ЗА НАМИ НИЧТО НЕ ЗАРЖАВЕЛО
ЗА НАМИ НИЧТО НЕ ЗАРЖАВЕЛО
Каждый, кто приезжает из России в Минск, не может не восхититься белорусской столицей. Город великолепен. А ведь сразу после войны в республиканском ЦК и правительстве долго вели дискуссию на тему: быть или не быть Минску там, где он стоит сейчас.
Несколько лет длился спор о том, восстанавливать ли Минск, возрождать ли то, что от него осталось, или построить столицу на новом месте, примерно в двадцати километрах он нынешнего центра города. Настолько Минск был разрушен. Восстановлению не подлежало 86 процентов зданий.
Довольно подробную запись на эту тему оставил народный архитектор СССР Владимир Адамович Король, который в послевоенные годы возглавлял сначала Управление по делам архитектуры при Совете Министров БССР, а затем Государственный комитет по делам строительства. Он один из создателей проекта нынешней главной улицы белорусской столицы – проспекта Независимости, а также знаковых сооружений на этом проспекте, включая монумент Победы. В конце концов, пишет он, возобладало мнение, что Минск должен оставаться на прежнем месте, но надо не просто восстанавливать разрушенное, а строить новый город по параметрам, соответствующим европейской столице. Так теперь Минск и выглядит.
Беларусь во время войны понесла страшные потери. Все знают о трагедии деревни Хатынь в Минской области, которая в 1943 году была сожжена вместе с жителями. Такие Хатыни в республике были в каждом районе. Не случайно на мемориальном комплексе «Хатынь», открытом в 1969 году, сооружено символическое кладбище деревень. Там находятся урны с землей 185 деревень, сожженных гитлеровцами вместе с жителями и не возродившихся после войны, а также список, который состоит из 433 деревень, уничтоженных оккупантами и их пособниками, но восставших из пепла.
По официальной статистике долгие годы считалось, что в Беларуси погиб каждый четвертый житель – примерно 2 миллиона 400 тысяч человек. В последнее время называют более высокую цифру – более трех миллионов. Значит, погиб не каждый четвертый, а почти каждый третий. Особенно пострадало городское население. Ведь в городах – больших и малых – на постоянной основе располагались немецкие и полицейские гарнизоны.
Белорусский исследователь Юрий Шевцов пишет, что погибло около 70 процентов городских жителей. Фактически под корень было вырублено еврейское население.
Спаслись только те, которые находились в партизанских отрядах, в семейных лагерях под охраной партизан, и успевшие эвакуироваться на восток. А ведь в довоенном Минске евреи составляли половину населения. В небольших городах, особенно на западе республики, их численность достигала 70 – 80 процентов в общем составе населения.
Чтобы лучше понять весь ужас белорусской трагедии, в этот счет нужно внести одно существенное уточнение: по отношению к какой цифре каждый четвертый или каждый третий? Воспользуюсь иностранными данными – книгой польского историка Ежи Туронка «Беларусь под немецкой оккупацией».
Автор этой книги отмечает, что численность населения Беларуси в нынешних ее границах на 1 января 1941 года составляла 9 миллионов 183 тысячи человек. В первые недели войны в Красную Армию были призваны примерно 500 тысяч человек. Организованно эвакуированы в глубь СССР более полутора миллионов человек. Это уже более двух миллионов человек, или 22 процента населения республики.
Однако отсутствуют данные о том, сколько человек уехали вместе со своими предприятиями, хозяйствами и организациями и сколько двинулись на восток своим ходом. Можно не сомневаться, что таких наберется не одна сотня тысяч.
В итоге получается, что от гитлеровской оккупации спаслись приблизительно три миллиона человек. Если из девяти миллионов вычесть три, получается, что в оккупации находились примерно шесть миллионов человек. И из трех миллионов погибших – абсолютное большинство составили мирные жители. Такой была цена «нового порядка». Впрочем, согласно этому порядку, белорусы вообще должны были исчезнуть с лица земли. Но они не согласились и взялись за оружие.
После войны в Советском Союзе Белоруссия вполне обоснованно воспринималась как одна из наиболее развитых республик. Именно поэтому здесь размещались наиболее высокотехнологичные производства, которые требовали соответствующей подготовки инженерно-технических и рабочих кадров. Они в республике были.
