Аргентина
Аргентина
Поездка в октябре 1991 года в Аргентину – моя первая официальная зарубежная командировка на выставку вооружения.
Известие о том, что меня включили в состав делегации, которая поедет в Аргентину на выставку «Оружие-91», для меня было полной неожиданностью. Большинство членов делегации – военные, сама идея участия в этой выставке осуществлялась ими при поддержке Министерства оборонной промышленности. Я совершенно не понимал, в чем должна состоять моя роль на этой выставке…
В любом случае – надо ехать.
Я начал готовить кое-какие сувениры. Хорошо бы – книги о нашем стрелковом оружии, но… где их взять? Обидно до боли в сердце: наша оружейная история начиналась очень давно, но литературы об этом ничтожно мало. К сожалению, мы всегда отдавали предпочтение зарубежным оружейникам, а к своим проявляли недоверие. Что говорить о далеком прошлом, когда полно примеров на нашей памяти. Ну, где можно прочитать о таких конструкторах, как П. М. Горюнов, А. И. Судаев, Г. С. Шпагин, Н. Ф. Макаров?.. Как хотелось бы видеть о каждом из них хорошо иллюстрированную их работами книгу! Они ее заслужили.
Настал день вылета из Москвы. Наша делегация собралась в Чкаловском аэропорту. Мы почти все знаем друг друга: это хорошо! С большой радостью увидел я среди членов делегации ведущего специалиста нашего министерства Владимира Михайловича Мартынова. Время многолетней совместной работы сделало нас хорошими друзьями.
Все собравшиеся заполнили декларации и прошли в самолет.
В 16.30 московского времени 15 октября 1991 года Ил-62М взял курс на Аргентину, с посадкой перед перелетом через океан в африканской Гвинее.
Через четыре часа полета мы миновали Мальту. И вдруг в салоне объявляют, что полковник Муаммар Каддафи разрешил нашему борту пролететь над Ливией, а спустя некоторое время командир лайнера пригласил меня в пилотскую кабину.
Мне было интересно посмотреть на оборудование кабины, познакомиться с рабочими местами пилотов, взглянуть их глазами на землю. Это совершенно иное восприятие полета – передо мной как будто распахнулась вся вселенная!
Мы спокойно общались все вместе, поскольку самолет в то время летел на автопилоте. После ознакомительной экскурсии командир экипажа мне вдруг задает вопрос:
– Так вы поняли, почему полковник Каддафи разрешил нам тут пролететь? Обычно мы делаем большой крюк.
Я ответил, что нет, не знаю почему.
– Ему доложили, что среди пассажиров на борту конструктор Калашников, и тогда он распорядился пропустить борт – это знак уважения к вам лично! – улыбаясь, пояснил командир.
Сейчас я думаю, что следовало тогда на тот дружеский знак руководителя Ливии как-то ответить: попросить экипаж связаться по радио, передать привет и дружеские слова благодарности за этот жест. Но, к сожалению, тогда я не догадался и не сделал этого…
Наконец, через восемь часов полета команда: «Пристегнуть ремни! Подлетаем к столице Гвинеи – Конакри». Здесь у нас дозаправка перед перелетом через океан.
Посадка не из легких: гроза и сильнейший ливень сопровождали наше ночное приземление. Но опытный экипаж справился с задачей блестяще – мы сели на удивление мягко.
К самолету подвезли крытый трап. Что ж, в такой дождь хоть там постоять на Африканском материке, хоть поглядеть по сторонам… Ко мне подошел темнокожий старший лейтенант, и довольно хорошо заговорил по-русски. Оказывается, учился во Фрунзе. Разговорились. Я спросил про его семью, и он сообщил, что у него три жены и восемнадцать детей. Спрашиваю: не трудно ли с таким большим семейством. Он на секунду-другую задумался, а потом вздыхает: вот если бы ему представилась такая возможность – побывать во Фрунзе, то он, может быть, попытался бы привезти оттуда четвертую жену…
Мы уже попрощались с ним и я начал подниматься по трапу, когда кто-то из наших спросил старшего лейтенанта: а знаешь ли ты, с кем тут стоял и о семейных делах беседовал? Это же конструктор автомата Калашников!
После этих слов тот схватился за лоб: мол, столько времени проговорил, и впустую! Приложил ладонь к сердцу и медленно поклонился, а потом протянул обе руки, словно желая сказать что-то главное или о чем-то главном спросить, и его безмолвный вид был выразительней многих слов.
Я уже вошел в салон, сел на свое место к окошку и тут вдруг увидел, что старший лейтенант внизу идет вдоль нашего самолета, напряженно всматриваясь в иллюминаторы. Я дружески помахал рукой, он увидел и снова протянул ко мне руки…
Еще несколько часов полета и мы – у цели. Объявили: температура в Буэнос-Айресе плюс семь градусов. Здесь самое начало весны.
После размещения в гостинице меня и руководителя нашей делегации пригласили на обед: здесь мы должны познакомиться с организаторами выставки. На обеде было человек шесть. Чувствовался очень большой интерес к нам ко всем, к российскому оружию, к моим образцам, которых на выставке должно быть довольно много.
