1
1
У истоков русского футбола
За два часа до начала соревнования футбольная Москва ринулась в Лужники. Поезда метро выбрасывали на перрон станции «Спортивная» толпы людей и дальше шли пустыми. Все эскалаторы вестибюля, обращенного в сторону стадиона, работали только вверх. К поездам надо было спускаться из другого вестибюля. Вереницей шли троллейбусы и автобусы. Шурша шинами по асфальту, мчались по набережной Москвы-реки от Кутузовского проспекта легковые автомобили.
По главной аллее стадиона тек к Большой арене, этому футбольному Колизею, непрерывный поток людей, шумный, веселый, оживленный; он тек, бурля и завихряясь у тележек с мороженым и газводой, у ларьков с бутербродами и фруктами, у закусочных с пивом и сосисками. У Большой арены он раздваивался, охватывая ее сплошным кольцом, и сквозь железные гребенки волнорезов просачивался на трибуны.
Монументами высились над толпой конные милиционеры. Холеные лошади косили глазами, нервно встряхивали головой, переступали с ноги на ногу, цокали копытами по звонкому асфальту. Пешие милиционеры в отутюженных брюках навыпуск и безупречно пригнанных кителях с кажущимся безучастием поглядывали вокруг.
За час до начала я вышел из гостиницы «Спорт», вписанной дугой в четвертый этаж трибун Большой арены, и, подхваченный толпой, стал пробираться к своему месту. Шелестели в руках программы сегодняшнего матча. На обложках броскими буквами было написано «Италия — СССР» — встреча на кубок «Европы», на развороте можно было прочесть боевую летопись обеих команд, возраст, рост и вес каждого игрока, предполагаемые составы. Из боковой аллеи в общий поток вливалась толпа итальянских «тиффози» — болельщиков, прилетевших из Рима, Турина, Милана. Сто пятьдесят интуристских автобусов доставили их на стадион.
У огороженной передвижными металлическими барьерами площадки сгрудились в ожидании приезда футболистов наиболее ярые болельщики.
К площадке подкатили два автобуса. Из них вышли участники встречи — футбольная элита Италии и Советского Союза. Не спеша, небрежно перекинув через плечо лямки спортивных сумок, игроки при благоговейном молчании зрителей пересекли площадку и скрылись в дверях. Впереди шли тренеры — располневший Фаббри в толстом, крупной вязки свитере с большой надписью «Italia» на груди и худощавый, подтянутый Константин Бесков в пальто и шляпе. Это он, знаменитый «бомбардир» московского «Динамо», во время турне по Англии в 1945 году, когда советские футболисты впервые встретились с английскими профессионалами, забил гол в ворота знаменитого «Арсенала»; это о нем капитан английской команды «Челси» Джон Гаррис сказал: «ни один центральный нападающий не доставил мне столько хлопот, сколько Бесков: он был повсюду!»
Я прошел на свое место в сорок пятом ряду западной трибуны, против одной из линий ворот. Отсюда, сверху, отлично просматривалось великолепное футбольное поле, похожее на гигантский бильярд, расчерченный белыми линиями. Сверкали белизной ворота с оттянутыми назад сетками. Трибуны были уже заполнены до последнего места. Сто три тысячи зрителей с билетами и никем не учтенное, но немалое количество безбилетных, проникших им одним ведомыми путями сквозь все преграды, сквозь милицейские кордоны, сквозь цепь контролеров, ждут начала матча. Стайки итальянских флажков колышутся на западной и восточной трибунах.
Эти сто три тысячи — лишь небольшая часть зрителей сегодняшнего матча: не надо забывать о заочниках! Миллионы людей во всех странах Европы настраивают приемники на московскую волну или включают телевизоры и с нетерпением ждут первых подмывающих звуков блантеровского футбольного марша.
