Глава 17 КОНЕЦ БЛИЗОК

Глава 17

КОНЕЦ БЛИЗОК

Гигантский аэродром Удетфельд в Восточной Силезии был предоставлен для тренировочных полетов наших истребителей, и мы переправились туда сразу двумя учебными эскадрильями. Адольф Нимеер – во главе тринадцатой, а я – четырнадцатой, соответственно. Наши ученики, по большей части молодые ребята с энтузиазмом, приехали из Гельнхаузена, из летной школы, где они обучались полетам на стандартных «штуммель-хабихтах». Наша обучающая программа во многом осталась прежней – полеты на буксире, старты на «Ме-163А» и, наконец, по три самостоятельных полета на «Me-163B». После прохождения этого курса ученик считался готовым к самостоятельным полетам, и такими темпами мы подготовили девяносто пилотов за месяц работы.

Хотя обучение шло довольно долго, оно давало хорошие результаты. Поэтому я принял решение тотчас начать тренировать своих пилотов на «Me-163B», способных садиться на водную поверхность. План имел успех, и полеты происходили без инцидентов, что значительно экономило время. Но даже и это никак не смогло поспособствовать улучшению ситуации с утечкой топлива Т, когда почти на неделю из-за неполадок с этим были приостановлены тренировки. Немало времени уходило и на теоретическую подготовку. К примеру, курс занятий был проведен «Бебсом» Бобом, молодым майором, высококлассным пилотом истребителей, который приехал для того, чтобы продемонстрировать новый тип гироскопического прицела, специально разработанного для новых самолетов, таких как «Ме-163В» и «Ме-262». Так как у нас была нехватка горючего, он по большей части проводил инструктаж по полетам на сверхскоростных самолетах. Сам по себе это предмет являлся жизненно важным, но было очевидно, что отчасти усилия затрачиваются впустую, потому что нашим ученикам никогда не придется участвовать во взлетах, где они смогут использовать свои знания.

Адольфа Немеера довольно быстро утомили затянувшиеся периоды бездействия, которые длились уже несколько дней кряду, и он очень скоро нашел способ добавить разнообразия в свою жизнь. Он обнаружил, что в Удетфельде имеется специальное командование, занимающееся экспериментами с новым ракетным оружием для истребителей, и он, недолго думая, отправился в штаб и «позаимствовал» двадцать четыре ракетных снаряда «R4M», установленные затем под крылья «Me-163А». Никто не знал, какой эффект даст установка этих снарядов, закрепленных под крыльями «мессершмитов», но Адольфу, который был упрям как баран, не терпелось поскорее произвести полет на буксире. «Ме-163А» легко поднял новое оборудование и мощно взлетел. Адольф совершил отличную посадку и спустя приблизительно четыре недели руководил испытаниями, доказывая всем, на что способно это замечательное оружие.

Насколько мне известно, это случилось впервые в мире. Первые в мире самолеты с такого рода оружием!

А затем однажды русские фактически «постучались в нашу дверь»! Торопливо мы перебрались западнее, а их танковые клинья еще подгоняли нас. Вместе со своей эскадрильей я вскоре был вынужден отправиться в Шпротау, где мы разбили свой временный лагерь, к великому беспокойству начальника станции, который до этого момента был очень рад мирной и спокойной обстановке, царившей здесь до нашего появления. Я решил провести несколько самостоятельных полетов вместе со своими подопечными, но не успел, так как в самом начале января 1945 года под натиском русских войск пришлось отступать по тому же самому маршруту, по которому попали сюда, и, таким образом, совсем скоро мы снова оказались в Брандисе.

Брандису суждено было стать последним пристанищем для «комет», одним из немногих аэродромов, сохранившихся в целости и не подвергавшихся бомбежкам, так как находился в центре Германии. Именно этот аэродром стал последним свидетелем существования «Me-163». Небо над Брандисом и Лейпцигом стало опасным, а земля превратилась в массу воронок, обломков и стреляющих зениток. Едкий дым, гарь и копоть поднимались в воздух почти что беспрерывно. Казалось, бомбежкам нет конца и края. Группы вражеских истребителей кружились над нами и казались похожими на сверкающие игрушки, а какофония, вызванная зенитным огнем, практически не смолкала.

