Донесение командиру корпуса о результате поверки мною дивизии и ее боеспособности
Донесение командиру корпуса о результате поверки мною дивизии и ее боеспособности
20 июня я окончил объезд всех полков и частей дивизии и о результатах донес командиру корпуса, изложив в полевой записке нижеследующее:
«28 июня 1917 г. № 716
Командиру 9-го армейского корпуса
г. дв. Флорианово
Объехав по возвращении моем из командировки все полки вверенной мне дивизии, посетив все роты и команды, доношу, что за три недели моего отсутствия состояние дивизии и настроение в полках значительно ухудшилось и, одновременно с сим, в той же степени, уменьшилась и ее боеспособность.
Дивизия сделала огромный шаг в отрицательную сторону, дисциплина и порядок почти отсутствуют, с офицерами не считаются вовсе. Пока дивизия стояла на позиции, и при том на такой прекрасно оборудованной, как в районе Слуцкого шоссе, то все казалось хорошо, даже в полках резерва производились занятия, если и не в полной мере, то все же кое-что делалось. Службу на позиции несли очень хорошо, работы производили удовлетворительно. Стоило только двинуть дивизию, как сразу, под влиянием группы большевиков и провокаторов, полки заволновались и т. к. пропаганда означенных лиц попала на благоприятную почву, то она возымела действие и некоторые полки не исполнили сразу боевого приказа, а в 58-м полку арестовали командира полковника Элерца. Волнение вспыхнуло сразу, стихийно.
Из разговоров моих со стрелками, при моем обходе рот, я вывел заключение, что агитировала небольшая кучка неизвестных лиц, большинство же, не желая уходить с хорошей позиции и боясь наступления, с радостью хватались за все, придиралось ко всему, что клонилось к возможности остаться на прежней позиции. Большинство солдат смотрело на вещи прямо, не вдаваясь в размышления, для какой цели переводят дивизию в резерв. Оно просто считало несправедливым, что когда дивизии стоят на месте по году и более, нашу треплют из стороны в сторону с самого ее формирования, не говоря уже о том, что и сформироваться ей, как следует, не дали. Благодаря всему происшедшему и наступил тот развал, который я застал. Озлобление на офицеров тоже было вызвано переходом дивизии в корпусный резерв, им вменили в вину, что они не поддержали массу, требовавшую оставить дивизию на месте.
Дезорганизации способствовали и способствуют ряд последних распоряжений, как вливание в части дезертиров из тыла, амнистированных каторжан, совершенно не служивших белобилетников и даже просто бродяг, подбираемых полицией.
Весь этот элемент является кадром недовольных и, к сожалению, за исключением дезертиров, зачастую пользуется авторитетом среди солдат – молодежи, которых значительное большинство (кадровых осталось мало). Поступающие пополнения совершенно не обучены и они заполнили теперь ряды рот. В то же время лучшие люди ушли в штурмовые части, разные комитеты, другие же кадровые, как офицеры, так и солдаты, командируются в запасные полки.
Не могу обойти молчанием и следующих фактов. На почве недоверия были посланы делегаты в Петроград (от 57-го и 60-го полков) для проверки подлинности приказов. Вернувшись оттуда, они принесли с собой весь сумбур понятий Петроградского гарнизона.
Понятия этого гарнизона принес с собой и состав кольтовских команд, которые, по их словам, прибыли не для войны, а для защиты свободы, полагая, что последняя на фронте недостаточно ясно понимается. Команда Кольта 58-го полка прибыла недавно и успела уже в арестовании полковника Элерца сыграть главную роль.
Дурное влияние оказывают и бывшие участники Минского съезда[742], которые истолковывают в полках большевистские резолюции последнего как обязательные и законные. Среди офицерского состава в каждом полку имеются лица большевистского направления в лице прапорщиков, с которыми борьба при нынешних условиях невозможна, т. к. всякая пропаганда считается законной. Трудность борьбы с нею усугубляется еще тем, что пропаганда эта ведется скрытно. Она находит, к сожалению, живой отклик в чувстве самосохранения, а трусов, у которых шкурный вопрос главный, теперь, при очистке тылов, в полках преобладающее большинство.
Дивизия, таким образом, постепенно в дисциплинарном отношении разваливается.
Генерал-лейтенант Джунковский».