Исключая РСФСР, Белоруссия была единственной республикой в СССР, которая не только не пользовалась дотациями, а сама ежегодно переводила в качестве налогов в союзный бюджет более трех миллиардов рублей. Ну а чистота и порядок на улицах Минска и других белорусских городов для жителей СССР и нынешней России стали просто притчей во языцех.
Белорусы, встречая гостей, особенно из Москвы, над этим уже лет тридцать или сорок добродушно подтрунивают, ожидая соответствующих восклицаний. На вопрос, почему у вас так чисто, с ехидцей отвечают: «Подметаем!». Мне все это не в новинку, поскольку в Минске и в других городах Беларуси бываю регулярно, однако недавно все-таки обмишурился.
Прежде чем переходить столичный проспект Независимости, глянул направо и налево, убедился, что приближающихся машин не видно, и двинулся через улицу, не обращая внимания на красный сигнал светофора. Потом, как бы почувствовав неладное, оглянулся и увидел, что иду на красный только я, остальные дожидаются зеленого. Устыдившись, вернулся на тротуар. А там меня участливо спросили: «Вы приезжий?».
Я люблю Минск, очень люблю город своей молодости Пинск, люблю республику, в которой родился и состоялся как личность. И считаю, что нынешняя Беларусь стоит на крепких плечах БССР, сохранив многое из того, чем заслуженно гордилась республика.
Горжусь еще и потому, что бывшие партизаны имеют ко всему этому прямое отношение. Так уж случилось, но после войны именно они возглавили восстановление республики и дальнейшее ее развитие. Пантелеймон Кондратьевич Пономаренко после изгнания захватчиков стал во главе ЦК и правительства БССР.
Герой Советского Союза Василий Иванович Козлов стал первым секретарем Минского обкома партии, а затем председателем Президиума Верховного Совета БССР.
Командир Минского партизанского соединения Герой Советского Союза Роман Наумович Мачульский стал первым секретарем Пинского обкома партии, затем председателем Брестского облисполкома, заместителем председателя Президиума Верховного Совета БССР.
Командир Брестского партизанского соединения Герой Советского Союза Сергей Иванович Сикорский был первым секретарем Барановичского, затем Могилевского обкома партии, потом руководил Министерством внутренних дел республики.
Командир партизанского соединения Полоцко-Лепельской зоны Герой Советского Союза Владимир Елисеевич Лобанок уже в 1944 году стал председателем Полоцкого облисполкома, работал первым секретарем Полесского и Витебского обкомов партии, заместителем председателя Совета Министров и заместителем председателя Верховного Совета БССР.
Кирилл Трофимович Мазуров – «товарищ Виктор» – сначала возглавлял белорусский комсомол, затем стал первым секретарем Минского горкома, Минского обкома партии, потом возглавил белорусское правительство, ЦК Компартии республики.
Ему на смену пришел бывший комиссар партизанской бригады имени Рокоссовского Герой Советского Союза, а затем и Герой Социалистического Труда Петр Миронович Машеров, авторитет которого доныне не смогли поколебать никакие перестроечные и послеперестроечные веяния.
Сразу после освобождения командиры партизанских бригад и отрядов назначались руководителями райисполкомов, становились во главе управлений, хозяйств.
Командир нашей бригады имени Молотова Михаил Иванович Герасимов стал председателем Ивановского райисполкома, потом трудился в одном из министерств. Командир Пинской партизанской бригады Иван Георгиевич Шубитыдзе был на ответственной работе в Пинской и Витебской областях.
Серьезные должности в исполкомах различного уровня занимали наши комбриги Федор Иванович Лисович, Андрей Петрович Савицкий, Федор Игнатьевич Ширин, Василий Алексеевич Васильев.
Бывший наш партизан Владимир Антонович Ралько возглавил в Пинском районе колхоз «Оснежицкий», сделал его известным на весь Советский Союз, стал дважды Героем Социалистического Труда.
По-другому и не могло быть. Эти люди уже проявили свои великолепные организаторские способности в ходе войны и должны были проявить их на мирном фронте. Они справились с новыми задачами.