В чем же эта таинственная, поистине непреодолимая магия футбола? Она и в стремительном полете мяча, и в неожиданном остроумном финте, и в четком взаимодействии одиннадцати игроков, невидимыми тактическими нитями объединенных в неразрывное целое, и в мужественной, жесткой спортивной борьбе, и в загадочных психологических взлетах и спадах, превращающих подчас верную победу в поражение, и неотвратимый, казалось бы, проигрыш вничью, и в тех случайностях — «мяч круглый, а поле большое», — которые нередко опровергают все прогнозы тренеров и знатоков; во всем этом и еще одном: в футболе, как ни в каком другом виде спорта, сказывается характер народа. Трезвый расчет и уравновешенность англичан, механическая, жесткая систематичность немцев, артистичность австрийцев, солидность и основательность чехов — все находит отражение в стиле футбольных команд каждой страны. И только команды Италии и Испании, где успехи уже давно строятся на южно-американском «импорте», потеряли свой национальный облик, а вместе с ним и былую славу. Итальянцы поняли это, и сегодняшний состав «Squadra azzura» включает только коренных жителей Апеннинского полуострова.
Моросит холодный осенний дождь, поле потемнело и намокло. Случилось то, чего больше всего боялся Фаббри, о чем мечтал Бесков: на мокром поле потускнеет главное оружие итальянцев — отточенная техника, но зато сильнее скажется неисчерпаемая выносливость наших игроков. А ведь до сегодняшнего дня два с половиной месяца стояло безоблачное, московское «бабье лето», и только этой ночью набежали тучи. Вот уж, поистине, дома помогают не только стены, но и погода.
Через месяц предстоит ответная встреча в Риме, и там уже стены будут помогать итальянцам. По сумме мячей, забитых командами в обоих соревнованиях, определится победитель, который будет продолжать борьбу за кубок Европы. И потому, что бы ни говорил Фаббри в своих интервью о надеждах на победу, его затаенная мечта известна всем: удержать в Москве ничейный счет, в худшем случае проиграть с разницей в один мяч, а через месяц, в Риме, показать нашим почем фунт лиха. И потому Бесков строит всю игру на атаке, чтобы добиться крупного счета, и когда на электрических табло над южными и северными трибунами появляются, наконец, составы команд, по толпе проходит сдержанный гул: девятым номером играет Понедельник, едва ли не самый результативный нападающий Советского Союза, в полузащите — Воронин и Короленков, игроки атакующего стиля. Футбольная команда высокого класса — сложное органическое соединение из одиннадцати ингредиентов. Измените один или два из них — изменятся все свойства этого соединения. Сегодня наша сборная нацелена на атаку.
Но вот на стадионе воцаряется тишина: из прохода на поле вышли три человека. Они одеты в видимую для всех форму судей международной категории — черную рубашку с белой розеткой и черные трусы — и в невидимый психологический скафандр. Вне его должны остаться все человеческие чувства и страсти, все сознательные и подсознательные симпатии и антипатии, внутри его — место только для бесстрастия, хладнокровия, способности к молниеносным решениям. Беда, если будет не так: одна ошибка судьи, подсказанная раздражением, пристрастием, невниманием, может непоправимо испортить игру.
Судьи, конечно, нейтралы — не итальянцы и не русские. На этот раз они — поляки. Сегодня утром они уложили в Варшаве в чемоданчики судейские доспехи и прилетели в Москву: вечером, отсудив встречу, улетят обратно в Варшаву. Перелет недолог, но телефонный звонок по международному кабелю или телеграмма могли бы вызвать их в Калькутту или Мельбурн, в Буэнос-Айрес или Токио; они так же спокойно уложили бы свои чемоданчики и поднялись на борт самолета, чтобы пересечь континенты и океаны, отсудить матч и вернуться обратно. В этом, да еще в том, чтобы всегда быть в безупречной физической форме, заключаются их обязанности. Их несколько десятков человек, этих вершителей футбольных судеб. Без них не могло бы крутиться многомиллионное колесо международной футбольной жизни.
Трое из Варшавы вышли на поле. Идущий посередине — главный судья — несет мяч. Он несет его перед собой в обеих руках очень бережно, словно сосуд с драгоценной влагой; дойдя до середины поля, так же бережно кладет на центральную отметку, выпрямляется и, повернувшись к западной трибуне, свистит. Из прохода, постукивая шипами бутс о бетон, выходят участники встречи — итальянцы в голубых майках и сборная СССР в красных. Впереди идут капитаны — защитник Чезаре Мальдини, включенный в состав «сборной мира», которой через месяц предстоит играть против сборной Англии в ознаменование столетнего юбилея со дня «рождения» футбола, и нападающий Валентин Иванов. Мальдини защищал честь Италии тринадцать раз, для Иванова сегодняшняя игра — сорок четвертая в составе сборной Советского Союза.
