21. ПРИНЦ-ХОЗЯЙСТВЕННИК
21. ПРИНЦ-ХОЗЯЙСТВЕННИК
Будем трудиться, ибо труд — это отец удовольствия.
Стендаль
Что ж, внешнеполитические задачи были успешно решены. Теперь можно было обратиться к внутренним проблемам. И Карл Юхан продолжил свои усилия над укреплением своего королевства. "Наследный принц, несмотря на своё отсутствие, продолжает неустанно трудиться над управлением Швецией, — докладывал посол Сухтелен царю поздней осенью 1815 года. — Ни одно дело, будь это военным или административным, не решается без предварительного согласования с Его Королевским Высочеством. Несмотря на тёплую дружбу, связывавшую Энгестрёма с королём, он не даёт хода ни одному делу без согласия престолонаследника, потому что опасается попасть к нему в немилость. Этот постоянный обмен письмами, который конечно же вреден для управления, прежде всего наносит ущерб дипломатическим делам… так что самые безобидные ноты иностранных посланников месяцами валяются без всякого ответа".
В конце февраля 1815 года был созван внеочередной съезд риксдага, призванный подвести итоги внешнеполитической деятельности правительства Швеции и наметить меры по оздоровлению экономики страны, которая пребывала отнюдь не в самом блестящем состоянии. Чисто внешне риксдаг проходил под знаком чествования и восхваления Карла Юхана. Многочисленные депутации вручали хвалебные адреса, в его честь произносились речи и поздравления, представители всех сословий выражали ему свою благодарность за всё то, что он сделал за эти трудные для страны годы.
Карл Юхан инспектирует войска. Карикатура Ф. Дарделя
Карл Юхан инспектирует войска. Карикатура Ф. Дарделя
Но были и проблемы, которые требовали незамедлительного вмешательства правительства. В стране свирепствовала инфляция, от которой больше всего страдало сельское хозяйство. Все ждали от наследника инициативы, и он с присущей ему энергией включился в рутинную работу правительства по исправлению положения.
Риксдаг преподнёс Карлу Юхану также и другие, менее приятные, сюрпризы. В парламенте выкристаллизовывалась оппозиция. Он не привык к оппозиции и особенно плохо представлял её себе в шведском варианте, а потому пришлось познавать всё на практике, набивая шишки себе и раздавая тумаки оппонентам.
Потом Карл Юхан научится и парламентаризму. Он станет работать с риксдагом, пытаться не кричать, а влиять на депутатов, обрабатывать их, приглашать к себе на чай и, естественно, использовать свой "административный ресурс", покупая упрямых и строптивых должностями, чинами и деньгами.
В связи с обсуждением финансов возник вопрос и о Гваделупе. Англия так и не начала ещё выплату компенсации за переуступленный Франции остров, которая составляла солидную сумму в размере 24 млн франков, или 1 млн фунтов стерлингов. Большинство чиновников в правительстве, включая министра юстиции графа Юлленборга, статс-секретаря Вирсёна, справедливо полагали, что компенсационная сумма за Гваделупу является государственным достоянием, а не личной собственностью короля и его наследников. Максимум того, на что мог бы рассчитывать наследник, было санкционированное риксдагом вознаграждение за его труды.
Наследному принцу, однако, удалось склонить правительство (как пишет Шёберг, не без подкупа и взяток чиновникам) к тому, чтобы предложить риксдагу проект закона, позволявшего королю и его наследнику пользоваться половиной гвадалупских денег в личных целях. Проект, составленный Энгестрёмом и датированный 6 июля 1815 года, предусматривал употребление 12 млн франков на погашение государственного долга Швеции, а 12 млн с соответствующей вечной рентой — в пользу наследников шведского трона. Ренту определили в размере 200 тысяч риксдалеров в год, что в два раза превышало размеры апанажа принца. Авторы проекта мотивировали её необходимостью компенсировать потери Карла Юхана, связанные с исполнением им должности наследного принца и имущественными потерями во Франции. В конце июля депутаты приняли соответствующий закон и выразили Его Королевскому Высочеству благодарность за заботу о своих подданных. Поскольку договориться Карлу Юхану с правительством по этому вопросу не удалось, то дело поступило в суд, который долго не признавал права Карла Юхана, но в конце концов сдался, высказавшись напоследок так: "Это было умно, но не благородно".
В заключительный период пребывания в качестве наследника престола Карл Юхан, по мнению шведских историков, проявил себя не с самой лучшей стороны. А.-Э. Имхоф также пишет, что 1815–1818 годы относятся к самым слабым в жизни шведского наследного принца: везде проявлялось его недоверие, раздражительность, отсутствие самоконтроля и озабоченность личными финансами. У Карла Юхана был подозрительный характер от рождения, а годы революции и службы в наполеоновской Франции мало способствовали избавлению от этого недостатка. Несмотря на достигнутые успехи на новой родине, Карл Юхан не смог без разочарования пережить крах своих надежд вернуться "на коне" в любимую Францию. В Швеции он всегда чувствовал себя не в своей тарелке и не в последнюю очередь из-за климата. Политический климат в Европе тоже не располагал к покою и расслаблению. Хотя Венский конгресс и подтвердил незыблемость монархического принципа, но нельзя было забывать, что многих монархов, в частности его бывших коллег, с позором прогнали с тронов, выслали из стран, а некоторых, как, например, Мюрата, расстреляли.