Еще один подвиг в своей жизни совершил любимый нами командир Василий Захарович Корж. В начале пятидесятых он оставил свою «непыльную» столичную должность заместителя министра лесного хозяйства республики и вернулся в те места, где партизанил, чтобы возглавить бедствующий колхоз в Солигорском районе. После укрупнения его назвали «Партизанским краем». Вывел его в передовые и ушел на пенсию. Но сельчане, после того как дела в колхозе стали ухудшаться, снова позвали его «на хозяйство», где он оставался председателем почти до своей смерти в 1967 году.
Этими своими суждениями я никоим образом не хочу противопоставить партизан фронтовикам, тем более что многие попробовали и того, и другого хлеба. Республику восстанавливали и строили заново все. Но так случилось, что во главе этой работы стали бывшие партизаны. Возможно, потому, что они лучше знали местные условия, особенности, людей, которыми довелось руководить. И не посрамили себя на новом поприще.
Белорусское «партизанское руководство», его слаженную и эффективную работу в СССР уважали, многие ему по-доброму завидовали. Но кое-кто относился к нему и с определенной долей настороженности. Не скрою, мне самому хотелось работать в Белоруссии. И когда Петр Миронович Машеров, первый секретарь ЦК КПБ, однажды спросил меня, не подумываю ли я о том, чтобы вернуться в Минск, я ответил сразу же: «Пешком пришел бы». И такое предложение в ЦК КПСС было внесено. Но Брежнев отреагировал по-своему: «Петро (Машеров. – Э.Н.) вокруг себя своих партизан собирает. Мы в таком случае никогда не узнаем, что происходит в республике». Мое возвращение в Минск не состоялось, пришлось отправляться в Ташкент.
Меня нередко спрашивали, особенно журналисты: «Как партизанские качества пригодились во время работы в Комитете государственной безопасности?» Во многом пригодились. Но для начала расскажу, как я попал в КГБ.
После 1945 года отношения между людьми были проще, честнее. Это были открытые отношения. Особенно в провинции, где я жил. Потом убедился, чем ближе к столицам, тем сложнее отношения между людьми. Быт, конечно, в большом городе лучше, чем в глубинке, жилье комфортнее, за водой не надо ходить к колодцу, удобства не во дворе. А вот отношения между людьми, чиновниками…
Провинциальная простота, открытость здесь наталкиваются на карьеризм, интриганство, лицемерие, хитросплетение связей. Всегда ненавидел зависть – отвратительное качество. В столицах она изощреннее. В Минске сложнее, чем в Пинске, в Москве сложнее, чем в Минске, а в Ташкенте – чем в Ставрополе. Как-то А.В.Суворов в присущей ему манере сказал, что был ранен десять раз: пять раз в боях и пять раз в высших кругах при дворе. Все пять последних ранений – смертельные. За свою долгую жизнь я убедился в обоснованности этих слов.
В 1958 году за три месяца до государственных экзаменов в Московскую ВПШ, куда я поступил с должности первого секретаря Телеханского райкома партии, меня пригласил секретарь ЦК КПБ Т.Я. Киселев в номер гостиницы «Москва» на беседу. Сообщил без долгих вступлений:
– Собирайся, поедешь в Пинск первым секретарем горкома партии. Есть возражения?
– Есть. Первое – дайте закончить учебу, сдать госэкзамены. Второе – я на Пинщине 19 лет. Только что ликвидировали Логишинский, Жабчицкий, Пинский районы и саму Пинскую область. Многие работники аппарата лишились работы. Вопрос трудоустройства – самый больной для них. Не надо меня посылать в Пинск. Будут обиды.
Киселев позвонил на второй день:
– Продолжай учебу.
После завершения учебы я прибыл в Минск, в ЦК. Предложили ехать в Лунинецкий район. Подключился к уговорам тогдашний первый секретарь Брестского обкома П.М. Машеров:
– Ты мелиорацию знаешь. У тебя в Телеханах неплохо получалось. Перспективный район. А пока езжай в отпуск.
Провел три недели в Друскениках в Литве. После отпуска зашел в ЦК партии к заведующему орготделом А.А. Смирнову. А тот сообщил:
– Вчера на секретариате ЦК решили: пойдешь работать к Александру Ивановичу.
– Кто такой Александр Иванович?
– Председатель КГБ республики Перепелицин.
– А что я там буду делать?
–Это тебе объяснят в Комитете.