Сорок четыре встречи — это не только 66 часов напряженной, с отдачей всех сил, борьбы за честь страны: это стадионы пяти континентов и многих городов, это лучшие вратари, защитники и полузащитники всех стран, манеру игры которых надо разгадать в первые же минуты после начального свистка, чье сопротивление надо преодолеть, это умелый учет сильных и слабых сторон противника, выбор правильной тактики в каждом соревновании, твердое руководство командой, мужество и стойкость в неудачах.
Вот и сейчас, выходя на поле, Иванов присматривается к итальянцам и решает задачу с одиннадцатью неизвестными: ведь со «Squadra azzura» — голубая команда — мы встречаемся впервые. Кто в защитных линиях будет для нас наиболее трудно «проходимым» — знаменитый Мальдини или рослый Факетти, или, быть может, этот невзрачный на вид, худощавый Траппатони, единственный в мире полузащитник, умеющий наглухо закрывать знаменитого Пеле? Кто будет опаснее других перед нашими воротами — лучший итальянский бомбардир Сормани или быстрый и умный двадцатилетний Ривера с мышлением тридцатилетнего футболиста, как говорит о нем Фаббри?
Команды выстроились у центрального круга. Звучат гимны Италии и Советского Союза, а затем стадион замирает в напряженном ожидании.
Сейчас раздастся свисток и все придет в движение. Я жду начала с таким же нетерпением, как и остальные сто три тысячи зрителей. И не только с нетерпением, но и с тревогой. Сборную СССР я вижу после войны впервые. А игры наших клубных команд, которые мне пришлось видеть за те три месяца, что я живу в столице, были мало обнадеживающими. Команды бились в тисках заимствованной у бразильцев системы 1 — 4 — 2 — 4, не совсем еще освоенной. Играли без творчества и вдохновения. Лишь остро атаковавший «Спартак» и солидное, мощное во всех линиях московское «Динамо» составляли исключение, а в памяти моей, как заноза, засели воспоминания о наших неудачах в мировых первенствах в Швеции и Чили. Как же будет играть наша сборная? Ведь голубая команда — одна из сильнейших команд в мире.
Свисток. Понедельник вводит мяч в игру, советские футболисты, пренебрегая разведкой, бросаются в атаку. Стремительно проходит по левому краю невысокий коренастый крепыш Хусаинов, и вот уже завязывается его первая дуэль с капитаном итальянцев Мальдини. Финт, еще финт, неожиданный, резкий, стремительный, и оторопевший Мальдини обойден. Гуарнери вынужден, покинув свое место, спешить к нему на помощь; в образовавшуюся брешь немедленно врывается Понедельник и получает точную передачу от Хусаинова. Сильнейший удар, мяч угрожающе проходит над самой штангой итальянских ворот. Многообещающее начало!
Но быть может, это только удачный эпизод? Нет, ураганная атака советских футболистов продолжается. Оттягиваются назад, на помощь защите, Ривера и Сормани. Не помогает. Неудержимый Хусаинов буквально рвет на части оборону гостей, Иванов, Численко, Понедельник проникают в образовавшиеся пустоты, мяч не раз проходит рядом с боковыми штангами итальянских ворот. Техническое преимущество гостей — а оно несомненно — пасует перед этой стремительной, динамичной игрой, с неожиданными, быстрыми перемещениями, непрерывной сменой тактических комбинаций.
Итальянцы смяты, они только обороняются. И вскоре приходит развязка: Хусаинов издалека бьет по воротам, вратарь отбивает мяч, он отскакивает к игрокам — двум итальянцам и Понедельнику. Ростовчанин, как всегда, начеку. Не успевают итальянцы опомниться, как он мощным ударом забивает гол.
Нужно ли описывать, что творится на трибунах!?
