18. ЛЮБИМАЯ ФРАНЦИЯ
18. ЛЮБИМАЯ ФРАНЦИЯ
Идеи могут быть обезврежены только идеями.
Бальзак
Обратив теперь все свои взоры на Францию, Карл Юхан из Киля развил бурную деятельность, проводя консультации с представителями самых разных политических групп и слоёв населения Франции, включая Бурбонов, засылая своих людей в страну, распространяя там прокламации в свою пользу и подготавливая почву для своего появления. Бурбоны представлялись принцу вчерашней каргой, но он не гнушался контактами и с ними. Здесь в Киле его снова посетил граф А.И. Чернышев и имел с ним продолжительную на этот счёт беседу.
Из Киля Карл Юхан внимательно следил затем, как его агент граф Виль-Кастель на юге Франции по его поручению проводил пропагандистскую кампанию в его пользу. Граф во всеуслышание объявлял, что Францией должен был править не корсиканец Наполеон, а настоящий гасконец. Но, как пишет Шёберг, жители Южной Франции на фоне убедительных побед А.-У. Веллингтона (1769–1852) в Португалии плохо прислушивались к новому пророку и делали ставку на Бурбонов. Убедившись в этом, Виль-Кастель заблаговременно свернул свою кампанию и уехал прочь.
Есть также данные о том, что Карл Юхан отпустил во Францию 60 французских пленных офицеров с заданием проводить пропаганду в пользу его кандидатуры на место поверженного Наполеона.
Наступившая весна 1814 года стала тому доказательством.
Сразу после Кильского мира принца позвали обратно в Стокгольм, но он решил остаться с союзниками, чтобы не раздражать их и окончательно не испортить отношения. Тем более что он получил от Александра I многообещающее послание: "Скоро Франции нужно будет определить свою судьбу. Вы станете посредником между ней и Европой, и кто знает, куда Вас поведёт счастливая звезда?" Был ли лукавый русский самодержец искренним в подобном обещании? Не играл ли он в свою игру, используя Карла Юхана как средство давления на союзников? Визит Чернышёва в Киль и собранная им информация о малой популярности во Франции бывшего наполеоновского маршала вряд ли оставили царя в плену прежних иллюзий в отношении этого человека. Возможно, шведский кронпринц нужен был царю только для того, чтобы оказывать нажим на Австрию и Англию, с которыми у России в этот момент возникли трения.
Т. Хёйер утверждает, что при мощной поддержке императора России, продолжавшейся вплоть до марта 1814 года, он имел неплохие шансы обеспечить себе одну из ведущих ролей в послевоенной Франции. Косвенным доказательством этому служат факты обеспокоенности наполеоновского режима шансами старого соперника Наполеона во Франции. "Необходимо противодействие князю Понте-Корво во Франции", — писал наполеоновский министр иностранных дел Маре имперскому канцлеру, а сам император 20 декабря 1813 года писал Савари: "Очень важно, чтобы газеты говорили о шведском принце как можно меньше".
Шведский историк полагает, что одним из мотивов, которым руководствовался Александр I, предлагая Бернадота в руководители Франции, было его желание вернуть на шведский трон сына королевы Фредерики, свояченицы царя и супруги свергнутого Густава IV Адольфа. Свою мысль о выдвижении Бернадота на французский трон император чётко и недвусмысленно выразил в беседе с агентом Бурбонов бароном Эженом Франсуа Огюстом Витроллем (1774–1854). Император принял барона за две недели до вступления союзников в Париж и без всяких обиняков дал понять эмиссару Бурбонов, что считает французскую корону для его хозяина слишком тяжёлой. Некоторое время тому назад мы думали о Бернадоте…, — сказал Александр, — но некоторые мотивы нас отдалили от сей мысли".
Так что Карл Юхан пока не терял надежды и в многоходовой сложной игре союзников придерживался тактики выжидания. 10 февраля 1814 года из Кёльна он обратился к французам с воззванием быстрее кончать с наполеоновским режимом, но достиг, по мнению Палмера, прямо противоположного эффекта — французы рассердились. Он предлагал очистить Францию от бедствий, а разве он сам не приносил бедствий в Европу?
