Сегодняшняя политика противоречива…
Сегодняшняя политика противоречива…
Э. Геворкян: — Начнем с вопроса, который слушатель Дыбенко заранее прислал на наш сайт «Эха Москвы»: «Александр Андреевич, обычно шпионов разоблачают с определенной целью — испортить отношения или сорвать какую-нибудь встречу. Что преследовало нынешнее разоблачение американского шпиона?»
А. Проханов: — Я думаю, что, все-таки, шпионов разоблачают для того, чтобы обеспечить безопасность государства, особенно если эти шпионы внедрены в самый центр политического руководства страны. Я думаю, что агентура запада присутствует…
Э. Геворкян: — Простите, о ком вы говорите, когда говорите «внедрены в руководство страны»?
А. Проханов: — Ну, я думаю, что вот в эти политические штабы, одним из которых является Кремль, кишмя кишат агентурой Запада. Являются ли они шпионами, то есть платными агентами, или являются просто доброхотами Запада, это неизвестно. Но повторяю, это ошибочная постановка вопроса. Шпионов разоблачают тогда, когда, во-первых, они выявлены и когда их разоблачение действительно повлечет за собой ряд крупных политических действий. В данном случае разоблачение этого шпиона, о котором, видимо, идет речь, несколько экстравагантно. Не только потому, что все это было обставлено таинственными маскарадными принадлежностями (хотя об этом тоже стоит поговорить), сколько утверждениями наших спецслужб, что американцы, не имея своей агентуры в наших силовых и специальных структурах, пытались завербовать одного из наших разведчиков, ну, или контрразведчиков. Вот это утверждение мне кажется сомнительным.
Совсем недавно на прямой линии с Путиным, где я был, Путин в полемике с Кудриным сказал, что господин Чубайс работал в окружении кадровых офицеров ЦРУ. То есть кадровые офицеры ЦРУ были в окружении высших должностных лиц нашего государства в период, когда решалась судьба нашего отечества.
Э. Геворкян: — Ну, сейчас-то уж, наверное, зачистили?
А. Проханов: — Я ничего не знаю о том, зачистили или нет. Эти офицеры ЦРУ, которые окружали Чубайса, участвовали в приватизации, участвовали в распределении государственной собственности, они участвовали в разгроме, по существу, советского оборонно-промышленного комплекса. Они, эти офицеры, участвовали в разрушении сложнейших советских организационных структур. И я просто убежден: если этим офицерам удалось за десять первых лет в 90-е годы уничтожить весь гигантский потенциал Советского Союза, то они отложили свои грибницы и свои яички в спецслужбах сегодняшних российских органов. Я не думаю, чтобы у американцев была серьезная проблема с вербовкой агентов в наших спецслужбах.
Э. Геворкян: — Мы вернемся к этому вопросу. Сейчас просто один подвопрос, раз уж вы об этом заговорили. На ваш взгляд, сейчас, сегодня кто ответственен за вот это самое неразвитие промышленности, если тогда целенаправленно разрушали советскую империю?
А. Проханов: — Я понимаю. Вы хотите сказать, что сегодняшний Путин мог бы сломать эту ситуацию и превратить Россию в цветущую, гигантскую державу развития.
Э. Геворкян: — Ну, было бы не дурно.
А. Проханов: — Было бы не дурно, я согласен. Но, ведь, вот это уничтожение, которое было проведено после краха 1991 года, после краха страны в 1991 году, это уничтожение потенциалов развития предполагало тромбирование всех форм будущего развития. Тромбировались экономические процедуры. Господин Кудрин, находясь в экономическом блоке, тромбировал всякую возможность русского развития, пересылая в чужую цивилизацию все финансы сегодняшней России. Тромбировалась идеологическая составляющая, потому что до сих пор либеральная идеология прямо или косвенно присутствует в наших СМИ, в контексте нашей внутренней пропаганды, идеологии. То есть у Путина нет или не было возможности перевести страну с одного режима на другой. И более того, мне кажется, что он и теперь, сегодня, настолько не свободен, он настолько погружен вот в эти хитросплетения ситуаций, возникших в конце 80-х, в 90-х годах, что иногда просто оторопь берет от того, как ему удается крутиться среди всех этих жерновов, жерновов сегодняшних политических элит и тенденций.
