Берия ходил в соперниках

Берия ходил в соперниках

Существует несколько версий ареста Козина. С помощью его биографа Б. Савченко, много лет знавшего Вадима Алексеевича, можно назвать основные.

Вадим Козин

Первая. В начале войны знаменитый исполнитель часто выезжал с концертами на фронт. Однажды его пригласили генералы сформированного на востоке польского корпуса. Певец с энтузиазмом принял приглашение коллег советского военного командования. И этим якобы подписал себе приговор. По доносу «благожелателя» из собственного ансамбля его арестовали за «измену Родине».

Вторая версия вроде бы банальна – любовный треугольник, если бы не таким зловещим был третий персонаж – Лаврентий Берия. Якобы и певец, и глава НКВД были неравнодушны к знаменитой летчице-красавице Марине Расковой, которая будто бы предпочла любимца публики.

Третья. Мать и сестры Козина жили в блокадном Ленинграде. Популярный артист, имевший хорошие знакомства в государственных и партийных кругах, хлопотал о вывозе близких на Большую землю. Ему долго отказывали, и когда первый секретарь Московского комитета партии Щербаков выделил для семьи певца специальный самолет, было уже поздно – мать и сестры умерли от голода. Вадим Алексеевич сгоряча пожаловался кому-то на неразворотливость властей. Этого было достаточно, чтобы «нейтрализовать» недовольного.

Следующая версия – самая, пожалуй, экзотическая и необыкновенно интересная. Она связана с политикой, с именами участников исторической Тегеранской конференции конца 1943 года – Сталина, Рузвельта и Черчилля. В дни работы Большой тройки английский премьер отмечал свой день рождения. Поприветствовать яростного борца с фашизмом в Тегеран прилетели Марлен Дитрих, Морис Шевалье и Иза Кремер. Неожиданно Черчилль обратился к Сталину с просьбой, чтобы от Советского Союза на торжественном вечере выступил… Вадим Козин. Сталин поразился столь своеобразному выбору лорда, ведь Козин слыл всего лишь исполнителем легких песенок и романсов. Иосиф Виссарионович оценил бы тонкий вкус аристократа, если бы тот «заказал», скажем, Галину Уланову или Сергея Лемешева, блиставших тогда на советской сцене. Но отказать союзнику он не мог, и на специально отправленном самолете из Москвы популярный артист был доставлен в Тегеран, а как только закончился его номер, немедленно препровожден обратно. Существует легенда, будто бы перед возвращением в Москву Козин повел себя как-то не так. То ли в силу необыкновенного напряжения, связанного с неожиданным и очень ответственным вызовом, тяжелого перелета и нервического выступления, то ли еще по каким-то причинам, с певцом случилось что-то вроде нервного приступа. Еще поговаривают, что в Москве кто-то насоветовал Козину пасть в ноги Черчиллю и попросить о политическом убежище в Англии. Дескать, на Западе ты сделаешь великую карьеру…

Известно одно: сам Козин не любил вспоминать Тегеран. А странно – ведь выступление перед хозяевами мира в годину великого противостояния Гитлеру было его звездным часом.

Через некоторое время певца вызвал к себе Лаврентий Берия. Он стал расспрашивать Козина о его исполнительском репертуаре, и в частности о том, почему тот не поет песен о Сталине. Вадим Алексеевич ответил, что в его активе есть песня о Ленине и этого достаточно, ведь он всего лишь лирический певец и серьезных патетических вещей исполнять не может. Берии ответ не понравился, и он снова переспросил, не хочет ли Козин подготовить что-либо о вожде народов. Певец снова ответил отказом. А через какое-то время его арестовали.

Наконец, пятая версия, связанная якобы с нетрадиционной ориентацией певца. Все взрослое население советской державы, и я в том числе, «знало», что Вадим Козин сослан в Магадан, потому что в гостинице «Метрополь» его застукали с 14-летним якутом. Приговор оказался суровым: после годичной камеры на Лубянке – Колыма, Магадан, куда он и прибыл весной 1945 года. Особым совещанием НКВД певец был осужден на восемь лет лишения свободы.

(Второй арест в 60-м году снова связывают с запрещенным в те годы законом половым пристрастием мужчины к мужчине).

Кстати, мне рассказывали такой эпизод из биографии Козина. Когда он находился еще в первом заключении, в магаданском театре отмечали день 7 Ноября. В правительственной ложе восседал сам начальник «Дальстроя» генерал Никишов, не стеснявшийся прихлебывать коньяк прямо на людях. Козин должен был петь в концерте, и постановщик программы, тоже заключенный, мейерхольдовец Варпаховский, именно с него решил начать торжества. Раскрылся занавес, и на сцене у рояля возник тогда еще молодой и стройный певец. Зал зааплодировал, сначала робко, потом кто-то вдруг крикнул: «Козину ура!», и весь зал в едином порыве, забыв обо всем, заревел «Ура!», «Слава!». Не ожидавший ничего подобного, разгоряченный алкоголем и разъяренный генерал заорал благим матом: «Вы кому кричите „ура!“»? Зал мгновенно замолчал, и в тишине раздалось: «Спрашиваю, кому вы орете „Слава!“?! Педерасту?! Только правительству можно кричать „ура“. Убрать дураков из зала! И ты вон со сцены». Побледневший артист вмиг ретировался за кулисы. После этого находящийся в заключении артист еле спасся от звериного гнева начальства.

В судьбе Козина было много загадок. Одна из них: почему, получив свободу в 50-х годах и вновь обретя ее после второй отсидки в 60-х, коренной петербуржец не покинул холодный далекий край. Ведь, отбыв сроки, с Колымы немедленно уехали Георгий Жженов, Эдди Рознер, Леонид Варпаховский, Василий Шухаев. Судьба дала Козину долгий срок на этой земле – он умер 19 декабря 1994 года на 92-м году жизни, и обожаемый публикой артист, король сцены, мог бы наслаждаться славой, почетом, жизненными благами в родном городе. Козин пел до глубокой старости, конечно, голос был не тот, но обаяние, артистизм, высочайшее профессиональное мастерство собирали полные магаданские залы.

Сегодня трудно объяснить затворничество Козина в местах, отстоящих от Москвы на целых восемь часовых поясов. Не хотел унижаться в просьбах и поклонах, не желал возвращаться туда, где прошли счастливые годы его творческой карьеры, боялся переменить климат, к которому привык за полвека колымского бытия, не хотел бросать людей, которые стали для него родными? Когда его звали в какой-нибудь город, отвечал: «Приезжайте ко мне сами». И многие приезжали. Если начать перечислять имена, то у Козина перебывал весь цвет советской российской эстрады. В 1973 году в Магадан приезжал Махмуд Эсамбаев, которого все знатные люди города звали к себе. Но он остановился у Козина, в его крохотном закутке.

Так что Козин не чувствовал забвения. А касательно того, что ему не дали «народного», Вадим Алексеевич остроумно замечал: «Я не рвусь в народные, это все равно, что солдату в 50 лет присваивать звание старшины. А вот если бы меня выбрали почетным гражданином Магадана, тогда другое дело». И еще Козин завещал, чтобы после смерти его прах развеяли над Магаданом.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.