Шатильонская конференция, созванная по настоянию Кастлри и Меттерниха и призванная определить рамки послевоенной Франции и условия мира с Наполеоном, началась 25 февраля без Карла Юхана. На ней Меттерних выдвинул план, согласно которому единственной альтернативой Наполеону были Бурбоны. С ним соглашался и Кастлри. Александр I пытался отодвинуть решение этого вопроса на будущее, полагая, что он должен был решаться при волеизъявлении французского народа, но австро-англо-прусское трио сводило все его усилия на "нет".
Это к жесточайшему разочарованию Карла Юхана означало, что союзники перевели Швецию в разряд "прочих государств", присоединившихся к коалиции, и уравняли её с какой-то Баварией и только встающей на ноги Голландией, и что над его совместным с русским императором замыслом нависла серьёзная угроза.
24 февраля 1814 года Северная армия вышла наконец из Голштинии и двинулась на юг к Рейну. 10 марта она вошла в Кёльн, где Карла Юхана ожидал восторженный приём и где он прожил 16 дней. Здесь он узнал, что союзники в Шатильоне от имени всех членов коалиции предложили главе французской делегации Коленкуру вариант Франции в границах 1792 года. Таким образом, весь Рейнланд и вся Бельгия, над завоеванием которых в своё время так усердно трудился солдат, генерал и маршал Бернадот, возвращались старым хозяевам. Он пытался возражать, но к его голосу уже мало прислушивались.
В прусском штабе возникла, а Кастлри была поддержана идея выдвинуть корпус Блюхера на главное — парижское — направление и усилить его за счёт Северной армии. Скоро корпуса Бюлова и Винцингероде у Карла Юхана отобрали, а вместо этого предложили ему командовать Резервной армией в Бельгии, куда, кроме шведов, вошли датские, голландские, английские, русские и ганноверские подразделения. Сам Кастлри взялся уговорить Карла Юхана возглавить этот интернациональный и плохо сыгранный секстет, подсластив "пилюлю" громким званием генералиссимуса, но послал вместо себя генерала Стюарта. Никто на эту роль не подходил лучше, чем такой выдающийся военный стратег, как маршал Бернадот, говорил Карлу Юхану генерал Стюарт, и тот был вынужден согласиться. Безропотно было воспринято и объяснение Кастлри о причинах, по которым Швецию оставили за рамками Шатильонской конференции: мол, если пригласить в Шатильон Швецию, то тогда обиделись бы Бавария с Голландией, а приглашать всех по причине достижения конценсуса — просто неразумно. Спорить с Англией было невыгодно: она могла ещё пригодиться в деле покорения бунтующей Норвегии!
Из Кёльна наследный принц распространил во Франции громкую прокламацию, в которой заявлял о своей посреднической роли между французами и союзниками и уверял соотечественников в том, что союзники им зла не желают, а хотят лишь прогнать с трона Наполеона. Вероятно, в данном случае это возымело действие — с ним стали заигрывать и сторонники Бурбонов. С помощью графа Буийе глава дома Бурбонов и принц Конде обратились к бывшему солдату латка Рояль-Марин с любезными посланиями и обращениями: "Monsieur mon fr?re" и предложением чина генералиссимуса.
В конце февраля штаб-квартира Карла Юхана переместилась в Льеж, но никаких военных действий его резервная армия осуществить, по сведениям Хёйера, не могла, поскольку её разрозненные части ещё не собрались вместе. Под Антверпеном он предложил частям Л. Карно сдаться и перейти на сторону союзников, но тот от этой "чести" наотрез отказался: "Я был другом французского генерала Бернадота, но являюсь врагом чужого правителя, который воюет против своего отечества". Положение фиктивного главнокомандующего раздражало и беспокоило Карла Юхана. Но ещё большее беспокойство вызвало известие из Копенгагена: 1 марта его представитель в Копенгагене генерал Таваст прислал сообщение о том, что наследник датского трона Кристьян Фредрик, кузен Фредрика VI, тайно прибыл в Норвегию и поднял там восстание против присоединения страны к Швеции. Норвегию собирались объявить самостоятельным государством, в стране начали печатать деньги и организовывать армию. Ещё не успели ратифицировать Кильские договорённости, как Норвегия уже стала ускользать из рук. Вновь зашевелился сверженный со шведского престола Густав IV Адольф — теперь он заявил о своей заинтересованности в норвежском троне.