В это же время из штаба армии поступило требование представить ряд заключений по пунктам относительно боеспособности дивизии. Было очень трудно ответить на все вопросы, т. к. настроение постоянно менялось. Я нашел возможным только приблизительно осветить положение в рядах дивизии, представив заключение в следующем виде.
Привожу заданные вопросы и мои ответы:
«1. О боевой работе на позиции и несении службы.
– Боевая служба на позициях неслась удовлетворительно.
2. Об отношении солдата к производству работ по усилению позиции.
– Отношение солдат к работам разумное, считают, что они необходимы, но на деле работают неохотно, и производительность работ со времени переворота сократилась, по крайней мере, вчетверо.
3. О сменах частей на позициях.
– До 15-го мая смены проходили спокойно. После 15-го мая в некоторых полках были попытки неисполнения боевых приказов о смене.
4. О ведении рекогносцировки и разведки.
– Разведки производились охотниками, которых за последнее время является все меньше и меньше, носили они скорее пассивный характер.
5. Об отношениях между солдатами и офицерами.
– Отношения неровные, то налаживаются, то опять проявляется недоверие. Оно сеется листками крайнего направления, которые раскупаются солдатами нарасхват. Офицеров, а также и тех солдат, которые внушают мысль о поддержании порядка, называют буржуями. Нормальных отношений можно ожидать только при протрезвлении в тылу.
6. О работе комитетов и вынесенных ими резолюциях.
– Комитеты работают, выносят резолюции о поддержании порядка, дисциплины и исполнения приказов и проч., но авторитетом и доверием не пользуются, а потому их постановления и резолюции часто не исполняются. Есть и в комитете лица, вредящие общему делу. У сознательных и способных работников не хватает энергии и пропадает желание работать при таких условиях.
7. Об отношении к братанию.
– Братания в дивизии не было, отношение к нему резко отрицательное.
8. Как и что думают солдаты о наступлении и активной обороне.
– Большинство настроено против наступления. Оборону признают только пассивную.
9. Отношение к организации штурмовых частей.
– Многие смотрят на них с иронией, называют их безумцами. Число желающих идти в штурмовые части все меньше и меньше после того, что увидели, что там требуются усиленные занятия и материальных выгод нет.
10. Взгляд большинства на проповедь Ленина, на события в Кронштадте[743].
– Сторонники Ленина есть, и они ведут тонкую агитацию, но большинство не сочувствует. Про Кронштадтские события совсем не говорят.
11. Отношение к дезертирам.
– Резко отрицательное.
12. Общая характеристика состояния дисциплины и порядка в частях.
– Дисциплины и порядка нет и восстановить их при всем желании нет возможности, можно только поддерживать равновесие.
13. Настроение и волнующие вопросы.
– Настроение тревожное и неопределенно-нервное. Каждую минуту можно ожидать сюрпризов. Самый больной вопрос – скорейшее заключение мира или, в крайнем случае, освобождение от службы на фронте.
14. Положение офицеров и их работа по урегулированию жизни в частях.
– Положение офицеров очень неопределенное, благодаря отсутствию дисциплины и взглядов солдат на права и обязанности офицеров. Фактически солдаты никаких прав офицера не признают. Небольшая часть опытных офицеров в некоторой степени имеют еще влияние на жизнь полка главным образом в комитетах.
15. Общее заключение о настоящем положении и боеспособности части.
– Среди прапорщиков есть большевики. Дивизия для пассивной обороны боеспособна. Дать заключение о способности к наступлению затрудняюсь, возможно, что при стечении благоприятных обстоятельств можно было бы создать наступательный порыв».
По получении в штабе корпуса ответов от всех начальников дивизий туда приехал командующий армией[744] и мы все были приглашены на совещание.
Все мы высказали свои предположения и мнения о тех или иных мерах, которые бы дали возможность подвигать дисциплину, но все, что мы предлагали, оказывалось неприемлемым с революционной точки зрения и потому наше совещание, продолжавшееся с 3-х часов дня до часу ночи, с перерывом на ужин, никаких реальных последствий иметь не могло.
Я только несколько успокоился за свою дивизию, убедившись из докладов других начальников дивизий, что у меня сравнительно дела обстоят еще хорошо, но от этого, конечно, на душе не могло стать легче.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.