Нам все труднее становилось проводить свои полеты и с каждым днем все более опасно. Когда один из нас чисто взлетал и двигатель истребителя работал бесперебойно, в небе нас поджидали сотни опасностей, до тех пор пока беспомощный «Me-163B» вновь не вернется на землю. Поразительно, но наш аэродром до сих пор оставался невредимым. Правда, поле во всю свою ширину было изрешечено снарядами, взлетные полосы были выщерблены и покрыты воронками. По удивительной иронии судьбы ангары, построенные за несколько месяцев до этого, до сих пор уцелели и не имели никаких повреждений. Многие из наших «комет» находились в готовности к взлету, время от времени совершая вылеты наперехват, а остальные содержались в ангарах, где возле них суетились механики. В лесу, окружающем аэродром, скрывалось более сотни новых «Me-163B», которые до сих пор еще не поднимались в небо. Но тень приближающейся развязки и неизбежного конца определяла настроение тех дней. Все мы знали, что время уходит и уже смерть своими костлявыми пальцами того и гляди схватит нас за плечи. Мы проиграли войну. Кто мог теперь сомневаться в этом? Да, день за днем, сидя в кабинах своих истребителей, некоторые из нас, бывало, дремали, склонившись над панелью приборов, пока щелчок, раздававшийся в наушниках, не приводил нас в сознание, и мы получали приказ на взлет. Мы разгоняли свои самолеты, взлетая парами, самое большее по трое, чтобы атаковать казавшуюся бесконечной череду бомбардировщиков. Затем снова возвращались на поле и ждали, когда наши истребители беспомощно зайдут на посадку!

Рис. 19. «Мустанг»

«Ме-163В», на котором летал Фритц Кельб, стоял в ангаре. Он совершил свою последнюю вылазку, и сейчас на фюзеляже и крыльях мы насчитали сто сорок шесть пробоин! Но ни одна нуля не задела Фритца, что позволило ему приземлиться без проблем. Шуберт мелом записал, что он сбил третий по счету бомбардировщик, и это был рекорд для одного человека на сегодняшний день, а вообще нам удалось сбить около дюжины самолетов в тот день.

Группы бомбардировщиков летели над Брандисом, и Шуберт и Ботт были парой, кому пришлось первыми нажать на кнопки стартера. Турбины загудели, взревели двигатели, и самолеты стали набирать скорость. Внезапно самолет Шуберта исчез во вспышке пламени, двигатель заглох. «Комета» уже набрала скорость около двухсот километров в час, и у пилота не было шанса остановить машину, до того как он достигнет края взлетной полосы. Мы смотрели, как Шуберт делает широкий поворот, проезжая по краю полосы, а его самолет мотает из стороны в сторону. Краем крыла «комета» коснулась земли и начала вращаться. Хвост задрался кверху, самолет остановился, и моментально раздался взрыв, и огонь поглотил истребитель!

Ботт взлетел успешно, и сейчас его уже не было видно. Мы молились, чтобы его не постигла печальная участь Шуберта. Ники и Болленрат приготовились к взлету, когда подошла их очередь. Теперь на полосе оставались только два самолета – Андреаса и Глогнера. Около самолета Андреаса стоял начальник наземной команды капрал Ферди Шмидт, один из тех, кто находился с нами с самых первых дней и помнил всё горе и несчастье, пережитое и Бад-Цвишенане, начиная с первого триумфального полета истребителя и первых же жертв. Ферди смотрел на «комету» таким взглядом, будто построил ее собственными руками, с волнением и гордостью во взгляде. Ферди являлся типичным членом нашей группы наземного персонала – вечно нахлобученная, будто второпях, кепка, широченные брючины. А вот по характеру он что-то перенял у пилотов, а в чем-то его, как это ни прозвучит странно, можно было сравнить с истребителем. Он никогда не позволял нам сникнуть, опустить руки и каждый вечер сокрушался по поводу того, что мы можем плохо выспаться, и это скажется на полетах.

