В лагерях
В лагерях
Лагерные сборы должны были начаться пятнадцатого июня. К этому сроку я и старался закончить свои дела на стройплощадке.
— Скоро в лагеря? — спросил однажды Богомолов.
— Через два дня, Яков Максимович, сегодня ваши задания заканчиваю. Из-за меня задержки не будет.
— Значит, решил научиться летать?
— Уже летаю самостоятельно.
— Неужели?
Когда я сказал, что у нас не только ребята, но и девушки летают, старый инженер растроганно произнес:
— Молодцы, честное слово, молодцы! Давно ли, кажется, мы ходили смотреть на полеты, как на цирковое представление. — А вы, смотри-ка… Завидую вам, комсомольцам!
Родители к моему отъезду на сборы отнеслись по-разному. Мать заботливо готовила меня в дорогу, что-то пекла и варила, а отец ходил неразговорчивый, хмурый. Однажды вечером, когда я был на крылечке, он подошел, сел рядом и спросил:
— Тебя что, на допризывную подготовку вызывают?
— Да нет… — начал было я.
Отец перебил:
— Военную службу надо отслужить по всем правилам, а не на сборах. Только тогда из тебя выйдет настоящий солдат.
Будучи старым солдатом, отец хотел, чтобы и я прошел хорошую школу воинской службы. Пришлось подробно рассказать ему о наших сборах. Раньше я не рассказывал дома о своих занятиях в аэроклубе — боялся вызвать беспокойство матери. Да и отца опасался, не зная, как он посмотрит на увлечение сына авиацией. Но мои опасения оказались напрасными. Услышав, что я уже летаю самостоятельно, отец пришел в восторг.
— Вот это по-нашему, мать, — воскликнул он, когда мы вернулись в хату. — Сын-то летчиком будет! Мать притихла, в ее глазах я заметил испуг.
— Чему ты радуешься? — с укором сказала она отцу. — Летать-то — не по земле ходить, страшно ведь.
— Страшно! Было бы мне лет двадцать, я бы тоже пошел в аэроклуб. А теперь за него порадуюсь! — Отец распрямился во весь свой высокий рост, по-молодецки расправил плечи и, как равного, обнял меня.
— Летай, сынок, да так, чтобы не последним быть…
— Об одном беспокоишься, ночи не спишь, теперь вот другой, — жалобно отозвалась мать, — сердца моего не хватит.
В ее жизни и в самом деле было немало тревог. Отец — отчаянная голова, как называла его мать, — надолго уходил в тайгу один, надеясь на свою богатырскую силу. Ему не раз приходилось вступать в единоборство с медведями. Он водил плоты по бурным и порожистым рекам. Не одну бессонную ночь провела беспокойная мать, ожидая его из тайги.
— Ты только запомни, — наставлял меня отец, — в каждом деле надо быть мастером. Одним словом, талант свой иметь. Про это есть старая народная притча. Послушай, может, пригодится… В старину это было, — продолжал он после небольшой паузы. — Живут два мужика в соседстве, вот как мы с Митрием. Семьи у них одинаковые и земля — что у одного, то и у другого, а живут по-разному. Один справно, другой — с хлеба на квас перебивается. В чем дело? И работает, кажется, неплохо, а толку нет. Вот выехал он однажды в поле и видит: у соседа хлеба стеной стоят, а у него пшеничка реденькая-пререденькая. Начал мужик свой талант ругать, и вдруг подходит к нему старичок. «Что, — говорит, — таланта нет? Правильно, без таланта ничего не сделаешь. Ты пойди да поищи его, может, и найдешь». Подумал, подумал мужик да и пошел свой талант искать. Сколько он ходил, никто не знает, только нашел свой талант под развесистым деревцем. Тот лежит да спит. Рассердился мужик, да как хватит его палкой по боку. «Ты что, — кричит, — лежишь?! Я мучаюсь, а тебе и дела до меня нет!» А талант вскочил, засмеялся и молвит: «Вижу, поумнел, вспомнил наконец про меня. Мучаешься потому, что не своим делом занимаешься». «Что ж мне делать прикажешь?» — спрашивает мужик. «Торговать — вот твое дело». «Ты что, с ума сошел? У меня и денег-то всего одна копейка, какой же из меня купец». «Копейка тоже деньги, с нее и начинай», — сказал талант и исчез. Подумал мужик да и пошел в город с одной копейкой. Сначала купил две иголки, сел на углу и торгует. Случилось так, что продал их за пятак. С этого и начал. А через год уже открыл свой магазин…
Отец помолчал, потом добавил:
— Оно, конечно, притча не для нашего времени. В старину сложилась. Но суть в ней есть: дело свое любить надо. А если любишь, то и сил не пожалеешь.
