Год 1357

Год 1357

В обитель приходит архимандрит Симон из Смоленска. Решение о строительстве нового храма и дома с кельями и трапезной.

Небольшое село Радонеж Великий Князь передал своему младшему сыну Андрею около тридцати лет назад. Тогда для привлечения переселенцев в этот почти незаселённый край были объявлены немалые льготы. Каждый мог сам выбирать себе место для поселения. Никто не запрещал вырубать дремучие леса. В пролесках и на берегах речек возникали одинокие дворы, постепенно вокруг них ставили другие избы, и так вырастали деревни. В деревнях побогаче всем миром возводили церковь, и деревни становились сёлами. На месте густых лесов появились чистые поля, на которых землепашцы сеяли хлеб.

Первые несколько лет после её основания Сергиева обитель была как бы удалена от мира, оставаясь окружённой непроходимыми лесами. Но постепенно слава о подвигах распространялась всё дальше, и потому место его пребывания всё больше привлекало внимание переселенцев, которые потянулись ближе к молитве, к святым людям, к святым местам. Незаметно отдельные дворы и поселения приближались к обители. Как писал Епифаний Премудрый: «исказиша пустынь, и не пощадиша, и составиша сёлы и дворы многи». В конце концов, мимо монастыря пролегла дорога в северные города.

Люди шли к игумену Сергию, чтобы попросить у него молитвы, получить утешение и благословение, открыть ему свои скорби душевные и беды, услышать от него слово духовного назидания, найти своё подкрепление. Обитель стали посещать не только простые люди, бывали здесь вельможи, бояре и князья. Все посетители монастыря и жители окрестных поселений видели перед собой простую, бесхитростную, всю в трудах и молитвах жизнь монахов, полную постоянного самоотречения и бескорыстного служения ближнему. Так благодать, исходившая от Наставника и Заступника, поднимала нравственность народа.

Шёл третий год, как Сергий был посвящён в сан игумена. Его игуменство во многом напоминало игуменство Феодосия Киево-Печерского, та же строгость к себе и любовь к братии, та же неутомимость в трудах, бессонные ночи, обличение праздных, тихие, кроткие речи. По-прежнему новая одежда не восходила на его тело, никогда он не одевался в красивые или мягкие одежды, помня слово Евангельское, что носящие такие одежды — находятся в домах царских.

Вместо дорогих сукон он шил себе одежду из сермяжной ткани, сработанной из простой овечьей шерсти, да притом ещё ветхой. Одну и ту же одежду он носил и летом, и зимой.

За это время в отношении к братии он нисколько не переменился, по-прежнему учил не столько словом, сколько своим примером, продолжал служить насельникам пустыни в домашних делах. Каждый день Сергий совершал Божественную Литургию. Жизнь в обители текла своим чередом. Жившие с ним много лет старцы рассказывали, что так он жил до самой своей кончины.

В этот год весна рано наполнила Маковицу теплом. На деревьях появились первые листочки, на земле сквозь старую листву пробивалась трава. Иноки спешили управиться с работами, которых обычно бывает много после долгой зимы.

В один солнечный весенний день в калитку обители вошёл немолодой путник и остановился, оглядываясь по сторонам. Яков, послушанием которого было присматривать за воротами, прервал работу на огороде, воткнул в землю лопату и подошёл к пришельцу. По пыли на рясе, всклокоченной бороде и объёмистой котомке он догадался, что дорога его была долгой.

— Издалека шёл, добрый человек? С чем к нам пожаловал? — поинтересовался он.

— Из Смоленска иду, — ответил путник. — Повидать мне надо игумена вашего Сергия.

— Он там, под навесом работает, — ответил Яков и вернулся на свой огород.

Сергий стоял у стола и катал свечи. Подойдя к нему, путник поклонился:

— День добрый, отче.

— Спаси тебя Бог, добрый человек. С чем пришёл в обитель нашу? — ответил Сергий, не отрываясь от работы.

— Архимандрит я Симон, из земли Смоленской.

Сергий внимательно посмотрел на гостя.

— Присядь, отче, отдохни с дороги, я сейчас закончу.

Симон снял котомку и сел на скамейку. Сергий вытер руки и сел рядом.