В считанные минуты приехал заместитель председателя КГБ по кадрам Малин, и вот я уже в кабинете Перепелицина. Тот курит беспрерывно, расхаживая по большому кабинету:
– ЦК рекомендует тебя членом коллегии Комитета госбезопасности и начальником управления.
–Я ведь не знаю работы. Чем я буду заниматься? Провалю дело.
– Когда зачислим в кадры, тогда и объясним суть дела. Тебя давно и хорошо знают в республике. Участок предстоящей работы по тебе.
После бессонной ночи звоню в ЦК А.А. Смирнову:
– Может, не надо в КГБ?
– Не надо тех, кто просится, рвется туда.
Да, задачка! За всю жизнь не было такого, чтобы отказывался от назначения. Шел работать туда, где надо было. Вспомнил, что еще в 1950 году меня «сватали» в областное управление МГБ начальником отдела по борьбе с бандитизмом. Когда я спросил совета у Мазурова (в ту пору секретаря Минского обкома), как быть, он ответил: «Ты уже взрослый, решай сам. Но знаешь, у меня на днях был полковник госбезопасности и слезно просил: помогите уйти из органов, не могу».
А первый секретарь Пинского обкома партии Петр Алексеевич Тетюшев был категоричен:
– Я слышал, что тебя «сватают» в МГБ. Не даю согласия. Уцелел в войну, а теперь подставлять голову под пули бандитов? Не пущу.
Теперь, как выяснилось, на работу в КГБ меня рекомендовал тот самый Кирилл Трофимович Мазуров. Для меня его рекомендация значила весьма много. И не только потому, что он первый секретарь ЦК. Просто я всегда глубоко уважал его мнение.
В КГБ, как и в любой спецслужбе, важен всякий опыт, касающийся знания людей, знания жизни. У меня была возможность убедиться, что пригодилось все накопленное в моем жизненном багаже до прихода в госбезопасность. А набирался я жизненного опыта, работая на различных должностях в партийных органах Пинщины.
В первую очередь, многое взял у Петра Алексеевича Тетюшева. Мудрый был человек. Основательно обучал молодые кадры. Поручил мне осенью 1948 года подготовить на рассмотрение бюро вопрос «О руководстве Ивановского райкома партии комсомольскими организациями».
Обошел я пешком и объездил (не на автомашине, конечно, как в более позднее время) десятки деревень. Побывал за Днепровско-Бугским каналом, в зоне существенного влияния бандеровцев. Встретился со многими людьми, знакомыми по партизанской борьбе. Подготовил проект постановления бюро обкома и обстоятельную справку.
Вскоре пригласил на беседу П.А.Тетюшев и давай расспрашивать:
– Расскажите, в каких сельсоветах района побывали? С кем ездили в зону за Днепровско-Бугским каналом?
– Один.
– Как один? Туда чекисты ездят в сопровождении бронеавтомобиля.
– Петр Алексеевич, за каналом я – хозяин. Знаю там людей, каждую стежку-дорожку. Поужинаю на одном хуторе, скажу, что иду ночевать на другой, а ухожу к надежному человеку на третий и сплю на сеновале.
– В сельских магазинах были?
– Был. Купил десяток яиц на яичницу.
– А кирзовые сапоги есть?
– Да.
– А каких размеров? Небольшие женские и детские размеры есть?
– Не знаю. Лежит на прилавках много.
– А фуфайки?
Спросил секретарь обкома и о том, сколько стоит на рынке килограмм муки, мяса, свежей рыбы.
– Не знаю, не интересовался.
– Плохо. Надо интересоваться. Мы с вами получаем хлеб, другие продукты по продовольственным карточкам. А люди живут с рынка. Там формируются их настроения, если хотите, политика. Эти настроения и надо знать. Вы же политический работник – инструктор обкома партии.
Вот такие уроки жизни и отношения к работе я получал у первого секретаря обкома. Уроки на всю жизнь. И на каких бы должностях я ни был в последние пятьдесят лет, всегда заходил в сельские магазины, на рынки. Помню, работая в Узбекистане, был в командировке в Андижане. Поселили в гостевом коттедже. Утром пришли руководители области вместе позавтракать, а председателя КГБ республики, то есть меня, нет. Ушел в шесть утра на рынок интересоваться, по какой цене продают фрукты, овощи, мясо.
