении Панамского канала.

Я был уверен, что Рольдос не споткнется и будет решительным в своих действиях. Я мог только надеяться, что его стойкость вдохновит многих руководителей других стран, для которых он и Торрихос станут примером.

В начале 1981 года администрация Рольдоса представила конгрессу Эквадора новый закон об углеводородах. Воплощенный в жизнь, он привел бы к реформированию отношений государства с нефтяными компаниями. Он считался во многих отношениях революционным и даже радикальным. Его последствия сказались бы далеко за пределами Эквадора — во многих странах Латинской Америки и всего мира.

Реакция нефтяных компаний была предсказуема: они задействовали все средства. Их PR-специалисты делали все, чтобы скомпрометировать Хайме Рольдоса; их лоббисты появились в Кито и Вашингтоне с портфелями, полными угроз и взяток. Они пытались изобразить первого демократически избранного президента Эквадора еще одним Кастро. Но это не устрашило Рольдоса. Его ответным действием было разоблачение заговора между политиками и нефтяными компаниями — и религиозными организациями. Он открыто обвинил Летний институт лингвистики в сотрудничестве с нефтяными компаниями и решительно, возможно, слишком опрометчиво, приказал ЛИЛ как можно быстрее убраться из страны.

Через несколько недель после представления пакета законов конгрессу и высылки миссионеров ЛИЛ он предупредил все работавшие в стране иностранные компании, включая нефтяные, что им придется покинуть страну, если их действия не будут направлены на улучшение жизни народа Эквадора. Выступив с программной речью на олимпийском стадионе Атахуальпа в Кито, он направился в небольшую общину на юге Эквадора.

Там он и погиб в авиакатастрофе 24 мая 1981 года при крушении вертолета.

Мир был потрясен. Латиноамериканцы пришли в ярость. Все газеты полушария пестрели заголовками: «Убит ЦРУ!». Помимо того что он вызывал ненависть у Вашингтона и нефтяных компаний, многие обстоятельства его гибели говорили в пользу этих обвинений; вновь открывшиеся факты еще больше усиливали эти подозрения.

Хотя ничего не удалось доказать, но свидетели утверждают, что Рольдос, предупрежденный о готовящемся на него покушении, предпринял некоторые меры предосторожности. В частности, для поездок ему готовили два вертолета. В последний момент один из офицеров безопасности убедил его воспользоваться запасным вертолетом.

Вертолет был взорван.

Несмотря на бурную реакцию в мире, американские средства массовой информации практически не уделили внимания этому событию.

Новым президентом Эквадора стал Освальдо Уртадо. Он вернул в страну ЛИЛ и его нефтяных спонсоров. К концу года он начал амбициозную программу, предусматривавшую увеличение числа нефтяных скважин Texaco и других нефтяных компаний в заливе Гуаякиль и бассейне Амазонки.

Омар Торрихос, высоко ценивший Рольдоса, называл его братом. Он признавался, что по ночам ему мерещатся кошмары, будто его самого убивают; он видел себя падающим с неба в гигантском огненном шаре. Эти сны оказались вещими.