Год 1354
Год 1354
Иноки просят Сергия стать игуменом. Прекрасная распря. Сергий с братьями идут к епископу Волынскому Афанасию. Посвящение Сергия в игумены.
Минуло около десяти лет с тех пор, как на Маковице вместе с Сергием поселился Василий Сухой — первый его сподвижник. Потом стали приходить другие, но игумена в новой обители всё ещё не было. Несмотря на это, отшельники жили дружно, в обители царило полное единодушие, братья помогали друг другу, каждый готов был пожертвовать всем для другого ради сохранения мира и спокойствия остальных братьев.
Наступила очередная весна. Погода радовала тёплыми солнечными днями. На Маковице в разгаре была работа на огородах. Некоторые иноки корчевали пни, расширяя свои участки, другие готовили грядки. Мефодий и Сильвестр, чьи огороды находились рядом, отдыхали, опершись на лопаты.
— Смотри, благодатьто какая! Пришла новая весна, тепло, природа кругом оживает. Всё складывается по воле Божией, слава Тебе, Господи, — сказал Сильвестр тоном человека, довольного жизнью.
— Всё хорошо, — поддержал его Мефодий, — только вот священник у нас бывает редко.
— Да-а, без игумена тяжко. В обители должен быть свой совершитель Тайн Божиих.
Тон разговора постепенно менялся, сквозили недовольные нотки.
— Сколько мирян приходит к нам из поселений, выросших вокруг обители. Настоятель должен заботиться и об удовлетворении их духовных нужд, и о напутствии приготовляющихся к смерти, и о совершении всех церковных таинств.
Увидев проходившего мимо Онисима, Сильвестр махнул рукой, подзывая его, и когда тот приблизился, спросил:
— Скажи брат Онисим, как ты думаешь, не пришло ли время, чтоб в обители нашей был свой игумен?
— Время давно пришло, — согласился Онисим, — в каждой обители должен быть игумен.
— Ты тут один из старейших, вот и скажи нам, будем приглашать игумена со стороны аль просить, чтоб кого из своих поставили? — поинтересовался Мефодий.
— Ясно дело, — уверенно ответил Онисим, — игуменом должен быть Сергий, а кто ж ещё. Вот я сравниваю свои дела с его подвигами и добродетелями, с его опытностью и заслугами перед Богом, и стыжусь даже помыслить, чтобы затмить собою свет столь ясно горящего светильника. Может, кто из вас готов стать игуменом?
— О чём ты молвишь? Я мыслю тож, — ответил Мефодий.
— И я тож, — добавил Сильвестр. — Нет среди братии более достойного, чем Сергий.
— Мы здесь, почитай, с первых дней, да и по возрасту почтенные, давай говорить с остальными братьями. Если все согласятся, будем просить Сергия стать нашим игуменом. Откладывать нельзя боле, — решительно произнёс Онисим,
— Вот ты первый и говори с ним, — подвёл итог разговору Мефодий, — помоги нам, Господи.
Все трое перекрестились. Сойдясь во мнении, братья разошлись для разговора с остальными иноками.
Глубоким вечером, когда Сергий при свете свечи читал в своей келье, в дверь кто-то осторожно постучал. Сергий открыл дверь. На пороге в нерешительности мялся Онисим.
— Входи, входи, — пригласил его Сергий, вернулся в комнату, сел на лежанку и указал на скамейку: — Присядь.
Онисим перекрестился на иконы и сел.
— Что привело тебя в столь поздний час? — спросил Сергий.
— Прости, говорить надо.
— Молви, слушаю, — спокойно ответил Сергий. Он догадывался, о чём будет разговор, и готов был к нему.
— Братия ропщет, желает иметь в обители игумена. — Онисим говорил, не поднимая взгляда.
— Я и сам сознаю великую нужду в духовном пастыре для обители. Таков уж Самим Богом изначала установленный закон для обществ человеческих, чтоб во главе их непременно стояла власть, в послушании коей выражалось бы послушание людей Самому Богу — Творцу и Владыке.