На следующий день начинается работа: интервью для газет, для телевидения. Во время интервью для руководителей оружейных фирм я рассказал о своих образцах, об истории их создания, о нелегком пути конструктора-оружейника. И после этого, прямо тут же, в зале, мне вдруг вручили аргентинские «сувениры» – образцы стрелкового оружия и патроны к ним…
Невозможно и передать моей растерянности: что мне с этим «арсеналом» делать, как его везти в Россию? Но надо сказать, что аргентинцы все вопросы взяли на себя и сейчас это оружие находится в Военно-историческом музее артиллерии, инженерных войск и войск связи в Петербурге.
В один из дней нас пригласили на прием к директору Научно-исследовательского института вооруженных сил Аргентины. Все прошло хорошо, при доброжелательном взаимном интересе. В конце приема директор института по-дружески спросил меня, с какими достопримечательностями я успел в Аргентине познакомиться? Я ответил: всего пока две достопримечательности: выставка оружия и гостиница, в которой живу. «Завтра все изменится! «– пообещал директор.
И действительно, на следующий день по его указанию была организована экскурсия в район знаменитого водопада Игуасу. Он оказался не так близко, как я вначале предполагал. Рано утром на небольшом самолетике пролетели 1200 километров, а после приземления отправились дальше на микроавтобусе.
Дорога хорошая, по сторонам экзотический лес. Сопровождающий рассказывал не только об Аргентине, но и о соседних с ней странах. Вдруг он сообщает, что едем уже по бразильской земле… А где же граница? Граница тут чисто условная. Но знаменитый водопад и его окрестности принадлежат Бразилии, тут один из ее туристических центров.
Водопад производит грандиозное впечатление. Он, конечно же, не самый большой в мире, но все же при высоте в 72 метра он выглядит весьма устрашающим. Громадные каскады воды как бы с обрывистых берегов очень широкой реки падают на большую глубину. Самый мощный поток называют «Горлом дьявола». Невольно вспомнились мне омуты на реке моего детства, на алтайской реке Локтевке…
В районе водопада процветает туристский бизнес: к услугам приезжих путешественников вдоль кратера водопада курсируют ярко раскрашенные вертолеты. Я от прогулки по воздуху наотрез отказался – водопад впечатляет и без того.
20 октября утром сразу же едем на выставку. Ожидается, что сегодня на выставку прибудет сам президент Аргентины.
Когда меня представляли посетившему наш павильон президенту, он долго не отпускал моей руки, говоря лестные слова в мой адрес. Но не только мне одному это было приятно видеть и слышать. Ведь эти комплименты не только в мой личный адрес, но и в адрес всей России. В адрес нашей Родины, которой нынче так нелегко приходится.
Я вручил президенту цветную фотографию автомата со своим автографом.
И снова обычная работа на выставке – встречи, выступления, интервью…
И аргентинские газеты, и бразильские высоко оценивали наше участие в выставке. Заголовки статей самые неожиданные: «Калашников – последняя живая легенда оружейной техники», «Михаил Калашников – солдат, умеющий рисовать».
Выставка закрыта, образцы проданы, теперь они не наши. Отчего-то грустно… Я сидел в номере отеля и без звука смотрел по телевизору аргентинские передачи, пытаясь хоть что-то понять по изображению. Начались новости и в них показали президента, посетившего выставку. Я вспомнил его теплые слова, сказанные как будто бы от чистого сердца.
Вновь достал свои аргентинские «сувениры»: подаренные мне образцы оружия. Рассматриваю их и удивляюсь, как здесь все просто! Лежат они у меня в номере на полках и в чемодане. Вчера добавили еще один, теперь их уже восемь. Пистолеты и револьверы. Один с прикрепленным к нему фонариком, чтобы ночью стрелять не то кроликов, не то крыс, которые тут якобы чуть ли не сбивают с ног… Патронов различного назначения – более 500 штук. Ну и что? Никому до этого нет дела, так как, по их понятиям, все это принадлежит теперь мне.
Нам это довольно трудно представить. Как, пожалуй, им тут трудно представить, сколько впереди у меня различных хлопот и объяснений на границе, в таможне… и где-то еще потом, если позволят провезти дальше?..
На следующий день с самого утра я укладывал вещи. Потом мы с Владимиром Михайловичем Мартыновым пошли в ближний сквер, чтобы сфотографироваться в этом прекрасном городе, который мы так и не успели хорошенько рассмотреть, несмотря на старания гостеприимных хозяев.
В парке мы поснимали один другого, а потом решили, что хорошо бы сфотографироваться на память вместе. Стали смотреть по сторонам: кто бы мог нам помочь?
Мимо проходил высокий парень в остроносых ботинках со шпорами и в ковбойской шляпе, и мы его окликнули: «Амиго! «Друг, значит. На этом наши познания закончились, и уже с помощью жестов и русского языка мы начали ему объяснять, что и как нажать. И вдруг он заговорил с нами на русско-украинском языке. Оказалось, что он тут родился, но его отец – белорус, а мать – с Украины. Тут, как он выразился, «каждый третий» – выходец из Европы. Особенно много славян: русских, украинцев, сербов, поляков…
Вот какой неожиданной встречей почти что с «соотечественником» закончилось мое путешествие в далекую и незнакомую Аргентину!..
Данный текст является ознакомительным фрагментом.