Э. Геворкян: — Ну, давайте мы тогда вернемся еще раз к вопросу с поимкой шпиона. Бывший сотрудник американской разведки Роберт Байер в интервью телеканалу CNN сказал, что если бы это была обычная шпионская история, она бы прошла тихо, никто бы не узнал, поменяли бы на кого-то человека. «Но я вас могу заверить, что ЦРУ даже в самые трудные времена не отправляет своим агентам писем со всеми деталями сделок — это просто безумие. Россияне хотят получить свою выгоду из произошедшего». Какую выгоду, на ваш взгляд, нам следует все-таки получить?
А. Проханов: — Не знаю. Ко мне в редакцию очень редко заходят представители американского посольства. Очень редко, но заходят. Были времена, когда часто они заходили, когда Томас Грэм был секретарем американского посольства и когда шла работа с патриотической оппозицией. Сейчас время от времени только заходят. Они интересуются, вынюхивают состояние идеологии оппозиционной.
И совсем недавно ко мне приходили два американца, очаровательных американца. Один из них господин
Соломон, такой интеллектуал, с прекрасным русским языком, знает тенденции нашей оппозиции, имперской проблемы, сталинизм, путинизм в его новой формации. И другой какой-то человек, я не запомнил, как его зовут. Он был в парике. У него в руках был компас. Он то и дело посылал какие-то сообщения, но не с помощью смсок, а выпускал голубей. Он даже просил открыть окно в моей редакции, чтобы оттуда улетали голуби.
И у меня создается впечатление, что вот этот господин и был засвечен. Я думаю, что в ближайшее время наша контрразведка посетит мою редакцию, и, может быть, я как-нибудь помогу ей, чтобы влить в этот шпионский скандал несколько ярких колористических штрихов.
Э. Геворкян: — Да. Жаль, что вы сразу ничего не заподозрили, если я правильно понимаю, да?
А. Проханов: — Я ничего не боюсь. Я тоже шпион. Но я — шпион Господа Бога.
Э. Геворкян: — Перейдем к следующей теме, которая, может быть, как-то логически связана с предыдущей. Правительство обратило внимание и на ученых вслед за ситуацией с НКО и законом об иностранных агентах, чья работа оплачивается иностранными благотворителями. Сейчас, в связи с этим распоряжением Медведева, говорят о сложностях, которые могут возникнуть у талантливых ученых, студентов на получение грантов, потому что теперь им нужно будет проходить очень много бюрократических процедур и экспертиз в Минобрнауки. Считаете ли вы это опасной тенденцией?
А. Проханов: — Мне трудно сказать что-нибудь, потому что это решение… Во-первых, оно не вошло в силу, это не более чем предложение, оно еще будет подвергаться обсуждению. Но атака либеральной среды на это решение предполагает существование другой мотивации. Потому что у этого решения есть, конечно, своя мотивация.
Я могу высказать одно предположение, я могу быть неправым. Действительно, существует огромный отток русских талантливых ученых за границу. Это катастрофа 1991 года, это уничтожение, как раз благодаря либеральным политикам, наших научных центров, наших центров разработок. Просто ученые, советские ученые, подготовленные для гигантского технологического научного рывка, оказались перед пропастью, перед черной дырой, которую нам обеспечили офицеры ЦРУ, в том числе в окружении Чубайса.
