Пролог

Пролог

26 января 1996 года

– Привет, тренер!

Улыбающийся Дэйв приветственно помахал рукой, спускаясь к подъехавшему по аллее к стоянке серебристому «Линкольну Таун-кар» Джона Дюпона. В тот день была его очередь забирать двоих детей из школы, и он только что закончил чинить радио в машине.

Дюпон, опустив стекло, не ответил на приветствие.

– У тебя ко мне претензии? – спросил он.

Возможности ответить Дюпон Дэйву не дал.

Первая экспансивная пуля, выпущенная Дюпоном из револьвера «Магнум» 44-го калибра, попала Дэйву в локоть (возможно, Дэйв пытался прикрыться руками) и продолжила путь по спирали через сердце в легкие.

Дэйв закричал от боли и грудью бросился на стрелявшего, надеясь, по-видимому, вырвать из его рук пистолет.

Дюпон, правая рука которого все еще была вытянута, снова спустил курок. Вторая пуля попала Дэйву в желудок, а потом, выйдя через спину, пробила заднее стекло машины Дэйва и вдребезги разнесла ветровое стекло.

Дэйв рухнул лицом вниз на заснеженную аллею. Услышав первый выстрел, жена Дэйва Нэнси бросилась к парадной двери дома.

– Остановись, Джон! – закричала она.

Дюпон вышел из машины и направил револьвер на нее. Нэнси нырнула обратно в дом. Дюпон снова направил ствол на Дэйва, который полз к своей машине, оставляя на снегу кровавый след. Ублюдок выстрелил в спину моему умирающему брату.

В моем кабинете зазвонил телефон. Это был еще один день в середине борцовского сезона. Такие дни перед началом тренировок команды я проводил, читая почту и отвечая на телефонные звонки.

Этим я занимался и в тот день, пока не позвонил отец, который сказал:

– Дюпон стрелял в Дэйва и убил его.

Я не повесил телефонную трубку – я бросил ее и закричал. Сгреб лежавшие передо мной бумаги и швырнул их в стену. За бумагами последовали блокноты, ручки и все, до чего я мог дотянуться. В стену полетели часы и награды, стоявшие в шкафу возле письменного стола. Я изрыгал ругательства настолько громко, что их могли услышать на небесах.

Рыдая, я просидел целый час один до тех пор, пока помощник тренера не открыл дверь. Я рассказал ему о звонке отца, и он заплакал вместе со мной.

К тому моменту Джон Дюпон, наследник состояния семьи Дюпонов, считавшийся лучшим другом американских борцов-любителей, спрятался в своем огромном особняке. Полицейские бросились к поместью «Фокскэтчер», которое им было хорошо знакомо. Некоторые из них тренировались на стрельбище, которое оборудовал для этого Дюпон. Они носили пуленепробиваемые жилеты, купленные для них Дюпоном, они общались друг с другом по рациям, купленным Дюпоном.

Дюпона, всегда извлекавшего преимущества из своей репутации филантропа, на протяжении всей его взрослой жизни славили как щедрого дарителя. Но я знал его лучше. Я знал, что он дарил для того, чтобы получать. Джон Дюпон дал мне средства для занятий борьбой, а потом отобрал у меня карьеру борца. А в тот день он отобрал у меня и брата.

Полицейские, развернувшиеся для операции, которая превратится в продолжавшуюся 48 часов осаду особняка, послали мне предупреждение и попросили меня не приезжать на место трагедии, хотя я находился в двух тысячах миль оттуда.

Предупредив меня, полиция поступила правильно. Если б я поверил в то, что у меня есть шанс добраться до Джона Дюпона, я мог бы совершить еще одну поездку в его поместье. Чтобы убить его.