Уход генерала Алексеева и назначение Брусилова Верховным главнокомандующим

Уход генерала Алексеева и назначение Брусилова Верховным главнокомандующим

В Минске я узнал об уходе Алексеева с поста Верховного главнокомандующего и о замене его Брусиловым[716], это была не находка, слава Брусилова была дутая, никаких достоинств за ним не было, он был лакеем до мозга костей и среди настоящих честных военных он уважением не пользовался.

Приехав в Могилев, как мне передавали, он сразу принял тон по отношению к Могилевскому совету рабочих депутатов заискивающий и держал себя без должного достоинства. Говорили даже, что он, будучи встречен на вокзале почетным караулом от Георгиевского батальона[717], подойдя к выстроенной роте, державшей ружья «на караул», и поздоровавшись с ней, обходя фронт перездоровался будто бы за руку с каждым солдатом караула, что было совершенно неуместно и произвело более чем странное впечатление. Вступив в должность, он обратился к армиям со следующим приказом:

«Я назначен Временным правительством Верховным главнокомандующим и смело без колебания принимаю на себя этот пост служения народу для выполнения поставленной народом цели довести нашего врага до согласия заключить с нами и нашими союзниками почетный для нас и справедливый для всех мир на условиях, установленных Временным правительством в полном согласии со всеми представителями народа. <…>

Великая русская революция повелительно требует от нас великих ратных подвигов, чтобы закрепить ими нашу свободу, чтобы земля и воля действительно достались русскому народу и чтобы великая свободная Россия, поборов вместе с нашими союзниками германский милитаризм, могла свободно, спокойно и устойчиво развиваться и посвящать все свои силы и средства не на вооружение и борьбу с соседями, а на долгую мирную счастливую жизнь.

Дорогие боевые товарищи генералы, офицеры и солдаты, помните, что в единении сила, помните, что мы все равные граждане, воины единой революционной армии свободной России, обязаны соединиться в воистину единое целое и несокрушимое крепкое тело, помните, что для этого требуется железная дисциплина, сковывающая свободных граждан на новых началах сознания каждым из нас своего долга перед родиной, помните, что без этого не может быть победы, а следовательно не дождаться нам иначе и почетного мира только могущего нам дать свободу и счастье и в сознании необходимости и неизбежности самоотверженного служения на благо наших отцов, матерей, сестер и детей, нашего имущества и главное завоевание права невозбранно пользоваться благами нашей революции.

Я призываю вас всех, русских воинов всяких чинов и положений, сплотиться вокруг красного стяга с девизом свобода, равенство и братство и ринуться на врага сломить его и разрушить навсегда германский милитаризм, давящий своею безумной тяжестью народы всего мира. Если вы при старом режиме, под угрозой расстрела, храбро сражались и били врага, то неужели теперь, чтобы отстоять нашу свободу и возвеличить нашу великую революцию, вы будете колебаться и сомневаться? Неужели вы захотите оправдать позорное для нас утверждение врага, что нас якобы свобода развалила, что мы недостойны ее и что русская революционная армия не грозная сила, а слабая разрозненная толпа недостойных свободы людей?

Нет, я знаю русский народ и русского солдата, я сам русский солдат и смело перед русским народом отвечаю, что мы исполним наш долг до победного конца и добудем нашему отечеству почетный мир с ореолом сияния лучезарной свободы, которую навеки за собой закрепим.

<…> Да здравствует и живет наша мать Россия! Да здравствует наше Временного правительство и наш военный министр Керенский, уповающие на нас, а я, товарищи солдаты и офицеры, ручаюсь за вас перед отечеством. Кто идет вперед, тот побеждает, а кто стоит на месте при атаке противника, безусловно, погибает, мы же хотим победить.

Приказ это прочесть во всех ротах, батареях эскадронах, сотнях и командах. Брусилов».

Просто «Брусилов» без присвоенного ему тогда чина «генерала от кавалерии», что является характерным. И какая разница в тоне нижеследующего прощального приказа Алексеева:

«Почти три года с вами я шел по тернистому пути русской армии. Переживал светлой радостью ваши славные подвиги. Болел душой в тяжкие дни наших неудач. Но шел с твердой верой в промысел Божий в призвание русского народа и в доблесть русского воина. И теперь, когда дрогнули устои военной мощи, я храню ту же веру.

Без нее не стоило бы жить.

Низкий поклон вам, мои боевые соратники. Всем, кто честно исполнил свой долг. Всем, в ком бьется сердце любовью к Родине. Всем, кто в дни народной смуты сохранил решимость не давать на растерзание родной земли.

Низкий поклон от старого солдата и бывшего вашего главнокомандующего. Не поминайте лихом.

Генерал от инфантерии Алексеев».

Благодаря Брусилову развал в армии усилился, т. к. твердые начальники в нем поддержки не имели. Керенский, приехавши в Ставку, пришел в ужас, когда ему показали всю картину развала армии, но он не решился принять радикальных мер против этого развала, боясь, как бы эти меры не способствовали бы контрреволюции. Он стал насаждать комиссаров, из бывших политических, главным образом эсеров, наивно думая, что эти последние сумеют, с одной стороны, укрепить дисциплину, с другой, – пресечь всякие контрреволюционные попытки. Убедившись, что и из этого ничего не выходит, он, напуганный июльским большевистским движением, сменил безвольного и ничтожного Брусилова, заменив его твердым как скала Корниловым[718], но было уже поздно.