– Вы бы сказали, что вам надо,– заметили мне потом с явным оттенком укоризны.
– Ничего мне не надо…
И рассказал, как меня, молодого работника, учили уму-разуму на Пинщине. Мы, говорю, вчера были в колхозах. Урюк, яблоки устилают землю. Жаловались люди, что плодоовощные заводы не принимают фрукты даже по 10 копеек за килограмм, отправляют автомашины обратно. Все приходится скармливать скоту. На рынке же «кучка» абрикосов стоит рубль. Менять надо ситуацию. В Белоруссии после войны колхозы и совхозы каждое воскресенье отправляли в город овощи, фрукты, муку, мясо и другие продукты. Сбивали цены. Сам этим занимался.
В 1951 году меня рекомендовали первым секретарем Телеханского райкома Пинской области (теперь – Брестская). Это Полесье, глубинка, бездорожье. Песок да болото. Бедные села. Как шутили полешуки: «Бедный, аж пуп синий». Урожаи – по семь-восемь центнеров зерна с гектара, не более. Рожь, овес, картофель. Две трети территории заняты лесом.
В колхозных кассах денег нет даже на покупку сбруи для лошадей. На трудодень выдали в 1951 году по две копейки. Вот такое хозяйство досталось мне. Когда на Бюро ЦК Компартии утверждали меня в должности, резко возразил против назначения председатель Совета БССР А.Е. Клещев.
– Что мы делаем? Кого утверждаем? Зеленого мальчишку! (Мне было 29 лет.) Завалит район, а он входит в десятку самых «лежачих» в республике.
Первый секретарь ЦК Компартии республики Н.С. Патоличев, очевидно, был заранее проинформирован, кто будет возражать против моей кандидатуры, потому парировал довольно остро:
– Когда мне было 29 лет, товарищ Сталин направил первым секретарем Ярославского обкома партии. Молодость – это недостаток, который проходит быстро. Давайте утвердим. Будет в республике самый молодой первый секретарь райкома.
Думаю, что это был для моего самолюбия своеобразный допинг. Работал сутками. Искали пути, как вырваться из нищеты. И выход нашелся: осушать болота и сеять технические культуры. А мелиорация – дело нелегкое. По агротехническим канонам болото надо не только осушить, но и глубоко вспахать торфяник, окультурить, засеяв многолетними травами, и только через два-три года занимать зерновыми, картофелем, кормовой свеклой.
Нашлись в районе энтузиасты-практики. Вспомнили, что в 1930-е годы местный помещик выращивал на осушенных землях хорошие урожаи. Поддержал нас Роман Наумович Мачульский – председатель Брестского облисполкома. Выделил из МТС три мощных трактора С-80, канавокопатели, тяжелые дисковые бороны, сеялки и 20 тонн семян конопли маньчжурской и среднерусской. Эта культура была новой для области. Никто не хотел браться за новое дело. Да и в нашем районе новшество многие встретили без восторга.
Через несколько лет наш Телеханский район и восемь хозяйств были представлены на Всесоюзной выставке достижений народного хозяйства в Москве – знаменитой ВДНХ. И сразу в двух павильонах: «Мелиорация» и «Лен и конопля». До сих пор горжусь этим.
И этот опыт тоже пригодился в КГБ для оценки общей ситуации в тех регионах, где приходилось работать. Познания в других сферах жизни всегда помогут «ухватить» положение в целом. Но это только одна сторона дела. Такой опыт еще позволяет посмотреть и на свою работу в спецслужбе как бы со стороны, глазами другого человека. А это очень важно и для оценки ситуации, и для самооценки.
Если прямо отвечать на вопрос, есть ли что-то общее, сходное между партизанами и чекистами, то скажу так. И в партизанской, и в чекистской жизни помимо преданности Родине, готовности жертвовать жизнью ради нее абсолютно необходимы глубокое знание и понимание самой жизни. А также умение находить выход из самых сложных ситуаций. С наименьшими потерями. Через «не могу», через «не хочу». Впрочем, о «не хочу» и речи не было.
Мозг партизана и чекиста всегда должен трудиться. Без выходных. Как победить противника, который сильнее тебя? Думай, партизан, шевели извилинами. Плюс смелость, трезвый, рассчитанный риск, обостренная интуиция.