А мать свое:
— Не заметила, как и вырос. Вот улетишь, и останемся мы с отцом вдвоем.
— Сидеть ни к чему. Вольному воля, ходячему путь, — ответил за меня отец, доставая кисет с махоркой.
Разговаривали мы до поздней ночи. А утром, попрощавшись с родителями, я направился к месту сбора учлетов.
Зину Близневскую мать провожала до самой автомашины. На прощание попросила меня посматривать за ней.
— Ей ведь всего семнадцать исполнилось, в голове-то ветер, — говорила мать.
— Он наш старшина. Ему по закону положено за всей группой смотреть, — смеялась Зина.
Первый день у нас ушел на благоустройство лагеря к на изучение распорядка. Нам выдали осоавиахимовскую форму, и мы сразу же решили пришить на нее голубые петлицы с золотистыми эмблемами Военно-воздушных сил. Уж очень хотелось поскорее причислить себя к настоящим летчикам.
На следующий день начались занятия. Вскоре мы отработали полеты по кругу и приступили к освоению различных фигур пилотажа: сначала виражей с малым креном, затем — глубоких, с креном в шестьдесят градусов. Потом научились выполнять мертвую петлю — так называли тогда петлю Нестерова, — перевороты через крыло и штопор.
Одновременно продолжали изучать материальную часть машины, сами готовили самолет к полету. Техник Павлючков теперь лишь контролировал нашу работу.
Жизнь в нашем палаточном городке шла по строгому распорядку. Суточный наряд учлетов без помощи дежурных инструкторов справлялся со своими обязанностями. Подъем, физзарядка, уборка палаток, потом мы строем шли на завтрак в ближайший поселок, где располагалась столовая. По пути обязательно пели авиационный марш. Местные ребятишки, сопровождая нас, дружно подпевали:
Все выше, выше и выше
Стремим мы полет наших птиц,
И в каждом пропеллере дышит
Спокойствие наших границ…
В эти минуты мы чувствовали себя настоящими летчиками, покорителями воздуха.
Одновременно с летными группами в лагере была создана парашютно-десантная, укомплектованная самостоятельно летающими учлетами. Занятия там проводились в свободное от полетов время под руководством энергичного спортсмена Серегина. Правда, десантной она лишь называлась, поскольку мы проходили только программу парашютиста. Изучали устройство парашюта, способы его укладки и правила прыжка.
Хорошо помню, с каким волнением мы готовились к первым прыжкам. Парашюты укладывали самым тщательным образом. Серегин строго контролировал нашу работу. Потом он собрал всю группу и еще раз повторил, как мы должны действовать, покинув самолет. В частности, напомнил, что не нужно спешить с выдергиванием кольца.
— Времени у вас достаточно, — говорил Серегин, — поэтому не торопитесь. Как только оставите самолет и почувствуете свободное падение, сосчитайте до шести. Лишь после такой паузы дергайте за кольцо. Когда парашют раскроется, смотрите на купол. Если обнаружите перехлестывание или обрыв строп, открывайте запасной…
Все получалось действительно просто. Однако в ночь перед прыжками многие из нас спали беспокойно. И утром проснулись раньше обычного.