Гости начинают с центра, но советские игроки тотчас же перехватывают мяч и продолжают атаку.
Проходит немного времени, и снова прорывается Хусаинов, обходит Мальдини и Траппатони и посылает мяч в центр Иванову. Вратарь бросается ему в ноги, капитан сборной СССР спокойно, словно на тренировке, выкладывает мяч своему соседу Численко, и тот посылает его в ворота. 2:0!
Итальянцы начинают с центра, но через минуту уже опять кипит борьба у их штрафной площадки.
Я внимательно всматриваюсь в то, что происходит на поле. Есть в игре наших футболистов и еще что-то, кроме быстроты, натиска, разнообразных тактических комбинаций, нечто такое, что отличает ее от игры итальянцев: самоотверженная, самозабвенная готовность отдать все для победы своей команды; и отсюда смелость, мужество, простота, полное отсутствие рисовки. Это идет уже не от футбола, не от тактических систем, не от методов тренировки, это идет от всего строя нашей жизни.
Моя тревога улеглась: советская сборная — команда высокого класса, она может потягаться со сборной любой страны.
* * *
...Мне вспоминается первый матч сборной России 22 августа 1911 года в Петербурге. Лучшие русские игроки встретились с английской командой, готовившейся к Стокгольмской олимпиаде, и проиграли со счетом 0:11. Как говорят футболисты, по голу на игрока.
Большой путь прошел наш футбол с тех пор, и вот в особо отведенной для них ложе я вижу участников этого пути — ветеранов русского и советского футбола, чемпионов разных лет и эпох — Семичастного, Старостиных, Гранаткина, Жибоедова, Чулкова, Аркадьева. Седина посеребрила их головы, но почти все они сохранили спортивную выправку. А вон и профессор неорганической химии Лев Иванович Фаворский, когда-то лучший русский вратарь, мой товарищ по сборной России 1911 — 1912 годов. Постарел Лев Иванович — уже под семьдесят подкатило.
Но память уводит еще дальше, к тем временам, когда никаких сборных команд в России и в помине не было, когда на месте стадиона в Лужниках полого спускались к Москве-реке десятин сорок огородов с разбросанными на них домиками огородников, когда на Ленинских горах, называвшихся тогда Воробьевыми, на месте высотного здания университета, зеленела роща, где влюбленные студенты встречали рассвет, глядя, как в первых лучах солнца загораются купола сорока московских церквей и шпили кремлевских башен; а неподалеку от рощи стояли деревянные двухэтажные трактиры с отдельными кабинетами, где кутили московские купцы.
Спортивной прессы не существовало, общая печать таким «пустякам», как спорт, не уделяла ни строчки. Для футбола, как и для других видов спорта, это было время изустных преданий.
Помню, как летом 1903 года я ехал на велосипеде по твердым утоптанным дорожкам в подмосковной дачной местности Быко?во. Огромные сосны выпускают из-под заборов на дорожку толстые змеи корней, и на них, если ехать медленно, приятно потряхивает в седле. Я тороплюсь на футбольный матч. Пересекаю железнодорожный переезд и по пыльной улице добираюсь до большого ровного поля, где в наши дни приземляются воздушные лайнеры. Поле покрыто вытоптанной травой, глубокие колеи проезжей дороги пересекают его по диагонали. Часть поля огорожена канавками, заменяющими боковые и лицевые линии. Ворота состоят из трех жердей, сеток нет.
Футболисты переодеваются, сидя прямо на земле. Это наша команда «Быково» и гости из Сокольников, две единственные русские футбольные команды в Москве. В Сокольниках, на Ширяевом поле, есть площадка и даже ворота с сетками, правда, не веревочными, а сплетенными из узких жестяных полос. Думается, что это была единственная в то время пара футбольных ворот в Москве.
Мы, мальчишки, с благоговением смотрим, как игроки натягивают «настоящие» бутсы с шипами на подошвах, завязывают их длинными крепкими шнурками, перехватывая крест-накрест подъем и лодыжки, закладывают под чулки щитки, чтобы защитить голень от ударов. Ни одна подробность не ускользает от жадного мальчишеского внимания. Тут же поблизости лежит на земле новенький, блестящий, туго набитый мяч!
