Самая конвертируемая валюта в авиации – спирт

Самая конвертируемая валюта в авиации – спирт

Двадцать пятого декабря Валера, плюнув на все и бросив меня одного в гарнизоне, сел на поезд и укатил в свой родной Далляр – благо, это было в четырех часах езды. У меня остался один-единственный резервный день – суббота, двадцать шестое декабря. Полеты разрешались до пятнадцати часов местного времени, и я решил сделать последнюю попытку. Как обычно, переговорив утром с командиром о старшем штурмане, я с огорчением узнал от него, что погода стоит не совсем хорошая для перелета. Нижний край двести метров, дождь, видимость два километра. «Да, вряд ли разрешат перелет без воздушной разведки погоды», – подумал я. Но командир заверил, что «добро» он выдаст в любом случае. Даже если нижний край понизится метров на пятьдесят.

– Утешил! – пробормотал я про себя, понимая, что сегодня шансов улететь практически нет.

Еще больше я расстроился, когда вышел на улицу. Пелена плотного тумана окутывала весь гарнизон. Побрел к диспетчеру узнать, как мои дела. Диспетчер тоже «обрадовал»: кроме Насосной, нет ни одного запасного аэродрома. При таких условиях и сам Господь не поможет. Мои новые кореша, ожидающие меня с нетерпением, потащили, как крокодилы зазевавшуюся корову, продолжать вчерашний вечер в ближайший чепок. Я безропотно согласился залить вином невезуху с полетами. Выпив по две бутылки кисленького сухого, решили субботний вечер провести в очередной бане.

– Пойду на всякий случай сниму заявку, чтобы не дергаться. До окончания стартового времени еще полтора часа, – сказал я собутыльникам и пошел к диспетчерскую.

– Понедельника ждать бессмысленно, завтра укачу на паровозе, – размышлял я по дороге к диспетчеру. Тот, увидав меня, обрадовано сказал:

– Товарищ капитан, вас срочно ищет оперативный дежурный округа полковник Попов!

– Во как! Это еще зачем? – недоуменно подумал я, пока телефонистка меня с ним соединяла.

– Товарищ капитан, вы хотите улететь в Насосную?

– Уже неделя, как хочу!

– В Насосной сейчас погода двести на два, но устойчивая. В Вазиани туман, видимость двести метров. Справитесь?

– Так точно! – не веря своим ушам, ответил я. Успел наивно подумать:

– Это за что такие щедроты? – но полковник тут же мне все и пояснил:

– За это Вы мне должны пятьдесят литров своей чудесной жидкости! Кажется, Вы ее масандрой называете. Сможете?

– Так точно! Но куда налить? В телефонную трубку? – дерзко пошутил я.

– Это вас не должно волновать! Я уже выдал необходимые распоряжения оперативному дежурному полка истребителей! Вы только должны дать разрешение. Вас это устраивает?

– Так точно! Уже даю разрешение! – мгновенно отреагировал я.

– Но в Вазиани выписан «шторм»! И он не снят! – тоскливо вспомнил я про врага авиации – туман.

– Об этом тоже не беспокойтесь, соответствующие указания будут даны. Поторапливайтесь! Если через полчаса не взлетите, я вас не выпущу! Счастливого полета!

Поблагодарив предприимчивого полковника, я, не веря своему счастью, бросился искать технарей. И хотя без моего ведома они не должны были никуда деваться, на месте их не было. Вспомнив, что у оперативного дежурного полка истребителей есть диковинное для тех времен видеонаблюдение, я с его помощью осмотрел весь аэродром и нашел своих забулдыг. Оперативный выделил мне ГАЗ-66, и я, быстренько забрав техноту, стал готовиться к перелету.

Неожиданным препятствием стала метеослужба. Закаленный дежурствами и пьянками, пожилой капитан-метеоролог, для которого оперативный дежурный округа был ничто, встал в позу и ни в какую не желал снимать «шторм». Понимая, что меня спасет только жидкая валюта, я спросил в лоб:

– Сколько?

Капитан как будто ждал этого вопроса:

– Пять литров! Но чистого! Вода у меня есть в водопроводе!

Через пару минут в руки смышленого метеоролога перекочевал большой армейский чайник, доверху наполненный чистым спиртом.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.