Когда мы строем пришли на аэродром, руководитель занятий и врач находились уже там.
— Зарядить парашюты, — подал команду Серегин.
Мы принялись натягивать тугие резинки, прицеплял их прочными крючками к петлям клапанов. Кажется, очень простая работа, но стоит перепутать крючки, и ранец в воздухе не раскроется. Инструктор лично проверил зарядку каждого парашюта. Потом он отвел нас в сторону, напомнил, кому за кем прыгать, и сказал, что сам пойдет первым.
Подрулил самолет. Серегин надел основной и запасной парашюты. В этом облачении он показался нам ниже ростом. Мы уважали этого спокойного черноглазого парня, смелого и отлично подготовленного спортсмена. Про него рассказывали такой случай. Однажды два новичка в самый последний момент сробели и отказались прыгать с самолета. Решив доказать надежность парашюта, Серегин распустил его на земле и без укладки, с куполом в руках, взлетел. И в этих условиях он совершил прыжок мастерски.
Вот и теперь инструктор первым поднялся в воздух. Когда набрал нужную высоту, он вылез из кабины на плоскость и скользнул вниз. С восхищением мы следили за его свободным падением и в то же время тревожились. Мне показалось, что время остановилось. Хотелось, чтобы его парашют раскрывался как можно быстрее. Наконец в небе появилось ярко-белое облачко купола, а под ним плавно закачался на стропах человек.
Серегин приземлился метрах в десяти от «квадрата». Ловко освободившись от подвесной системы, он бодрым голосом распорядился начинать прыжки.
Один за другим взлетали самолеты, роняя в небе белые купола. Ребята приземлялись возбужденные и радостные.
Подошла и моя очередь. В груди почему-то защемило. Неужели боюсь? Иду к самолету, почти не чувствуя под собой ног. Парашют связывает движения. Неуклюже взбираюсь на плоскость и устраиваюсь на непривычном переднем сиденье. Взлет. Высота шестьсот метров, внизу промелькнули ангар и ровное поле аэродрома.
Летчик убрал газ, самолет начал терять скорость: до прыжка осталось несколько секунд.
— Приготовиться! — слышу голос летчика.
— Есть, приготовиться, — отвечаю срывающимся от волнения голосом и выхожу на плоскость. Стою у самой кромки крыла, как над пропастью. Только теперь по-настоящему чувствую высоту.
— Пошел! — крикнул летчик.
— Есть, пошел, — отвечаю громко и прыгаю, как на тренировке, «солдатиком».
Лечу в бездну, подавляя отчаянное желание вырвать кольцо. Считаю: три… пять… шесть. Пора! Дергаю вытяжное кольцо, но оно не поддается. С силой повторяю рывок. Какое-то мгновение кажется, что я не вытяну кольцо и парашют не раскроется. Сердце тоскливо замирает. И вдруг меня встряхивает, падение приостанавливается, наступает блаженная тишина. Внизу земля, надо мной шелковый купол и ровный конус натянутых строп. Я плавно спускаюсь на зеленое поле аэродрома. Захлестывает искрометная волна радости, хочется петь и кричать во весь голос.
По мере снижения бег земли ускоряется. Вот она уже стремительно несется навстречу.
Толчок. Падаю, как учили, на правый бок. Быстро встаю и, отстегнув карабины, собираю парашют. Возникает желание прыгнуть еще раз, чувствую прилив бесшабашной удали.
После нас начинает прыгать вторая смена. Мы с интересом наблюдаем за товарищами. Все идет гладко. Но вот один из парашютистов завис в воздухе, словно зацепился за что-то. Такого еще не было! Постепенно парашютиста относит в сторону Енисея. На старте началась суета, кто-то вскочил в дежурную «санитарку» и помчался к реке. А парашютист все на той же высоте продолжает удаляться от аэродрома.