Пребывание в Льеже, благодаря некоторым неожиданным событиям, дополнительно усугубило уже сложившийся негативный образ Карла Юхана как союзника. Сюда в Льеж 3 марта к Карлу Юхану неожиданно прибыл секретарь супруги Дезире доктор Франценберг, который лечил его в бытность послом Франции в Вене. Он привёз с собой письмо от Жозефа Бонапарта, явно инспирированное его императорствующим братом. Родственники прощупывали бывшего маршала Франции относительно его позиции по будущему устройству страны, предлагали "образумиться" и стать вместе с французской армией на защиту родины. Карл Юхан ответил, что Жозеф должен посоветовать брату немедленно заключить мир с союзниками. Вместе с ответом Жозефу Франценберг 10 марта повёз в Париж письмо и подарки Дезире: кольцо с бриллиантами и 60 000 франков. О политической "подкладке" визита Франценберга супруг не обмолвился ни одним словом!
Это одна из версий о странном и подозрительном недельном визите доктора Франценберга, принятой на веру некоторыми историками. А вообще достоверных сведений о том, зачем приезжал этот доктор, о чём с ним беседовал наследный принц Швеции и какой ответ он повёз обратно Наполеону, нет. Есть три источника, на которых строятся все версии и спекуляции об этом эпизоде: русский посол Сухтелен, английский посол Торнтон и сам Карл Юхан. Но сведения Сухтелена и Торнтона основываются на том, что им якобы сообщил… сам Карл Юхан.
Русскому послу принц сказал, что Франценберг был послан к нему "очень влиятельным лицом в Париже", чтобы спросить совета о создавшемся военно-политическом положении Франции. После некоторого раздумья он якобы ответил, что Франции следует заключить мир при условии сохранения её старых границ, "а тот, кто убил республику, не достоин пользоваться преимуществами, которые добыли своими победами республиканцы".
Англичанину Карл Юхан рассказал, что Франценберг приехал спросить его, не последует ли Швеция примеру Австрии, если та заключит сепаратный мир с Францией. Карл Юхан якобы ответил, что он ни при каких обстоятельствах не станет отделять шведские интересы от интересов союзников и что если Наполеон не согласится пойти на мир на предлагаемых ему союзниками условиях, т. е. на условиях сохранения Франции в границах 1792 года, то это будет стоить ему короны.
В 1820—1830-е годы, работая над своими записками, Карл XIV Юхан, упоминая эпизод с Франценбергом, фактически повторил то, что он якобы рассказывал в своё время Торнтону, но добавил к нему одну новую деталь: Франценберг, выслушав ответ принца Наполеону, якобы сказал, что у него есть также поручение от других лиц, занимавших высокое положение в империи (Хёйер полагает, что речь могла идти о Сиейесе, Талейране и некоторых других знакомых Бернадота, фрондировавших во времена консульства). Эти лица просили передать, что, в случае прихода в Париж союзников, Карла Юхана будут считать персоной № 1 и что он может рассчитывать на помощь всех, кто был недоволен Наполеоном и кто не одобряет Бурбонов. Карл Юхан пишет, что он категорически отверг этот вариант, потому что не хотел, чтобы из-за него разгорелась гражданская война.
Кстати, слухи о том, что наследный принц планирует своё будущее во Франции, дошли до его приёмного отца, и приёмный сын поспешил заверить Карла XIII в том, что эти слухи не имеют под собой никаких оснований. Говорить старичкам ложь было не так убийственно для их хрупкого здоровья, как сообщать голую правду.
Одновременно Карл Юхан через маркиза Шабанна в Брюсселе продолжал поддерживать контакты с Бурбонами. 19 марта он принял маркиза, заверил его в своём дружеском расположении к оставшимся в живых родственникам Людовика XVI и заявил о том, что он будет поддерживать… реставрацию во Франции. Чем объяснялась такая резкая смена настроений и мыслей? Ещё вчера он доказывал союзникам категорическую недопустимость возвращения Бурбонов на трон, а сегодня заявляет о поддержке реставрации под эгидой тех же Бурбонов. Возможно, под влиянием нахлынувших на него невзгод, обид и разочарований он решил не упускать и эту карту. Игра была настолько сложной и запутанной, что могли пригодиться и Бурбоны.