У оперативного работника главное оружие – тоже его мозг. Если он затеял оперативную игру с противником, то размышляет о ней не только в кабинете. Она его и во сне не оставит. Разве не от этого у генералов случаются инфаркты? Меня они тоже не обошли. Это только в шуточной песне «хорошо быть генералом…».
Кстати, на сей счет есть хорошая картинка у Шолохова в романе «Они сражались за Родину». Там боец Лопахин по-своему объясняет своему товарищу, почему он не хотел бы быть генералом. Вот мы, говорит, пошли в атаку, попали под плотный огонь немца и попятились в свои траншеи.
А наш генерал стоит сейчас навытяжку с телефонной трубкой в руке и отчитывается перед Москвой, почему Лопахин с товарищами не довел атаку до конца. И по спине у этого генерала ручейками холодный пот стекает… Это не жалоба с моей стороны, а констатация.
А еще из партизанской жизни я вынес несколько принципов, которые исповедую всю жизнь. Береги людей. Цени искренность и принципиальность, цени бескорыстие, умение и желание помочь другим. Не дергай сотрудников, не мешай работать толковым, умным, замечай хороших, уважай их труд. Если ты начальник, то не думай, что ты самый умный. И обязательно гони от себя завистников, сплетников, интриганов.
Уверен, борьба в тылу врага, которая потребовала особого напряжения сил и особых взаимоотношений между людьми, особой доверительности, обязательности, взаимовыручки, сформировала и укрепила такие же принципы у многих. Возможно, в первую очередь у тех, кто в послевоенное время возглавил восстановление народного хозяйства и дальнейшее развитие экономики и культуры республики. Эти принципы работали и в послевоенное время. Потому все получилось.
Я не социолог, специальных исследований на эту тему не проводил, просто знаю, что Белоруссия «при партизанском руководстве» стала в СССР самой обустроенной и динамично развивающейся из советских республик. И новому поколению руководителей передана Беларусь в прекрасном состоянии. Слава Богу, новые руководители не растранжирили доставшееся им наследие. Нынешняя Беларусь вырастает на прочных фундаментах.
Не скрываю, я люблю Беларусь. Где бы ни работал, ни жил, будь то Москва, Ставрополь, Ташкент, Берлин, всегда тянуло приехать в Минск, в Пинск, пообщаться, полюбоваться.
Мне тепло в этих городах. До сих пор являюсь почетным председателем Пинского городского совета ветеранов войны и труда. Регулярно приезжаю. Стараюсь принимать участие в делах и заботах ветеранов. И не только ветеранов.
Радуюсь, что в Беларуси свято чтят память и честь тех, кто защитил Родину от гитлеровского нашествия. В дни празднования 60-летия Победы в Великой Отечественной войне я приезжал в белорусскую столицу на открытие прекрасного памятника, посвященного партизанам всей республики.
В Пинске по инициативе и при непосредственном участии нашего совета ветеранов войны и труда сооружен мемориал, посвященный партизанам Пинщины, – «Поляна партизанской славы». Тысячи людей внесли свой вклад в его возведение. Главный архитектор города О.Б.Василенко безвозмездно разработала проект. Директор ОАО «Полесье» С.Е. Дорофеев его строил.
На «Поляне партизанской славы» в мраморе выбиты названия всех бригад, отрядов, фамилии их командиров, комиссаров. Чтобы все знали и помнили. Кстати, названы там и украинские партизанские формирования, с которыми мы и воевали бок о бок, делили хлеб и патроны, удачи и неудачи. Но не делили Родину. Она у нас была одна на всех, как и наша Победа.
Я прожил долгую жизнь. У нас с Ольгой Александровной большая и работящая семья. Дочь Светлана – биолог, дочь Галина – кардиолог, врач от Бога. Они уже заслужили свои пенсии. Внуки – Илья и Александр – хирурги, оба защитили диссертации, внучка Катя – искусствовед, Нана – студентка.
Растут любимцы семьи внуки Георгий, Александр, Алина. Их я считаю своей главной наградой. Так и говорю всем: высшая награда за войну – то, что остался жив, высшая награда за прожитые годы – моя сплоченная семья. А с нее для меня, как и для всех, начинается Родина, для которой мы ничего не пожалели.
Добра вам всем!
Данный текст является ознакомительным фрагментом.