Нина Краснова Учитель + ученица…

Нина Краснова Учитель + ученица…

Смерть Владимира Солоухина для меня не только самое печальное событие 1997 года, но и самое печальное событие всей моей жизни. Потому что Владимир Солоухин – для меня не просто мой ЛЮБИМЫЙ ПИСАТЕЛЬ со всех заглавных букв, который, идя «владимирскими проселками», открыл мне и миру не Америку, а Россию, но и мой УЧИТЕЛЬ и ДРУГ и ПОКРОВИТЕЛЬ, и – мой ЛИТЕРАТУРНЫЙ ОТЕЦ! Он знал и поддерживал меня, девочку из Рязани, из провинции, с первых моих шагов на «кремнистом пути» литературном, помогал мне расти и формироваться как поэту, как личности, оберегал меня, как некое трогательное творение русской природы, нуждающееся в защите, как лесную фиалку, как бабочку пестрянку из Красной книги. Без него меня не было бы. Без него я была бы не я. И моя судьба сложилась бы иначе, чем сложилась, и, скорее всего, оказалась бы «поломатой». Он рекомендовал меня в Литературный институт – помог мне осуществить эту главную мечту моей юности. Помог мне выпустить первую книгу стихов «Разбег» – вытащил меня на литературную орбиту. Рекомендовал меня в Союз писателей… Помогал мне «пробивать» в свет мои новые книги, особенно когда редактора пытались зарубить их своими беспощадными топорами… Он помогал мне в самых критических и отчаянных ситуациях, помогал и делом, и словом, и мудрым советом, и добрым участием в моей судьбе, и просто своим присутствием на грешной земле… Ну и, конечно, своим творчеством, своими произведениями… Он помогал мне «разуть» глаза на серьезные проблемы нашей действительности… Он присылал мне в Рязань свои книги и рукописи своих неопубликованных книг. И я не только читала их, но и, сидя на вольных хлебах, как свободная художница, и подрабатывая машинисткой, печатала их ему на машинке, и за годы и годы перепечатала почти все его произведения, полное собрание сочинений, в том числе и «вещи», за которые его едва не исключили, едва не «поперли» из всех «рядов» (правда, из рядов КПСС он потом сам ушел)…

Сейчас я готовлю книгу нашей с Владимиром Солоухиным переписки из серии «Учитель + ученица…». Там видна вся история наших с ним отношений в течение целых 25-ти лет (срок «серебряной свадьбы»), видны истоки этих отношений, их развитие и превращение в настоящую дружбу (которая предполагает по меньшей мере взаимную симпатию с обеих сторон).

Владимир Солоухин, как почти все писатели нашего времени, не любил писать писем, не склонен был к регулярной переписке, в отличие от классиков XIX века – Тургенева, Чехова, Льва Толстого, у которых эпистолярный жанр занимает немалую часть литературного наследия. Но он очень любил получать письма от меня, а я любила писать и посылать их ему (в пропорции: один к десяти, десять в ответ на одно). И он очень быстро откликался на те из них, в которых я просила у него какого-то совета и участия или в которых он чувствовал мой сигнал SOS.

Наша с Владимиром Солоухиным переписка возникла из нашей с ним дружбы, которую она же в свою очередь и укрепила, из наших с ним общих дел, которые связывали нас, из нашей физической отдаленности друг от друга на расстояние 200 километров, равное расстоянию между нашими городами, между Москвой и Рязанью, что интересным и таинственным образом тоже связывало и сближало нас, из не частости и кратковременности наших с ним встреч (не интимных, к разочарованию какого-нибудь «ждателя» и «жаждателя» «клубнички», но полных духовного кайфа, недоступного натурам чересчур материалистическим), а с моей стороны – еще и из моего желания лучше раскрыться перед своим учителем, из моего неумения (особенно на первых порах) говорить с ним при встречах (чему мешало мое благоговение перед ним и моя стеснительность) и из моего стремления овладеть этим искусством хотя бы в письмах… А кроме того – из моей невостребованности (или недовостребованности) литературным миром, из моей потребности быть понятой и оцененной если не всем миром, то хотя бы одним его представителем, но каким!

Я готовлю книгу нашей с Владимиром Солоухиным переписки, чтобы внести свою лепту библейской вдовицы в дело увековечивания памяти великого русского писателя нашего времени, Раба Божьего Владимира Солоухина и сохранить для истории наши с ним отношения, которые дороги мне и были дороги и ему.

5 сентября 1997 г., Москва