Эти ученые одной своей частью уехали и работают сейчас в Силиконовой долине или, там не знаю, по программе NASA. Другие ученые остались здесь. Но американцы выработали концепцию, согласно которой эти ученые не должны уезжать из России и получать там свои виллы, дома и лабораторные помещения. Они должны оставаться здесь, в России. Им дают деньги, чтобы они работали по тематике, важной американцам. Это всем ученым известно. Ученым в сегодняшней России известно, что американцы спонсируют те направления науки российской, которые выгодны и нужны Америке. Это более экономичный процесс. Зачем ученого срывать с места, ввергать его вот в эти трансформации — страна, другой язык, другая страна? Пусть они работают здесь. Свои, московские друзья, своя среда, свои академгородки. Мы платим им деньги, они на эти деньги плюс на деньги государства российского занимаются разработками, необходимыми американцам. И итоги этих работ поступают в их американскую интеллектуальную казну, а не в нашу. Потому что… Мы находимся в таком плачевном состоянии, что итоги этих разработок, гениальных подчас разработок, не можем поглотить. У нас нет зоны, где мы можем абсорбировать эти открытия в биотехнологиях, там не знаю, в технологии сверхскоростных ракет. У нас этого пока нет. Поэтому есть ощущение, что наш научный потенциал, благодаря этим пластическим технологиям, работает на чужую цивилизацию, в том числе и военную.
Э. Геворкян: — Ну, с этим невозможно не согласиться — что ученые и талантливая молодежь, действительно, уезжают и уезжают, и это имеет катастрофические последствия для страны. Но правильно ли я понимаю, что этот законопроект или это предложение — лишь очередная тема, когда, вместо того чтобы сначала создать условия для улучшения ситуации, будь то усыновление сирот или поддержка ученых, мы сначала хотим запретить, оградить, а уж что у нас тут с нашей поддержкой…
А. Проханов: — Нет, я не берусь здесь категорически говорить. Я высказываю предположительные вещи. Ну, например. Допустим, американцы работают над антропологическим или биологическим оружием. Темы, которые для нас еще просто недоступны, потому что все истоки вот этих оружейных стратегий были уничтожены в 90-е годы. А ученые остались. Остались пожилые ученые, ученые молодые, которые работают на эту тему. Их открытия, их разработки здесь, в России, не нужны. И они не могут быть усвоены. Но они могут быть усвоены американцами. И американцы создают… (это гипотеза, это абсурдизм прохановский)…создают оружие, с помощью которого истребляется красно-коричневый элемент русского сообщества.
Поэтому желание (я предполагаю) закрыть жалюзи перед такого рода эксплуатацией русского сознания, русского ума и русской науки и побудило создать вот это уложение. Я не убежден, что оно оптимальное. Оно связано с запретом, конечно. Все, что сейчас делает государство, во многом это запретительные меры, это меры создания таких вот юридических барьеров перед очевидной экспансией Запада в русскую науку, культуру, сознание и политику.
Э. Геворкян: — «А как же Сколково?» — спрашивает вас Айболит.
А. Проханов: — То есть? Поясните мне этот вопрос. А как же Сколково? А как же Винзавод? А как же ферма по разведению страусов? Что он хотел спросить этим?
Э. Геворкян: — Ну что ж, ладно. Тогда оставим этот вопрос. Я не могу интерпретировать вопросы наших слушателей. Перейдем к следующей теме. Вчера в эфире «России -2» прошел фильм Аркадия Мамонтова «Разоблачение» о российских оппозиционерах. Как Геннадий Гудков, политик и экс-депутат Государственной Думы, пишет в своем блоге, «снова 1984-й?! Вчера, возвращаясь с работы, включил телевизор, и там в первые доли секунды впечатление, что с помощью машины времени мы снова вернулись в СССР образца 80-х, самый разгар «холодной войны», лагерного противостояния. Как опытный советский человек я сразу врубился в суть. Вражеские голоса на деньги ЦРУ снова ведут идейно-подрывную работу, а предательская пятая колонна диссидентов и отщепенцев во главе с врагами народа, академиком Сахаровым и защитницей западных ценностей Алексеевой, за подачки треклятого Госдепа злобно охаивают светлый образ нашей родины. И вот только имена врагов и фамилии врагов сегодня другие». Как вы можете прокомментировать такое мнение?
А. Проханов: — Ну, прежде всего, это неудачный адресат. Господину Гудкову молчать бы, понимаете? Офицеру КГБ, который работал в этой огромной мега-машине слежки, насилия или управления государством. Кстати, я не являюсь врагом КГБ. Я считаю, что КГБ — это элемент советского государства, это могучий оплот по сбережению вот этой новой советской цивилизации до той поры, пока они не разложились, не превратились в предателей и игрушку в руках Горбачёва и, может быть, Рейгана. Поэтому не господину Гудкову осуждать все эти формулы слежки. Ему бы лучше, по существу, предвидя все это, повеситься. Ну, правда, не до конца — так, чтобы можно было вынуть из петли.