Быко?вцы, как и ширяевцы, — представители первого поколения русских футболистов, предтечи тех, кто сегодня, через 59 лет, 13 октября 1963 года, защищает в Лужниках спортивную честь Советского Союза против сборной Италии. Запомним их имена — они это заслужили. Быко?вцы — братья Виктор и Роман Серпинские, Саша Скорлупкин, вратарь Баньолесси, высокий стройный, черноволосый, ширяевцы — вездесущий центральный полузащитник Машин и братья Розановы, Федор и Петр, рослые, крепкие — вот и все, кого я сейчас могу припомнить.
Как зародился футбол в Москве? От англичан, служивших на московских фабриках инженерами, бухгалтерами, конторщиками, или был завезен из Петербурга, где он появился уже в 1897 году? Трудно сказать, но одно несомненно: в Россию, как и в другие страны Европы, он проник из Англии. Недаром 26-го октября 1963 года, в столетний юбилей этой игры, именно английской национальной сборной была предоставлена честь выступать против сборной команды мира.
Ровно сто лет назад, 23 октября 1863 года, в маленькой лондонской таверне на Куинс-стрит собрались представители клубов и школ, практиковавших футбол, и после жарких споров разделились на две группы — сторонников игры только ногами и сторонников игры и руками и ногами. Первые разработали правила, которые легли в основу современного футбола и основали Английский футбольный союз, вторые стали родоначальниками игры в регби.
Вскоре предприимчивые английские дельцы почуяли, что футбол, быстро завоевавший популярность, может стать доходным предприятием, и уже в 1885 году в Англии появились первые профессиональные команды. А затем футбол перешагнул через Ламанш. Английские моряки, коммерсанты, инженеры занесли его к своим ближайшим соседям — в Данию, Голландию, Францию, Испанию; и футбольная «эпидемия» охватила Европу.
Но вернемся к скромному быко?вскому полю, на котором уже идет ожесточенное сражение. Мы, мальчишки, стоим у ворот и «болеем», страстно болеем за «наших», чье футбольное искусство, довольно-таки, как я сейчас вспоминаю, примитивное, кажется нам верхом совершенства. Когда же и нам выпадет счастье надеть футбольные бутсы?
Это счастье пришло скорее, чем мы ожидали: уже следующим летом Саша Скорлупкин, центральный нападающий быко?вцев, организовал две детские команды. Этот невысокий, стройный, голубоглазый паренек, студент-путеец, был, вероятно, первым общественным тренером в Москве в те времена, когда слово «общественный» в современном его понимании еще не существовало и когда о тренерах еще ничего не слыхали. Он обладал двумя незаменимыми качествами — терпением и дружелюбием. Из меня он упорно старался сделать нападающего — эта «должность» уже тогда была дефицитна в русском футболе. Но его старания остались втуне, я был рожден для роли защитника.
Тренировались мы с неутомимым прилежанием, готовы были бить мяч с утра до вечера. Не осуществилась еще только мечта о настоящих бутсах: играли в чем попало. Когда я разбил вторую пару ботинок, мать отвела меня к сапожнику, и он обшил носки толстой кожей. Получилось нечто по форме похожее на широконосые лапти. Мои сверстники называли их «броненосцы». Вряд ли даже Хусаинов смог бы продемонстрировать в них высокий класс футбольной техники.
А затем мне вспоминается четвертый класс Медведниковской гимназии, куда я поступил в 1904 году.
Во дворе школы были установлены футбольные ворота, и здесь ежедневно во время большой перемены шли ожесточенные баталии. Осенью и весной играли мячом, зимой двор заливался, и мяч заменяла небольшая деревянная шайба.
Но вот начинались каникулы, и футбол перекочевывал в дачные местности. С каждым годом росло количество команд. Играли уже не только в Быко?ве, но и в Малаховке, Томилине, Краскове, не только по Казанке, но и по Северной, Нижегородской, Николаевской, Брестской дорогам.
Команды выезжали для соревнований в соседние дачные местности, вместе с ними, занимая несколько вагонов в медлительном дачном поезде, приезжали болельщики. И хотя в то время этого слова еще не существовало, на футбольных полях с канавками вместо линий и воротами без сеток бушевали те же страсти, что и на стадионе в Лужниках.