Ферди суетился вокруг «кометы», еще раз проверяя шасси, руль, ничего не упуская из виду. Подошло время взлета, и Андреас и Глогнер с грохотом понеслись по полосе. В небе, словно пчелиный рой, кружились истребители и бомбардировщики, оставляя за собой полосы следов. Побежали минуты, и первые наши самолеты стали возвращаться. Риллю удалось сбить одного врага, а вот Ботту и Глогнеру не повезло. Вернулся Ники. Он тоже принес хорошую весть, а потом мы увидели еще один «Me-163B», летящий высоко над полем. С такого расстояния мы не могли разглядеть, была это машина Болленрата или Андреаса, но зато увидели кружащего рядом «мустанга», который выпустил длинную пулеметную очередь. Мы стояли внизу, ничего не в силах поделать, молча наблюдая за драмой, разыгрывающейся над нашими головами. «Мустанг» приближался ближе и ближе к ничего не подозревающей жертве, а потом, словно коршун, набросился на голубя. Мы даже не увидели следов; только немного дыма, вспышка, и всё. Куски самолета посыпались на землю, и среди них был Болленрат!

Андреас вернулся в Брандис, но на машине! Он должен был атаковать группу бомбардировщиков на высоте шести тысяч метров, но он поднялся до десяти, а уже потом открыл огонь по противнику. Почти одновременно пули пролетели над его головой, кровь потекла из раны, появившейся над правым глазом, и его пушку заклинило. Он понял, что его самолет может взорваться в любой момент, и попытался сорвать фонарь. Но он никак не хотел поддаваться. Его скорость упала до двухсот пятидесяти километров в час, и тогда он расстегнул ремни, пристегивающие его к сиденью, которые не давали ему возможности действовать в полную силу, сбросил фонарь. Спустя несколько мгновений его «комета» уже неслась носом вниз; нельзя было терять времени, нужно было прыгать. «Мустанг», обстрелявший его самолет, летел сзади. Последовала еще одна очередь из его пулеметов, затем Андреас выпрыгнул.

Мы долго учились тому, чтобы перестать всерьез воспринимать смерть, и хотя мы скорбели по своим погибшим товарищам, все же в чем-то мы считали их счастливыми. Мы приучили себя к опасности, находясь рядом с ней столь долгое время, и страхи, мучавшие нас поначалу, теперь улетучились, испарились! Каждый из нас чувствовал, что нам уже нечего терять, и совсем не трудно быть смелым, когда осознаешь это мозгами.

А вот среди новичков, обучающихся на «кометах», таких смельчаков не было.

Среди этих пилотов был сержант Клейн, обаятельный молодой парень со светлыми волосами и привлекательным лицом. Я учил его начиная с полетов на буксире в Удетфельде и наблюдал за его первым самостоятельным стартом в Широтау. Он был самоуверенным и бесстрашным, как молодой лев, и во время своего первого полета над полем он двигался едва ли не в десяти метрах над землей на чудовищной скорости, взмывая вверх резко, будто всю жизнь только этим и занимался, как будто он родился за штурвалом «кометы». Затем он превосходно зашел на посадку. Его третий и четвертый полеты производились из Брандиса, и мы видели, как он проделывает спирали, вплотную преследуемый «мустангом». Должно быть, он прекрасно понимал, что у него на хвосте сидит американец, и поэтому продолжал виражи. Моментально они снизились менее чем на тысячу метров, но пилот «мустанга», уверенный в мощи своего двигателя, мог позволить себе потянуть время, чтобы заставить понервничать молодого Герберта Клейна, держа его у себя на мушке. С другой стороны, бедный Клейн не мог долго оставаться в таком положении, и в конце концов пилот «мустанга» открыл стрельбу. Мы увидели, как самолет Клейна слегка вздрогнул, а затем стал падать вниз, скользя прямо по верхушкам деревьев.

Обратно сержанта несли на носилках. На первый взгляд у него не было видно даже ранений, но на самом деле он был мертв. «Me-163B» приземлился на огромном поле, неповрежденным. Это был невероятный случай. Клейна нашли мертвым, сидевшим в кресле пилота и крепко сжимавшим пальцами ручку управления самолетом. Он был убит в затылок одной-единственной пулей.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.