Теперь что касается самой, ну, что ли, формулы, формулы борьбы с врагами внутренней. Конечно, у России нет врагов. России ничто не угрожает. Америка и ЦРУ обожают Россию. России и Путину нечего опасаться. Это все мании. Когда Болотная площадь скандировала своей тысячной толпой Путину участь Каддафи или участь египетского… Как его там звали-то, я уж забыл, лидера? Ну, не важно.
Э. Геворкян: — Мубарака.
А. Проханов: — Да, Мубарака. Это все пустяки. Это все не более чем маскарад. И, конечно, бороться с врагами, которые наводнили русскую экономику, русские СМИ, русскую культуру, русскую политику, русский военнопромышленный комплекс ужасно бессмысленно. Надо открыть ворота. Надо сдать американцам наш ракетноядерный щит. Тогда не будет проблем в отношениях России и Америки, мы будем любимыми друзьями.
Поиск врагов там, где их нет, это ужасно. У России нет врагов. Мир любит Россию, обожает Россию. Путин — это любимец американских спецслужб и американских газет. И поэтому бороться с этими мнимыми, конечно, диверсиями в адрес абсолютно дивной, голубой и счастливой России, это бессмыслица.
Э. Геворкян: — Ну, подводя итог: вы как журналист восхищаетесь работой своего коллеги господина Мамонтова?
А. Проханов: — Мамонтов — мой друг. Он взял на себя мощную, мучительную долю и миссию. Он демонизирован. Либеральные журналисты демонизировали его, называют его бог знает кем. Я восхищаюсь им. Это мощный, благородный государственник. Среди журналистов таких очень мало. Даже те журналисты, которые работают на госканалах, многие из них работают как бы через силу, с неохотой.
Э. Геворкян: — То есть они вроде как зарплату получают там от государства или на государственных каналах…
А. Проханов: — Ну, есть и такие, да. Они все отравлены, у них есть грибок либерализма. Аркадий Мамонтов — блестящий русский журналист и патриот. И я очень часто бываю на его программе. Я восхищаюсь его миссией.
Э. Геворкян: — Вопрос от Ильи из Ярославля: «Здравствуйте, Александр Андреевич. В России, на ваш взгляд, есть оппозиция? Если есть, то кого вы к ним причисляете?»
А. Проханов: — Ну, в России, как ни странно, на сегодняшний день существует две России. Пропутинская Россия и антипутинская Россия. Вот всё. Всё, что есть реально на сегодняшний день. Антипутинской Россией, конечно, является вот этот огромный болотный либеральный мир с его мощью, с его разветвленными структурами…
Э. Геворкян: — Такой ли он мощный и огромный?
А. Проханов: — …с его некоммерческими организациями, с его поддержкой Запада, с его законом Магнитского, с его информационными технологиями. Это очень сильный элемент.
И пропутинская Россия, куда примыкает весь госаппарат. Не весь, но отчасти госаппарат. Туда примыкает очень значительная часть церкви. Сюда примыкает значительная часть патриотической интеллигенции. И этот мир, о котором я говорю, он, конечно, тоже очень пестрый. Там есть разная степень пропутинской лояльности. Есть лояльность по необходимости, потому что если не Путин, то Пархоменко и Шендерович, понимаете? Там выбор очень узкий. А есть люди, которые идеологически понимают, что Путин в сегодняшней ситуации, скованный обязательствами, скованный ситуацией несвободы, все равно движется к раскрепощению, к сбросу этого ига.
Но вот оппозиция, если оппозиция Путину, — это Болотная площадь, это болотный мир. Другой оппозиции Путину не существует. Нет коммунистической оппозиции Путину КПРФ, нет оппозиции, там, справедливороссов или Жириновского. Это всё бутафорские организации.