— Воистину так. И все братья хотят, чтоб ты принял эту должность, — ответил Онисим.
— Нет, я и слышать о том не хочу. Однако боюсь, что братия будет просить меня стать игуменом.
— Пошто боишься?
— Чуждо мне любое начальствование. Ни над кем не желал бы я власти иметь, никем не желал бы управлять. Потому не хочу, чтобы братия настаивала на своём. Ты передай им мой ответ.
Онисим растерялся, но, успев подумать, что братья всё-таки сумеют упросить Сергия, уверенно молвил:
— Я передам, но на всё воля Божия. Пойду я, — и вышел из кельи.
Сергий опустился на колени перед иконами:
— Господи, дай Сам наставника братьям нашим, который мог бы направить душевный корабль их к пристанищу Господнего спасения…
Так почти беззвучно, только шевеля губами, он молился до рассвета.
На следующий день стояла такая же тёплая солнечная погода, как накануне, только во вчерашнюю благодать вкралась беспокойная неопределённость. Как только Сергий ушёл к реке за водой, иноки, прервав все работы, собрались возле церкви. Инициативу взял в свои руки Онисим как старший по возрасту и по времени пребывания на Маковице:
— Будем говорить с Сергием, как решили.
Некоторые неуверенно согласились:
— Надо, пора уж…
— Сколь можно без игумена…
Никодим, наблюдавший за калиткой, увидев входившего Сергия, негромко сказал:
— Идёт!
— Господи, помоги нам, — Онисим перекрестился.
Подойдя к келье Ерофея, Сергий снял с коромысла одно ведро и поставил у порога. Второе отнёс к себе, пройдя мимо собравшихся иноков. Только потом, выйдя на порог, спокойно посмотрел на братьев. Он догадывался о предстоящем разговоре, знал, сколь трудным он будет, но ничто не выдавало его переживаний.
Первым к нему подошёл Онисим, за ним остальные. Не скрывая волнения, Онисим молвил:
— Брат Сергий, выслушай нас.
— Слушаю, — спокойно ответил Сергий.
Онисим низко поклонился:
— Не можем мы далее жить без игумена. Исполни наше сердечное желание, будь нашим игуменом, будь наставником душ наших.
К нему присоединился Мефодий:
— Мы будем каждый день приходить к тебе с покаянием и открывать перед тобою нашу совесть, а ты будешь подавать нам прощение, благословение и молитву.
— Мы желали бы видеть тебя ежедневно совершающим Божественную Литургию и от твоих честных рук причащаться Святых Христовых Тайн, — вступил в разговор Яков.
— Таково наше общее сердечное желание. Не откажи нам в этой милости, — сказал в заключение Онисим и поклонился.
Сергий вздохнул и со смирением в голосе ответил:
— Братья мои! Не от труда и подвига убегаю я, а считаю себя недостойным такого сана. У меня и помысла никогда не было об игуменстве. Одного желает душа моя: умереть здесь простым чернецом. Не принуждайте же меня! Оставьте меня Богу, пусть Он, что хочет, то и творит со мною.
Озадаченные иноки стояли молча, опустив головы. Тишину нарушил Андроник:
— Зачем ты отказываешь исполнить наше общее желание? Ведь ты основатель обители сей, будь же ей и настоятелем.
— Твоя добродетель собрала нас сюда, она же пусть и управляет нами, — добавил Мефодий.
Онисим оглянулся на братьев, как бы прося их поддержки, и твёрдым голосом произнёс:
— Вот наше последнее слово: или сам будь нам игуменом или, если не хочешь, иди испроси нам игумена у святителя.
— Не обессудь, — Мефодий попытался смягчить слова Онисима. — Мы не знаем, как сложится жизнь наша, коли в обители будет другой игумен, а не ты. Ведь мы все пришли к тебе в сие место пустынное, ты и далее будь нам наставником.
