«Вы сняты. Следующий!..»
«Вы сняты. Следующий!..»
Боевое дежурство. Сколько дней и ночей провели мы в дежурном домике, сейчас трудно подсчитать – в совокупности не один год. Зимой и летом, в хорошую погоду и в ненастье, сотни экипажей ежедневно под звуки затертой грампластинки с записью Гимна Советского Союза торжественно заступали на охрану воздушных рубежей сверхдержавы. И готовы были выполнить свой долг даже ценой собственной жизни.
За примерами далеко ходить не надо. В 1973 году, когда моя летная биография только начиналась, заместитель командира эскадрильи истребительного полка в Вазиани, в Грузии, под Тбилиси, капитан Геннадий Елисеев бесстрашно бросил свой МиГ-21-й на уходящего в Турцию нарушителя воздушных границ, совершив первый в мире таран на реактивном сверхзвуковом самолете. Посмертно Елисееву присвоили звание Героя Советского Союза. Через девять лет такой же подвиг в небе Закавказья совершит на самолете Су-15 летчик Марнеульского полка, капитан Валентин Куляпин. Он, к счастью, останется жив, потому, вероятно, и Героя ему не дали. И что бы ни говорили злые языки по поводу воздушных таранов: мол, это не что иное, как случайное столкновение в воздухе, или ошибка в пилотировании, или еще что-то, – но в этих двух случаях летчики докладывали на землю о предстоящем таране.
И каждый из нас был готов совершить подобное. Я не скажу, что это было результатом коммунистического воспитания или воздействием коммунистической идеологии. Я сам давно утратил веру в эти идеалы, но окажись на месте Елисеева или Куляпина, наверняка, поступил бы так же. Лучшие черты русского офицерства сохранили летчики советской эпохи. В то время как в других видах и родах Вооруженных сил процветали протекционизм, карьеризм и подсиживание, в авиации превыше всего ценились честь и благородство. Возможно, потому, что это единственный род войск, где офицер – от рядового летчика до командующего – в воздухе был бойцом, вступающим в непосредственный контакт с противником. Возможно, потому, что в небе ведущий полагается на своего ведомого, а ведомый – на ведущего. И сама жизнь оставляла в строю только верных, неспособных на предательство людей. А возможно, и потому, что авиация не прощала ошибок ни лейтенантам, ни генералам. Да и головокружительную карьеру сделать при наличии «волосатой лапы» в авиации сложно. В придачу к «лапе» надо еще уметь летать, а это получалось не у всякого. В авиации больше всего ценится профессионализм. Конечно, в семье не без урода, и в нашей среде попадались отъявленные негодяи и подлецы, но было это крайне редко, и если такие выявлялись, то сами летчики их постепенно выживали из своей среды.
В августе в наш полк с инспекцией прибыл Маршал Советского Союза дважды Герой Советского Союза Кирилл Семенович Москаленко. В то время он был заместителем министра обороны СССР. О его поездках ходили легенды, были и небылицы. Москаленко возглавлял группу Генеральных инспекторов Министерства обороны страны. В народе она получила название «райская группа». В нее входили военачальники в звании от генерал-полковника и выше, которые по тем или иным причинам покинули свои армейские посты. Они числились на действительной военной службе, получали соответствующее денежное довольствие и не особо обременяли себя служебными обязанностями. По сути, это было пожизненное обеспечение, так как эту службу человек оставлял, лишь уходя из жизни.
Москаленко в армейской среде получил прозвище «Фотограф» за то, что во время инспекции он решительно снимал разных должностных лиц, обычно командиров полков, с их постов. Командиры дрожали при одном упоминании фамилии Москаленко и, пытаясь избежать трагического конца, умудрялись иногда перехитрить самих себя.
Так, в одной из авиационных частей командир полка решил перекрыть все временные нормативы по приведению полка в боевую готовность. В ожидании приезда «Фотографа» он усиленно тренировал личный состав. «Тревоги» и «выводы из-под удара противника» проводились почти ежедневно в течение месяца накануне инспекции. Но и этого ему показалось мало. Время шло на секунды, а при встрече маршала присутствовал только командир полка. Как своевременно довести до подчиненных поступившую от Маршала команду? И вот он дает указание начальнику штаба:
– Как только увидишь, что я снял фуражку и махнул ею, давай команду на приведение полка в боевую готовность «Полная». Если я снял фуражку, махнул ею и переложил из правой руки в левую – команду «Вывод из-под удара».
На том и порешили. Начальник штаба залег с морским биноклем на чердаке штаба, проложив к своему наблюдательному пункту телефонную линию. Командир встречает Высокую Инспекцию. Вот он доложил Маршалу, вот вокруг собралась небольшая кучка чинов. И вот, наконец, блеснула характерная командирская лысина. Фуражка прочертила в воздухе маховое движение и из правой руки переместилась в левую.
Начальник штаба, недолго думая, незамедлительно передает на командный пункт:
– Внимание! Боевая готовность «Полная»! Вывод из-под удара!
Всё, пусковой крючок нажат, пружина разжалась, и боек наколол капсюль!
Самолеты укрыты в бетонных капонирах. Летчики уже полчаса сидят в кабинах самолетов в ожидании команды на запуск. И процесс пошел. Запускаются двигатели, массивные двери капониров открываются, и Су-15 один за другим, как чертики из табакерки, выскакивают из своих бетонных гаражей.
Маршал, не понимая, что происходит, кричит:
– Кто посмел? Остановить немедленно!
Но куда там, этот процесс тяжело отладить и запустить, а остановить невозможно.
Оказывается, какой-то полковник из маршальской свиты, проманипулировал со своей фуражкой именно в таком порядке, о каком договаривались командир и начальник штаба. И лысина у него была такая же, как у командира.
Полк в течение двадцати минут в составе тридцати шести экипажей взлетел с разных направлений, показав блестящие временные результаты. Но командира это не спасло. Щелкнул затвор «фотоаппарата»:
– Вы сняты! Следующий!..
Данный текст является ознакомительным фрагментом.