Э. Геворкян: — Так, а должна ли она быть в принципе? Нужна ли как таковая та самая политическая дискуссия? Или, наоборот, мы тут все живем в таком единении?
А. Проханов: — Как сложатся звезды. Как сложатся звезды. У меня был острейший оппозиционный период. Я был радикальным ненавистником Ельцина. Я видел в нем стенобитную машину, которая разрушила кремлевскую стену. Я его ненавидел. Как только появились тенденции, слабые тенденции сохранения государства… Ведь после Ельцина Россия не должна была существовать. Ельцин провозгласил парад суверенитетов, которые разрывали Россию на куски. Ельцин провозгласил национальное государство взамен имперскому государству. Ельцин создал вот этот чудовищный класс олигархов. Ельцин создал криминальное государство.
Как только появились первые симптомы чего-то другого, путинского, — сохранение целостности, уничтожение суверенитетов, победа во второй чеченской войне — во мне изменилось вот это тотальное неприятие постсоветского режима, и я нахожусь в состоянии постоянного выбора, в постоянной драме. Как только путинская власть и Путин сам начинает давать слабину, начинает уходить от своей мессианской задачи, я мучаюсь, я корчусь, у меня на устах возникают гневные в его адрес реплики. И я не являюсь целостным таким мыслителем и целостным идеологом сегодняшнего путинского времени.
Э. Геворкян: — Ну, вот здесь есть такое сообщение: «Пропутинская Россия: Сердюков, Евсюков, Кудрин, Медведев». И сейчас перейдем к такому вопросу, который еще вчера в этой студии в «Особом мнении» с Евгенией Альбац начали обсуждать, а сейчас слушательница Алла хочет узнать именно ваше мнение. Вчера задали вопрос, закроет ли Путин границы. Что вы думаете по этому поводу? Тем более что говорите, надеетесь на то, что вскоре Путин справится с этим игом и сбросит его. Является ли это каким-то логическим завершением?
А. Проханов: — Я думаю, что нет. Путин, конечно, не закроет границы. Потому что они настолько дырявые, что сквозь эти границы дуют страшные наркотические ветры, движется такое количество безумных беженцев и эмигрантов. И у Путина нет реальных возможностей создать железный занавес, какой был в Советском Союзе.
Э. Геворкян: — Почему?
А. Проханов: — Это, во-первых, деньги. Границы, южные границы — дырявые, там нет ни застав, ни контрольно-следовой полосы. Ну, потом мне кажется, что он в этом и не заинтересован.
Э. Геворкян: — Но тогда уже ученые, наверняка, не вывезут свои идеи за границу.
А. Проханов: Нет. Вы знаете…
Э. Геворкян: — Молодежь, наверняка, не уедет.
А. Проханов: — Вы знаете, границы должны быть закрыты в другом месте. Не в пространствах. Они должны быть закрыты в идеологической сфере. Мы дырявы для идеологических проникновений. И у Путина есть возможность создать заслон перед этим организационным оружием, которое вторгается каждый раз в российскую идеологию, политику и культуру. Для этого не нужно ставить на каждом десятом километре погранзаставы с овчарками, с Карацупами. Этого не нужно делать.
Здесь мы дырявы, здесь, внутри, в Кремле. Вокруг Путина сидят люди, которые являются агентурой Запада. Вот с ними легче покончить, чем создавать огромную границу со спецустройствами.
Э. Геворкян: — Ну, позвольте. Вот вопрос, глас народа. Андрейка нам пишет: «Согласны ли вы, что неспособность президента Путина вести общественные дискуссии приводит к политическим репрессиям? Это тупик или развитие?»
А. Проханов: — Ну вот, понимаете, Россия является страной абсолютного диктата. Путин просто задавил все мнения общественные, нет никакой дискуссии. Вот «Эхо Москвы» — это абсолютно путинский сапог. Он наступил на горло Венедиктова, отсюда ни одной крамольной мысли не вырывается. «Дождь», например. «Дождь» — телевизионная компания, которую спонсирует один из друзей Путина, это просто пропутинская организация, которая день и ночь: «Слава Путину». «Версия», «Moscow Times»…
Э. Геворкян: — Ну, Первого и второго каналов достаточно…
А. Проханов:-… «Moscow Times», весь интернет. Это же брехня, это дичь, это свинство говорить, что Путин не ведет общественной дискуссии. Да захоти Путин, от «Эха Москвы» бы остался бы один прах.