Видя, что намерения братьев серьёзные, и не находя для себя никакого выхода, Сергий решил отложить окончательный разговор и примирительно ответил:
— Братья, идите пока с Богом каждый в свою келью. Лучше помолимся все поусерднее Господу, чтобы Он Сам открыл нам волю Свою, и тогда увидим, что делать.
Сергий повернулся и вошёл в келью, закрыв за собой дверь. Иноки стали расходиться.
Когда наступила ночь, Сергий опять сидел в келье и читал. Как всегда, он спал мало и часто проводил ночи в молитве или за чтением священных книг.
Сегодня его душа раздваивалась. Так было всегда, когда ему приходилось выбирать между своим желанием, своим видением пути служения Господу и требованиями окружающего его мира. В таких случаях он искал ответ у наставников своих или в священных книгах и находил его. Принимая решение, Сергий всегда совмещал любовь к Богу с любовью к людям, усердно следуя Христу, и Бог направлял его на путь истинный.
Так было и на этот раз. Не находя простого решения, он обратил свой взор к образу Спасителя:
— Господи, научи меня, несмышлёного! Если будет другой игумен, я готов сделаться последним послушником у кого бы то ни было, лишь бы самому не быть начальником…
Сергий опустил взгляд на книгу, но читать не мог — разные мысли терзали его, перед ним возникали новые вопросы: а как быть с просьбой братьев? Что будет большей пользой для них?
Не имея определённого ответа, Сергий напряжённо искал единственно верный выход из тупика, в котором оказались все насельники обители:
— Братья за годы пребывания здесь привыкли к принятым порядкам, а если придёт новый игумен и задумает вводить новые? — размышлял он. — Это может смутить братию, вызвать немало искушений и нестроений. Некоторые из них соблазнятся покинуть обитель и будут блуждать, как овцы без пастыря, и расхитит их мысленный волк.
Ничего не решив, Сергий встал из-за стола, опустился на колени перед образами, прося:
— Господи, направь на путь истинный, помоги принять правильное решение.
И снова он молился до рассвета.
Прошло несколько дней. Как-то утром Сергий сидел на пороге своей кельи и зашивал рясу, порванную накануне в лесу. Подошёл Онисим. Стали собираться другие иноки. Сергий молча продолжал работать.
— Брат Сергий, прости нас, — с поклоном обратился к нему Онисим, — но мы опять будем просить тебя. Ещё до прихода на место сие мы слыхали о твоих подвигах, а теперь и сами знаем труды твои. Ведь ты своими руками поставил эту церковь во имя Живоначальной Троицы, и мы веруем, что в тебе обитает благодать её. Мы все явились сюда только к тебе, за твоим мудрым советом, желая жить по твоему примеру.
Прервав работу, Сергий внимательно слушал, пытаясь отогнать надвигающиеся сомнения.
Разговор продолжил Мефодий:
— Мы пришли сюда, возложив упование на Господа. Сколько вместе мы совершили молитв и положили трудов в этой пустыне, сколько вместе пережили невзгод и испытаний. Потому и желаем совершенно предать себя твоему руководству.
— Ведай, — снова заговорил Онисим, — мы шли сюда в надежде, что ты успокоишь нашу старость и похоронишь наши кости.
— Братья мои, — Сергий встал, — до глубины души тронут я такою вашей любовью. Кто я, грешный, чтобы быть мне иереем Божиим? Как дерзну я на такое служение, перед которым со страхом и трепетом преклоняются и самые ангелы? Нет, это выше меры моей, братья. Простите меня.
— Мы не желаем спорить с тобой, — Мефодий бесповоротно утвердился в своей правоте. — Мы веруем, что Сам Бог привёл нас сюда. Мы сердечно желали подражать твоему житию и подвигам и через то надеялись достигнуть вечного блаженства. Но если уж ты не хочешь заботиться о душах наших и быть нашим пастырем, то может быть так, что мы все оставим место сие — уйдём от храма Пресвятой Троицы и будем невольными нарушителями нашего обета.