Гимназистом старших классов я был принят в команду «Быко?во», где играли пионеры русского футбола, войдя, таким образом, в число игроков второго его поколения.
Главным нашим соперником был кружок футболистов Мамонтовки, дачной местности по Северной дороге.
Организовал мамонтовский футбольный кружок доктор Сергей Миронович Никольский, большой энтузиаст физической культуры, один из немногих врачей того времени, понимавших ее ценность и значение. Он был капитаном команды и играл в ней правым защитником. Среди игроков он пользовался большим авторитетом и уважением, и они охотно несли дополнительную нагрузку, подстраховывая своего капитана, который в сорок с лишним лет был, конечно, не «на высоте».
Каждый год в мамонтовской команде играли один или два английских офицера из частей, расположенных в Индии. Эти офицеры приезжали в Москву для изучения русского языка — такова была, во всяком случае, официальная цель командировки — и летом жили на даче в Мамонтовке. Участие англичан наложило отпечаток на стиль игры мамонтовцев, особенно в нападении: оно отличалось сыгранностью, точной низовой распасовкой и сильными ударами по воротам.
Красивая и корректная игра принесла мамонтовцам большую популярность. Нигде так страстно не болели за свою команду. Футболисты были кумирами дачных барышень. В дни соревнований уютное мамонтовское поле в березовом лесу было окружено густой толпой зрителей не только из близлежащего дачного поселка, но и с соседних станций и окрестных деревень. Так было и в тот осенний день 1910 года, когда мы, быко?вцы, приехали в Мамонтовку и впервые развенчали мамонтовцев на их поле.
Начало соревнования не предвещало нам ничего хорошего. С первых же минут мы были прижаты к своим воротам и долго не могли «выйти на оперативный простор». Когда же это, наконец, нам удалось, счет был 2:0 в пользу наших противников.
Во втором тайме наш вратарь Кудрявцев, отчасти виноватый в пропущенных голах, обрел свое обычное спокойствие и спас наши ворота от нескольких «мертвых» мячей. А затем наш полузащитник издалека послал мяч в ворота мамонтовцев. Вскоре мы забили второй гол. Незадолго до конца игры прорвался Скорлупкин и спокойно, не торопясь, «положил» мяч в нижний угол мамонтовских ворот. Счет стал 3:2 в нашу пользу. Верная, казалось бы, победа оборачивалась для мамонтовцев поражением, первым поражением на их поле. И тут они начали поистине дьявольскую атаку. Стиснув зубы, мы пытались удержать преимущество.
Моим непосредственным противником был левый полусредний Федор Розанов. Из всех полусредних, против которых мне приходилось играть, он был одним из самых трудных. Одного роста со мной, сильный, быстрый, напористый, умевший вести мяч, почти не отпуская его от ноги, отлично сыгранный со своим соседом, центральным нападающим Евгением Никольским, он заставлял меня напрягать все силы, чтобы не дать ему прорваться. Это была непрерывная, жесткая, изматывающая борьба.
...Итак, мы вели 3:2, и мамонтовцы штурмовали наши ворота, во чтобы то ни стало стремясь отыграться. Но Кудрявцев, казалось, решил искупить свою вину в первом тайме и брал один «мертвый» мяч за другим.
Время игры истекало. На последних минутах Розанов сильнейшим ударом пробил в «девятку». Я уже видел, как мяч входит в верхний угол ворот, но Кудрявцев, распластавшись в немыслимом прыжке, выбил его на угловой.
Мяч был подан прямо на ворота. Никольский, Розанов и я потянулись к нему в одновременном прыжке. Мы столкнулись в воздухе, но мне удалось опередить их на мгновение, и мяч ушел в поле. И тут же раздался свисток. Игра была окончена. Под испепеляющими взглядами болельщиков мы направились к густым кустам, заменявшим раздевалку.
Вскоре мамонтовцы взяли у нас реванш: выиграли в Быко?ве ответную встречу со счетом 3:1. Эти две игры показали, что дома стены не всегда помогают.