Не так уж и спокойно было и в Шведском королевстве. Совсем недавно убили одного короля, а его наследника арестовали, посадили в тюрьму, заставили отречься от престола и выслали из страны.
Карл Юхан высоко ценил возможности "четвёртой ветви власти" и всегда старался воспользоваться услугами печати в собственных целях. Его рабочий стол всегда был завален газетами и переводами статей из них, к тому же он не прекращал выписывать газеты из Франции. Неудивительно, что дело пропаганды при нём было поставлено на солидную ногу. Он охотно занимался этим сам, особенно в полемике с Наполеоном, "запустившим" в Европу с о-ва Св. Елены свои мемуары, и кроме того, ему много в этом помогали дипломат Лёвеньельм и француз на шведской службе Жозеф Изарн.
А сторонники принца Густава, сына "полковника Густафссона", в Швеции, конечно, ещё не перевелись. 1 января 1817 года, в день именин принца, несколько человек в г. Висбю, напившись до положения риз, провозгласили тост за здоровье "Густава V". Инцидент привлёк внимание Карла Юхана, и сам канцлер юстиции приступил к его расследованию. Суд приговорил участников пьянки к смертной казни, которую, впрочем, заменили пожизненным тюремным заключением. Когда шведский офицер-густавианец, принадлежавший известной старой фамилии Даг-ок-Натт (День-и-Ночь) в 1816 году написал памфлет в пользу "полковника Густаффссона", Карл Юхан не колеблясь приказал приговорить его к смерти, правда, In contumaciam. Но ещё одиознее выглядело т. н. дело кабатчика Линдблума, сфабриковавшего дело о государственном заговоре. Линдблум, старый агент тайной полиции, сделал на ряд лиц донос, которым власти инкриминировали покушение на жизнь кронпринца и его сына Оскара. Ретивый Рудольф Сёдерстрём буквально на ровном месте раздул огромное дело, получившее сильный негативный резонанс за границей, и сумел упомянуть в нём имя королевы Хедвиг Шарлотты. Поскольку Карл Юхан, как потом записала в дневнике королева, слишком ревностно защищал действия чиновника и мало учитывал оскорблённые чувства приёмной матери, между ней и Карлом Юханом возникло отчуждение. Восторженно принявшая семь лет тому назад принца, королева теперь относилась к нему с большой неприязнью.
При ближайшем рассмотрении выяснилось, что никакого покушения оговорённые Линдблумом люди не планировали, а все его обвинения были высосаны из пальца. Но у страха глаза были велики, и Карл Юхан ещё долго сомневался в своём будущем в Швеции. Вслед за делом Линдблума последовали не менее одиозные дела графа Делагарди и др. Всё это, конечно, мало способствовало укреплению авторитета Карла Юхана как внутри страны, так и за её пределами.
1817 год был неудачным для Швеции: страну поразил сельскохозяйственный и финансовый кризис, и настроение кронпринца было особенно удручённым. Придуманный им метод стабилизировать финансовое положение страны с помощью продажи векселей давал существенные сбои. Скоро в стране разразился т. н. дисконтный кризис, причём часть вины за это лежала и на Карле Юхане, который, вопреки советам экономистов, отказался от идеи государственного вмешательства и государственной поддержки дисконтных банков и вовремя не помог им из государственных резервов. Для решения дисконтного кризиса пришлось снова созывать риксдаг.
Впрочем, принц не сдавался и упорно продолжал разгребать "авгиевы конюшни". Предметом его пристального внимания стали т. н. аккорды — пагубная и широко распространённая, особенно в армии, практика приобретения чинов и должностей с помощью, как бы мы сейчас сказали, "отката", т. е. выплаты денежной компенсации лицам, занимавшим должность или чин. Карл Юхан призвал шведов прекратить практику аккордов: "Если мы хотим видеть Швецию свободной, счастливой и хорошо управляемой, то аккорды должны исчезнуть. Если мне не помешают, я найду средства, помимо государственных, чтобы осуществить эту меру" и сделал ставку на организацию для военных нормальных пенсий. Он принимал меры борьбы с нищенством и попрошайничеством, бил тревогу по поводу распространения венерических заболеваний и помогал организовывать благотворительные и медицинские учреждения.
Между тем Карл XIII совсем одряхлел и дышал на ладан. Он забывал иногда, что являлся королём Швеции и Норвегии, что у него был приёмный сын Карл Юхан, призванный из другой страны, он не знал, что живёт в Стокгольмском дворце, а полагал себя в Швеции путешественником. На банкете в честь 55-летия Карла Юхана с ним случился приступ, и через неделю, 5 февраля 1818 года, в присутствии членов правительства и придворных он тихо ушёл из этой жизни. Карл Юхан распорядился на всякий случай закрыть ворота Стокгольма. Настал заповедный час, и нужно было принять все меры безопасности, чтобы никто и ничто не смогло помешать переходу власти.
Жан Батист Бернадот, сын простого французского юриста, бывший солдат королевской армии, бывший князь Понте-Корво, генерал республиканской Франции и маршал Наполеона готовился стать королём Свеев, Норвежцев, Готов и Вендов.
Он и никто иной!
Данный текст является ознакомительным фрагментом.