Насколько эти заверения были искренними, свидетельствует следующий факт: 28 марта союзнический патруль перехватил депешу генерала Мэзона к Бертье, в штаб-квартиру Наполеона, в которой генерал докладывал о том, что Карл Юхан отпустил из плена около 40 французских офицеров с призывом лучше умереть за Наполеона, нежели "позволить этой гнусной семейке (т. е. Бурбонам. — Б.Г.) когда-либо взобраться на трон". Принц якобы призвал их "разъехаться по домам и выступить там против этого нового предприятия союзников". Сам же он ни при каких обстоятельствах не двинется из Льежа, если, конечно, его в путь не позовут добрые дела. Согласно этой депеше, Франценберг и отпущенные из плена офицеры подробно описали генералу умонастроения главнокомандующего Резервной армией, "из которых Ваше Величество может извлечь пользу для отделения его от союзников".
Капитал доверия к шведскому наследному принцу среди союзников иссякал окончательно и бесповоротно.
"Франценбергский" эпизод, по некоторым данным, получил своё логическое продолжение. Наполеон, по всей видимости, решил воспользоваться советом Мэзона и отправил его с тайной миссией к Карлу Юхану. Переодетый в цивильное платье, бывший адъютант Бернадота пробрался в Льеж и от его имени предложил Карлу Юхану Скандинавию, Финляндию и Померанию, всё балтийское побережье и королевство Нидерландов взамен на то, чтобы он вышел из союзного альянса! Предложение было очень заманчивым и, думается, заставило Карла Юхана хорошенько над ним поразмыслить. А поразмыслив, он отказался. Поздно! Карта Наполеона была уже бита.
Шведский король Карл XIII с приёмным сыном принцем Карлом Юханом. Художник К.-А. Дальстрём
Шведский король Карл XIII с приёмным сыном принцем Карлом Юханом. Художник К.-А. Дальстрём
17 марта в штаб-квартире Резервной армии произошло странное событие. Был созван военный совет, на котором Карл Юхан предложил собравшимся старшим офицерам армии ответить на три вопроса:
— Отвечает ли интересам Швеции продолжение войны с Францией, которая будет лишена приобретённых ранее территорий?
— Если союзники будут настаивать на условиях мира согласно Шатильонским решениям, отвечают ли интересам Швеции дальнейшие усилия кронпринца добиваться у союзников признания того, что Швеция уже выполнила свои обязанности в этой войне?
— Если Наполеон отвергнет условия предложенного ему мира, обязана ли будет Швеция продолжать с ним войну?
Ответы распределились следующим образом: единодушное "нет", за исключением одного "да" на первый; единодушное "да" на второй и единодушное "да" на третий вопрос, но при условии, что союзники выполнят свои обязательства перед Швецией. Военный совет, таким образом, укрепил уверенность принца в его попытке уговорить союзников оставить границу Франции по Рейну и сохранить за ней Бельгию и Голландию, а также в том, что дальнейшее участие шведов в войне было бессмысленным. Он отправил в союзническую штаб-квартиру К. Лёвеньельма с инструкцией потребовать у союзников поддержки в норвежском вопросе и в признании необходимости возвращения домой шведской армии. В письме к Александру I Карл Юхан свои требования несколько смягчил, попросив у него корпус для усмирения Норвегии, в то время как небольшая часть шведской армии останется выполнять свой союзнический долг на континенте.
25 марта Карл Юхан выехал к Александру I, но в это время Наполеон предпринял дерзкий марш в восточном направлении и перерезал все пути. Раздосадованный принц вынужден был вернуться обратно в Льеж. На обратном пути его пригласил к себе в Нанси граф Артуа, но Карл Юхан, неуклюже сославшись на неопределённость мнения союзников относительно судьбы Бурбонов и на возможное недовольство таким визитом шведов, предпочёл общаться с русским губернатором Нанси и отзываться о Бурбонах в самых негативных выражениях. Этому семейству, сказал он русскому генералу, нельзя появляться во Франции без посредника, имея в виду под посредником, естественно, себя.