— Братья мои! Вы излишне понуждаете меня, я излишне отрицаюсь. К чему это? — примирительно молвил Сергий.
— Нет, Сергий, мы будем стоять на своём, — убеждённо наступал Мефодий.
Его дружно поддержали иноки:
— Да, да! Прав Мефодий.
— Не надо нам другого игумена!
Сергий не ожидал такой решительности и, пытаясь смягчить обстановку, сказал:
— Братья, желаю я лучше учиться, чем учить, лучше повиноваться, чем начальствовать, но боюсь суда Божия, не знаю, что угодно Богу. Не будем больше спорить и предадим всё дело в волю Божию!
Воцарилось тревожное молчание. Иноки поняли, что оказались на перепутье. Послышались голоса:
— Помоги нам, Господи!
— Направь нас на путь истинный!
Сергий принял решение:
— Братья, не хочу более прекословить вам, но не нам решать дело сие, пусть решит его святитель, пойдём же к нему.
— Добро, — Онисим поклонился Сергию, — но священник, который был прошлый раз, сказывал, что святитель Алексий теперь в Царьград путешествует, а делами митрополии на время своего отсутствия поручил управлять Волынскому епископу Афанасию, который живёт в Переславле-Залесском в Нагорном Борисоглебском монастыре. Когда идти-то?
— Днями и отправимся. Кто пойдёт со мной? — Сергий смотрел на братьев, ожидая ответа.
Вперёд других высказался Мефодий:
— Пусть Онисим идёт, он тут из первых насельников.
— Сильвестр пусть идёт, он брат степенный, — добавил Яков.
— Больше трёх идти не след. Как, братья, согласны? — подвёл итог Ерофей.
— Согласны, — раздались голоса.
— Что ж, сегодня соберёмся, а завтра после утрени в дорогу, — закончил разговор Сергий.
Возбуждённые нелёгкой беседой иноки стали расходиться. В налаженную, размеренную жизнь обители пришли тревожные ожидания.
Переславль-Залесский Палаты епископа Волынского Афанасия
Раннее утреннее солнце сквозь большие окна вливалось в палаты епископа, яркими пятнами ложась на пол. От его света ещё наряднее казались сводчатые потолки и белокаменные стены, расписанные растительным узором. В углу пред иконами теплилась лампада. У стены размещались полки с книгами, напротив — кресло с высокой спинкой, напоминающее трон, по бокам скамьи. У окна перед аналоем, на котором лежала раскрытая книга, стоял епископ Афанасий — крепкий мужчина среднего роста, с окладистой бородой и гривой седых волос на голове, на вид моложе своих пятидесяти семи лет. Как всегда после утренней молитвы, владыка занимался чтением священных книг, постигая неисчерпаемую божественную мудрость.
Приоткрылась дверь, принимавший посетителей монах заглянул в покои и почтительно произнёс:
— Владыка, инок пришёл издалека, с тобой говорить желает.
— Пусть войдёт, — ответил епископ, отрываясь от чтения.
Монах скрылся, и тут же в палату вошёл Сергий в сопровождении двух служителей из епархиальной канцелярии.
Епископ внимательно посмотрел на него:
— Подойди, сын мой.
Сергий, перекрестившись на иконы, опустился перед ним на колени:
— Отче, благослови меня, раба грешного.
— Встань, сын мой, — епископ помог Сергию. — Скажи мне, кто ты и откуда пришёл?
— Грешный инок я, зовут Сергием, пришёл из лесов Радонежских.
Не скрывая удивления, епископ спросил:
— Ты Сергий из Радонежа? Давно мне известно имя твоё. Много наслышан я о пустынных подвигах твоих и об основанной тобой обители. Рад видеть у себя такого гостя.
Епископ обнял и расцеловал Сергия, потом, взяв его за руку, подвёл к скамье и усадил рядом с собой. Служители сели поодаль.
— Когда пришёл к нам?
— Вчера вечером вместе с двумя братьями, — Сергий отвечал с некоторой робостью.