Э. Геворкян: — Это правда.
А. Проханов: — Это правда. Он оставляет это. А что такое «Дождь», который существует на деньги олигархического друга Путина? То есть если Путин бы захотел, он бы уничтожил все оппозиционные СМИ. Он этого не делает. Я, кстати, не понимаю, почему. Будь я президентом России, я бы это сделал, кстати.
Э. Геворкян: — Ну, тогда вот Михаил из Пензы пишет «А раз страны Запада так плохи, почему Россия держит там свои активы? Почему почти вся верхушка страны там держит родственников и личные активы? Они там разведкой занимаются? Или свое будущее связывают со страной?»
А. Проханов: — Объясняю. Объясняю моему слушателю. Потому что Россия по-прежнему несвободна. После 1991 года Россия оккупирована. Мы — оккупированная страна.
Э. Геворкян: — Так они туда бегут с миллионами, здесь приобретенными? Или как?
А. Проханов: — Россия — оккупированная страна. Экономический блок, который возглавлял Кудрин, — это блок перекачивания русских достояний и русской финансовой энергии на Запад. Это репарации, которые мы до сих пор платим за 1991-й год. Путин — часть вот этого режима. Он пытается мучительно выбраться из-под этого ига. Ему это удается и не удается.
Э. Геворкян: — Но смотрите, молодые люди (я не знаю их принадлежность политическую) на Тверскую вышли, перекрыли 9 мая улицу с плакатом о том, что как раз Путин является оккупантом. То есть — как здесь разграничить? Кто оккупанты? Эти самые олигархи, его экономический блок или он сам, как говорят лидеры Болотной?
А. Проханов: — Пока он не сбросил вот это иго, эту оккупационную силу, которая набросилась на Россию после 1991 года… Это гигантская сила. Мы ее просто не чувствуем. Мы чувствуем ее как удавку, в которой нельзя дышать, нельзя сказать русское слово, нельзя пропеть русскую песню, нельзя создать русский бизнес. Произнести «русский» — это значит, по существу, ты фашист. Я же фашист… И Белова, и Распутина, и Бондарева, и меня в 90-е годы называли фашистами. Я — фашист, понимаете?
Так вот, находясь в этой чудовищной ситуации… Путин является, с одной стороны, частью вот этого ига, потому что он получил власть от Ельцина, а, с другой стороны, мы видим, как он старается выбраться из-под него, вырваться из этой чудовищной раковины. И политика сегодняшняя внутренняя — она противоречива. То побеждает оккупация, то побеждают антиоккупационные партизанские силы, и в этом жуть и красота сегодняшней политической ситуации.
Э. Геворкян: — То есть Путин — партизан на самом деле?
А. Проханов: — Ну, хорошо: Путин — либо партизан, либо неразбитый отряд Красной армии.
Э. Геворкян: — Вопрос от нашего слушателя с ником Белецкий, раз уж мы тут заговорили об экономической ситуации в стране: «Не считаете ли вы закрытие почти 500 тысяч ИП в России частью сценария краха России? Кто будет делать наш ВВП, в том числе великолепные турбинные лопатки для истребителей? Мне больно слушать из уст человека, позиционирующего себя как патриота нашей страны, оправдание режима, ведущего Россию в исторический тупик». Я цитирую слушателя.
А. Проханов: — Это преувеличение, потому что лопатки для турбин делаются прекрасно на том же самом заводе «Сатурн», где существует прекрасный аналитический центр, компьютерные блоки, суперкомпьютеры, которые моделируют поведение турбины или лопатки турбины при сверхмощных температурах и давлении. Мы можем делать лопатки турбин. Сможем ли мы сделать политический звездолет России, вот вопрос. Мы можем делать лопатки турбин для американских истребителей 5-го поколения. Американцы поручат нам делать лопатки для их вооружения, с помощью которого они будут контролировать мир. Вот в чем вопрос.