Возвратившись в Льеж ночью 4 апреля, Карл Юхан узнал о том, что Париж пал. 31 марта 1814 года в столицу Франции вошли русские казаки, а 3 апреля столица капитулировала. Наследный принц немедленно отправил своего роялистски настроенного друга Гре к Людовику XVIII и принцу Конде с запоздалым ответом на их письма. Гре должен был заверить Бурбонов, что только обстоятельства и сопротивление шведов (!) помешали шведскому наследному принцу осуществить давно задуманный план. Своё послание Карл Юхан украсил описанием в самых возвышенных выражениях своих детских воспоминаний, связанных с его идеалом — королём Генри IV. Он с благодарностью подтверждал принятие титула генералиссимуса французской армии и приглашал графа Артуа в любое удобное для него время посетить его штаб-квартиру в Льеже.
Одновременно принц попросил Сухтелена сообщить императору Александру I о том, что он всегда был сторонником Бурбонов, хотя и не высказывал свои взгляды до тех пор, пока не понял своё призвание истинного союзника! Именно для этого он хотел недавно посетить императора, чтобы в личной беседе объяснить свою позицию.
Беседу в том же духе Карл Юхан провёл и с Торнтоном, попросив его довести свои "бурбонские" симпатии до английского руководства. Чтобы не попасть в ложное положение, он вызвал к себе Стедингка и пояснил, что титул французского генералиссимуса он принимает временно и что он непременно, хоть и с задержкой на несколько месяцев, вернётся в Швецию. Заверения, сделанные на все стороны, тем более неискренние, всегда вызывают настороженность!
В предположении, что Наполеон организует союзникам сопротивление на юге Франции, Карл Юхан направил в союзническую штаб-квартиру уведомление о том, что решил ввести шведскую армию во Францию и сражаться в рядах коалиции на её территории. Попросив вернуть ему корпуса Бюлова и Винцингероде, он отдал приказ о выступлении шведской армии. Толчком для такого решения послужило письмо супруги, поступившее к нему 6 апреля. Дезире с нетерпением ожидала вступления в Париж шведской армии, но вместо неё к ней явился К. Лёвенхьельм и сообщил, что супруг находится в Льеже. Дезире была страшно разочарована. "Мне очень жаль, что ты не прибыл раньше императора России, — писала она ему, — это сыграло бы тебе на руку и тем людям, которые тебе дороги. Твоё присутствие здесь чрезвычайно важно…"
Дезире была права: фактическим хозяином Парижа с 31 марта стал Александр I, и царь, по всей вероятности, обратился бы за помощью в первую очередь к нему, своему протеже. Но шведского принца на месте не было, и царь был вынужден пользоваться услугами своего бывшего тайного агента Талейрана. Находившегося рядом посла К. Лёвеньельма император призвал к ответу: чем руководствовался наследный принц Швеции, поддерживая тайные контакты с Наполеоном и Бурбонами? Положение шведского дипломата было более чем щекотливым, но вместе с Карлом Юханом ему как-то удалось "выкрутиться" и сохранить расположение императора.
А Карл Юхан, торопясь наверстать упущенное, развил в Льеже бурную и лихорадочную деятельность. Он предпринял попытку собрать побеждённые французские части, поставить их под белые знамёна Бурбонов и вместе со шведами двинуть их на Париж. (Именно в этот момент он сделал неудачное предложение сидевшему в Антверпене Л. Карно.) Но он уже чувствовал, что лавинообразные события во Франции опережали его и что всё было бесполезно. Слишком дорого стоило ему приобретение Норвегии, и как ни старался он сыграть свою роль в последующих событиях, главные участники войны его просто игнорировали. Союзники, кроме Александра I, оказали жёсткое сопротивление всем его попыткам заявить о своих претензиях, а одной поддержки царя оказалось недостаточно. Талейран высказал следующее суждение о шансах Бернадота: "Бернадот — это ещё один этап революции. Зачем выбирать солдата, когда вы только что убрали уже одного?" Талейран был прав. Этот вывод подтвердил и мудрый Сухтелен, мнение которого Карл Юхан высоко ценил.
10 апреля, взяв с собой роялиста Стедингка, Карл Юхан выехал в Париж. Согласно воспоминаниям генерала Адлеркрейца, перед отъездом шведы взяли с принца обязательство не заниматься в Париже делами, не имеющими отношения к Швеции. Они серьёзно опасались, что кронпринц в Швецию больше уже не вернётся.