— Как вас приняли, где теперь братья?
— Приняли нас приветливо, благодарствую, а братья отдыхают, они преклонного возраста, притомились в пути.
— Пусть отдыхают, потом я их приму для благословения. А теперь поведай мне о жизни в вашей обители.
Сергий начал рассказывать. Иногда епископ задавал вопросы, уточняя некоторые моменты жизни братии. Сергий подробно отвечал. Время шло, о чём зримо свидетельствовало перемещение солнечного зайчика по полу и стенам.
Когда Сергий умолк, епископ спросил:
— Значит, говоришь, братья не хотят иного игумена, кроме тебя, и угрожают уйти из обители?
— Так, отче.
— Какая прекрасная распря! — епископ говорил с восторгом. — Распря едва ли не превосходнейшая, нежели само согласие. Здесь смирение старшего сражается с любовью и покорностью младших — единственная брань, в которой ни одна сторона не теряет, а обе приобретают. Как благополучны были бы общества, если бы члены их так же препирались между собой за сохранение подчинённости, а не за домогательство власти. В мирских обществах люди сражаются друг с другом за власть и через то производят расстройство в делах, расстройство в сердцах и губят себя и других жаждой власти. А тут всё совершенно обратно. Как благотворен закон Твой, Господи! — Епископ перекрестился. — И как вы теперь думаете решить сие препирательство?
— Вот и пришли мы, отче, просить игумена для нашей обители.
— Сын и брат мой! Господь Бог устами пророка Давида сказал: «Вознесох избраннаго от людей Моих, ибо рука Моя заступит его». И апостол говорит: «Никтоже сам о себе приемлет честь, но званный от Бога». А тебя воззвал Господь Бог от чрева матери твоей, как о том я от многих наслышан. Посему и будь отныне отцом и игуменом для братии, тобою же собранной в новой обители Живоначальной Троицы.
— Но, отче, как дерзну я на такое служение? — продолжал стоять на своём Сергий.
Епископ строго посмотрел на него:
— Возлюбленный! Ты всё стяжал, а послушания не имеешь.
Сергий покорно склонил голову:
— Как Господу Богу угодно, так пусть и будет.
— Благословен Господь вовеки. Аминь!
Епископ повернулся к присутствующим служителям:
— Через час мы будем в храме. Велите позвать братьев, пришедших с Сергием, пусть тоже придут туда.
Вскоре святитель, священники и Сергий были уже в церкви. Облачившись во все священные одежды, он велел Сергию гласно произнести Символ веры и, осенив крестообразно его склонённую голову, поставил во иподиакона. Затем началась Литургия, и Сергий был произведен во иеродиакона. А на следующий день он был облачён благодатью священства. После чего святитель Афанасий распорядился, чтобы назавтра новоблагодатный иеромонах Сергий один совершил Божественную Литургию. С великим благоговением, страхом, радостью и сердечным умилением в первый раз приносил Сергий собственными руками бескровную жертву!
По окончании литургии святитель Афанасий произнёс над Сергием молитвы, совершающие его поставление во игумена, и вручил ему игуменский жезл и крест. Потом пригласил его к себе для беседы и наставления.
— Сын мой, — сказал он, — ради святого послушания воспринял ты сан священный. Знай же, что сие служение даётся только праведным людям, как говорит апостол Христов, «иже довольны будут, и иных научити». Посему надлежит тебе, по заповеди великого апостола, немощи немощных носити и не себе угождати. Помни слово его: «Друг друга тяготы носите, и тако исполните закон Христов». Значит сие, что должен ты предать свою душу за других, пройти опасные соблазны власти и чести, искушения при разбирательстве людских раздоров и споров, взвалить на свои плечи груз ответственности за многие человеческие души, сильные и слабые, праведные и грешные. Всегда помни слова святого апостола Иакова: «всякий человек да будет скор на смышление, медлен на слова, медлен на гнев, ибо гнев человека не творит правды Божией». Если будешь так поступать, то и себя спасёшь, и живущих с тобою. Это я хотел сказать в наставление, сын мой.