Э. Геворкян: — Ну, а вот это закрытие малого бизнеса? В принципе, как такового желания сделать свой бизнес, развивать страну вот таким образом? Как с этим быть? Или все это опять происки буржуазии?
А. Проханов: — Я не бизнесмен, я не занимаюсь малым бизнесом. У меня большой бизнес, у меня космический бизнес. Я пытаюсь превратить страну Россию в космическую, мистическую державу.
Э. Геворкян: — 9 мая, насколько я знаю, вы были на параде и потом были на приеме в Кремле. Хотелось бы услышать какие-то ваши короткие комментарии о том, как для вас прошел этот день, потому что дальше у нас есть парочка вопросов.
А. Проханов: — Для меня это очень важно — явление мое на параде. Это подтолкнуло мои как бы прозрения, мои представления о мистике русской победы 1945 года. Я написал сейчас передовицу своей газеты, которая называется так: «Панцирь», танк, ракетовоз, впереди — Иисус Христос». В свое время Блок написал свою поэму «Двенадцать», и впереди матросов («матросни», как называли ее либералы) поставил Иисуса, который вел Россию в этот грозный, мощный, чудовищный и прекрасный XX-й век. Как над ним глумились Гиппиус, как над ним глумились комиссары Политкульта, не понимая этого! Так вот я еще раз понял, что русская победа 1945 года и 30 миллионов погибших советских, русских людей во имя этой победы — это христова жертва. И поэтому Парад Победы и вообще Победа — это религиозный, мистический и православный праздник. Я смотрел на эти движущиеся танки, на эти движущиеся ракетные установки, и мне казалось, что когда они уходят туда, за храм Василия Блаженного, там, в каком-то таинственном сиянии, со знаменем Победы идет Иисус.
Э. Геворкян: — Я не думала, что хватит времени до этого вопроса, но теперь придется его прочитать. Вопрос от геолога: «Как вы прокомментируете следующее? С 1937-го по 1941-й год было арестовано около 180 тысяч священников и церковнослужителей, более половины из них, 110 тысяч, были расстреляны, остальные репрессированы. Как вы, человек православный, можете оправдать это злодейство вашего кумира Сталина?»
А. Проханов: — Во-первых, церковь конца XIX — начала XX века перестала быть церковью. Она стала тучной, она стала глухой, она, по существу, не спасла Россию от революции, она не спасла, она не внесла в русское сознание этот огнь христовый. Она была церковью, которую описал художник в картине «Чаепитие в Мытищах», — тучной, сытой, мертвой для нужд народа церковью. Убили священников, и для православного сознания эта смерть является смертью… Они стали новомучениками, свято-мучениками. Церковь стала огненной, сверкающей. И потому избиения, которые пролились на церковь в 30-е, в 20-е годы — это карающий меч господень. И церковники, религиозные люди не должны роптать на это. Они, по существу, должны понимать, что это кара господня, и благодарить тех, кто превратил церковь сытую, земную, омертвевшую в церковь мученическую, святоносную — в церковь, которая во время войны молилась за советскую армию, молилась за победу, молилась за Сталина, за командармов и за командиров взводов.
Э. Геворкян: — Ух. Как-то сложно это принять, но, видимо…
А. Проханов: — Эвелина, учитесь. Учитесь понимать таинственное.
Э. Геворкян: — Да. Для вас, видимо, это какой-то очень прочувственный момент, поэтому вы так…
А. Проханов: Ну, естественно, да-да-да.
Э. Геворкян: — …об этом и говорите. Просят тут под конец ваш комментарий относительно предложений депутата Железняка о введении уголовной ответственности за реабилитацию нацизма и оправдание фашизма и попытки пересмотра итогов Второй мировой войны, причем чтобы эта ответственность распространялась не только на человека, это транслирующего, но и на СМИ. Вот вы как главный редактор газеты что скажете?
А. Проханов: — Я уже как-то потерял нить, поэтому… Железняк для меня — это человек, который разгоняет учредительное собрание. Матрос Железняк — партизан. Все, что ни скажет, все правильно.
15.05.13.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.