В Париже Карл Юхан находился не несколько месяцев, как он надеялся, а всего лишь 18 дней — с 12 по 30 апреля, да и то под охраной из русских казаков, любезно предоставленной Александром I. Вряд ли его пребывание в столице было большим триумфом, утверждает Хёйер. Были определённые успехи в переговоре с союзниками, но их реакция и реакция французов на его появление была, мягко говоря, сдержанной.
11 апреля Наполеон отрёкся от трона и отправился на о-в Эльбу. Ему на смену пришли Бурбоны. На торжественном представлении в Парижской опере, данном в честь глав государств-победителей, кронпринц предпочёл официально не показываться и сидел не в почётной ложе для гостей, а в задрапированной для него отдельной ложе. Он встретился с Неем, Мармоном, Ожеро и другими старыми друзьями и товарищами, но встречи были малоутешительными, потому что почти все они считали его в душе предателем. Избегал Карл Юхан и демонстрации своего согласия с союзниками.
Повидавшись с супругой Дезире и сыном Оскаром, насладившись в последний раз видами Парижа, встретившись с золовкой Жюли Бонапарт и бывшей императрицей Франции Жозефиной, а главное, заручившись поддержкой союзников в норвежском вопросе, Карл Юхан 30 апреля поспешил домой. По пути, по совету непотопляемого Талейрана и Стедингка, Карл Юхан нанёс визит "королю-креслу" — новому французскому монарху королю Людовику XVIII. Претендент на французский трон по пути из английского Хартуэлла в Тюильри остановился в Компьене. Карл Юхан считал, что правление Бурбона во Франции будет недолговечным, но пока благоразумно решил сохранять с ним добрые отношения.
Как вспоминал Стедингк, когда кронпринц на пути в залу для аудиенции проходил через внутренний двор, то французские солдаты, узнавшие в нём своего бывшего маршала, приветствовали его криками: "Да здравствует генерал Бернадот!" Караул перед залой воскликнул: "Да здравствует князь Понте-Корво!" Когда же он входил в гостиную, королю о нём доложили как о кронпринце Швеции.
— Вы видите, что для меня достаточно двадцати шагов, чтобы пройти республику, империю и монархию Бурбонов, — мрачно пошутил он с сопровождавшим его Стедингком.
Вслед отъезжающему Карлу Юхану Кастлри выдал "прощальный залп" своей желчи: "Он удаляется обратно в Швецию с разбитыми надеждами и несмываемым позором в глазах даже собственной армии, чувствующей себя униженной той бездеятельностью, на которую он был обречён во время своего похода".
16 апреля верный оруженосец Карла Юхана Веттерстедт написал своему коллеге по походной канцелярии Г.-Ф. Вирсену, что собирается подать в отставку, "ибо эти последние месяцы больше, нежели прошение годыу сломили моё мужество и спокойствие духа… На нас косо смотрят другие и называют нас "обозниками", храбро прячущимися за штыками союзников".
Талейран предлагал решить вопрос о мире со Швецией на предстоящем Венском конгрессе, как это было решено союзниками в отношении Баварии, Голландии, Испании, Португалии и прочих княжеств и герцогств, участвовавших в коалиции лишь номинально. Шведам с большим трудом с помощью союзников удалось избежать позора и заключить мир с Францией в Париже.
10 июня состоялся триумфальный въезд Карла Юхана в Стокгольм. Шведы устроили своему принцу восторженный приём, что заставило его написать своей супруге в Париж следующие строки: "Если бы я мог говорить по-шведски, то, думаю, стал бы очень сильным правителем". Королева Хедвиг Шарлотта Элисабет записала в своем дневнике рассказ своего приёмного сына о том, как французы одолевали его просьбами и уговорами занять место сосланного на Эльбу Наполеона и как он без всяких колебаний сказал им "нет", чтобы вернуться к шведам и посвятить свою жизнь процветанию Швеции.
Не будем осуждать возвратившегося "блудного сына" слишком строго: он же был беарнцем, а значит, истинным гасконцем, инстинктивно ищущим себе оправдания в маленькой и красивой неправде. Да и какая же это была неправда, если он и на самом деле посвятил свою оставшуюся жизнь благосостоянию Швеции?
Данный текст является ознакомительным фрагментом.