— Кто бы это мог быть? — задаем друг другу вопрос. — Почему не снижается?
Парашют раскрылся полностью, и непосредственной опасности для товарища не было, но все же нас охватило беспокойство. Наконец парашютист начал снижаться, по нашим расчетам, над Енисеем.
Посадка на воду — это здорово! Мне почему-то захотелось быть сейчас на месте того парашютиста, я ему завидовал.
Через час привезли «счастливчика». Им оказалась маленькая светловолосая девушка. Что же с ней случилось?
А вот что: попав в сильный восходящий поток над нагретой землей, парашютистка парила в воздухе. Но стоило ей оказаться над прохладной водной поверхностью, как она начала снижаться. Приводнение произошло на середине реки. В таких случаях рекомендуется отстегнуться от подвесной системы, но девушка не сделала этого. К счастью, ее не накрыло куполом: помог ветер. Парашют наполнился воздухом и, подобно парусу, вытащил девушку на остров.
В первых числах июля кроме плановых учебных полетов и прыжков парашютной группы начались тренировки планеристов и групповые полеты инструкторов. Летали с утра до вечера в две смены. Аэроклуб готовился ко Дню Воздушного Флота.
Мы, участники торжества, успели до праздника совершить по десять прыжков, получить удостоверения и значки «спортсмен-парашютист». Праздничная программа состояла из многих интересных номеров, исполнителями были инструкторы и учлеты.
В День Воздушного Флота на аэродром с раннего утра начали сходиться жители соседних деревень и поселков, рабочие верфи и заводов. К девяти часам у нас собралось множество народа.
Парад открывала группа самолетов, связанных между собой тонким шпагатом. Ведущий летел с огромным красным флагом. Затем были выброшены парашютисты, показан групповой пилотаж и полеты на планерах.
Красиво выполнил одиночный затяжной прыжок инструктор Серегин. Он оставил самолет на высоте полторы тысячи метров, сделал небольшую затяжку и раскрыл парашют. Но вдруг купол отделился, а парашютист темной точкой продолжал полет к земле. Тысячи зрителей затаив дыхание впились в него глазами. Вот уже стал различаться синий цвет его комбинезона. На аэродроме наступила тишина. Даже мы, заранее знавшие об особенностях прыжка, притихли. До земли оставалось буквально несколько секунд свободного полета. Казалось, уже ничто не может спасти падающего человека. И в это мгновение на солнце блеснул белый шелк парашюта. Серегин приземлился неподалеку от толпы зрителей. К нему подошел пожилой рабочий и, по-отцовски обнимая его, сказал:
— Дай-ка я расцелую тебя, герой!
Тысячи людей аплодировали, кричали «Ура!», восторгаясь беспримерной храбростью этого обыкновенного паренька. Прыжок Серегина был заключительным номером большого праздника.
В оставшиеся августовские дни нам предстояло закончить программу аэроклуба и сдать экзамены. Погода благоприятствовала полетам, и мы уложились в срок. В конце августа приехала приемная комиссия: военные летчики и инженеры. Нас экзаменовали по всем ведущим дисциплинам. Особенно дотошно спрашивал инженер. Он требовал глубокого знания не только самолета и двигателя, но и аэродинамики.
Вслед за «наземными» экзаменами наступили летные. Перед их началом инструктор спокойно, но твердо потребовал:
— Не занимайтесь изобретательством, летайте так, как летали со мной. Будете оригинальничать — отлично не получится.
У выпускников нашей группы экзамены принимал молодой веселый лейтенант. После каждой хорошо выполненной фигуры он одобрительно кивал головой и тем самым, как шутили ребята, устранял «трясучий режим» в коленях учлетов.
Тюриков научил нас уверенно летать на учебном самолете. Все его питомцы успешно сдали технику пилотирования.
Закончился последний летный день в аэроклубе. С грустью расставались мы с аэродромом, с инструктором, к которому успели крепко привязаться, с нашим маленьким самолетом.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.