Сергий, поклонившись, отвечал ему:
— Смирюсь я с этой тяжкой ношей, уповая не на силы свои, а на всеукрепляющую благодать Божию.
— Послушай ещё, сын мой. Мир видит в пустынниках людей бесполезных для гражданского общества, полагая, что он со своею волею, своим умом, своими шумными уставами и есть единственный благотворитель обществ. Такой мир не понимает значения нравственных сил для общества, не знает ни силы молитвы, ни обширности зрения духовного. Так что придётся тебе встретиться с мирским непониманием и приложить все силы, чтобы преодолеть его.
— Благодарствую, отче, за науку, столь мудрую, — ответил Сергий и низко поклонился.
Святитель посмотрел на Сергия и по-отечески ласково напутствовал его:
— Возвращайся теперь в свою родную обитель, чтобы прилагать там труды к трудам, и восходя на небо по лестнице христоподражательного смирения, вести туда же за собою и всех присных учеников своих.
Благословив новопосвящённого, епископ Афанасий отпустил его с миром.
Поставление Сергия в игумена совершалось в течение трех дней. На четвёртый день вновь поставленный игумен и его спутники покинули Переславль-Залесский.
На Маковицу Сергий и сопровождавшие его старцы возвратились ближе к вечеру, когда солнце уже не пекло, а мягко пригревало. Иноки в обители были заняты обычными делами — кто копался на огороде, кто ремонтировал келью. Вошедших во двор путников первым увидел Яков, поспешил им навстречу и низко поклонился. Пока они шли к церкви, вокруг собрались все насельники обители, сгорая от нетерпения узнать, какую весть им принесли. У церкви шествие остановилось. Насельники обители крестились и низко кланялись образу Христа. Сергий и Онисим повернулись к молчаливо вопрошавшим собратьям.
— Вот, братья, наш игумен, облечённый свыше благодатью и властью иерейскою, — торжественно произнёс Онисим.
В ответ раздался общий вздох облегчения и радостные возгласы:
— Слава Тебе, Господи!
Сергий поклонился всем и вошёл в церковь. Опустившись на колени перед иконами, стал беззвучно молиться. Иноки тихо входили в церковь и останавливались позади Сергия, стараясь не отвлекать его. Закончив молитву и низко поклонившись, Сергий встал, повернулся к братьям и тихо, но чётко произнёс:
— Царствие Божие с нуждою восприемлется, и только понуждающие себя обретут оное. Не желайте же, братья, войти в него узкими воротами! Помните слова апостола: «Плод духовный есть любовь, радость, мир, благотерпение, милосердие, вера, кротость, воздержание». Немалый подвиг предстоит нам совершить против невидимого врага, ибо дьявол, яко лев рыкая, ищет, кого поглотить. Не
устрашимся, братья, этого подвига, чтобы страшного мучения избегнуть. Не будем щадить естество тленное, со всем усердием возьмёмся за подвиг, чтобы получить победные венцы от Христа Бога.
После этого святой игумен первый раз благословил свою братию. В дружном душевном единении все крестились и кланялись образу Спасителя.
Сергий снова обратился к инокам:
— Братья мои, поручаю себя вашим молитвам. Молитесь обо мне, ибо я человек малосведущий и неопытный. Вот я принял от Царя Небесного талант и должен буду отдать в нём отчёт. Какое же горе угрожает тому, кто своим неразумием губит многие души. С чем я предстану перед Господом? Внимайте себе, братья, всех молю: прежде имейте страх Божий и чистоту душевную, и любовь нелицемерную, и страннолюбие, и смирение с покорением, пост и молитву. Пища и питие в меру; чести и славы не любите; паче же всего бойтесь и поминайте час смертный и второе пришествие. Благословляю вас, братья мои.
Сергий осенил всех крестным знамением, повернулся к иконам и продолжил беззвучно молиться.
Рядом молились иноки.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.