— Слыхал я о тебе. Знаю, что ты старейший из архимандритов в земле своей, известен своими добродетелями и строгостью жизни. Что привело столь почтенного мужа в нашу скромную обитель?

— Прослышав о подвигах твоих, понял я, что мне не поучать надо, а самому ещё учиться. Узрел я в тебе своего наставника и возгорелся душой и сердцем. Оставил своё настоятельство, почёт и уважение, расстался с друзьями и близкими и пришёл в обитель сию. С глубоким смирением прошу тебя, отче, прими меня в число своих послушников.

— С любовью и радостью приму я любезного брата моего и уступлю столь именитому пришельцу игуменство в обители.

Симон встал и низко поклонился Сергию.

— Нет, отче Сергий, угодно Господу, чтоб ты занимал место сие. А я ищу высокой чести стать простым послушником в обители, тобой основанной.

Сергий тоже встал и низко поклонился Симону.

— Тогда, брат мой, прошу тебя, будь мне помощником, ведь ты имеешь опыт в управлении монастырём, дозволь мне пользоваться твоими советами.

— Сочту за честь великую, — с почтением ответил Симон.

— Сейчас пойдём ко мне, отдохнуть тебе надо, а днями начнём ставить тебе келью рядом с моей.

На следующее утро Симон уже трудился вместе со всеми братьями, они помогали ему ставить келью. Нужно было закончить строительство до холодов. Через два месяца рядом с кельей Сергия стоял почти целиком собранный сруб. Рядом лежали брёвна, заготовленные для дальнейшей работы.

День был жаркий. После укладки очередного бревна Симон зачерпнул из стоящего поблизости ведра свежей холодной воды, устроился в теньке и стал пить. К нему подошёл Сергий, вытер рукавом пот со лба, сел рядом и заметил:

— В обители нашей долгое время неизменно оставалось двенадцать братьев, когда убывал один, приходил другой на его место. С твоим приходом, брат мой, количество иноков превзошло это таинственное число.

— Не по числу ли двунадесяти Апостолов само собою уравнивалось число учеников твоих? — спросил Симон и немного помолчав, добавил: — Видимо, отче, теперь предопределено обители сей расширяться многократно, число иноков станет быстро прирастать, потому прошу тебя принять мои пожертвования на обустройство жизни братьев.

Сергий с благодарностью посмотрел на Симона и, стараясь не обидеть великодушного человека, тихим, кротким голосом произнёс:

— Обустройство жизни братьев — это дело их трудов, их рук и усердия. Апостол Павел день и ночь работал своими руками, чтобы не жить на чужой счёт и не быть никому в тягость, хотя как благовестник спасения имел на то полное право. То же установил и я. Запретил братии выходить из обители для собирания по сёлам и деревням подаяния от мирян. Каждый инок должен доставать сам себе пропитание трудами рук своих, а в случае недостатка просить и с трепетом ожидать милости от Бога. Так я учу братьев своих и словом, и примером собственным.

— Воистину сказываешь, отче, — Симон перекрестился. — Тогда употреби пожертвование моё на строительство нового храма.

— Строительство храма Божия — это наше общее дело, и каждый вносит свой вклад по силам и доброте душевной. Наш храм мал, мы его с братом моим Стефаном зимой ставили, на двоих нам хватало. А ныне число иноков прибавляется, и храм поболее быть должен.

— Своими силами нам новый храм не поднять, позовём плотников из села. За работу щедро заплатим, я деньги свои принёс.

— Щедрость души твоей, брат мой, не знает предела. Господи, дай совершить нам задуманное. — Сергий перекрестился.

— Отче, всякие гости бывают в обители, а у нас нет места, где они могут отдохнуть и переночевать. Иноки новые прибывают, им тоже негде жить, пока они кельи ставят. Надо бы посему поставить большой дом с кельями и общей трапезной. Если сами будем брёвна заготавливать, денег, что я принёс, на всё хватит.

— Вот твою келью закончим и начнём лес готовить для нового храма и дома с трапезной. Всей братией вместе быстро сработаем.

Оба перекрестились и продолжили свои труды, обдумывая и прикидывая, что сделать в первую очередь.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.