Глава пятая Ликвидация КГБ Украины. Создание службы национальной безопасности

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава пятая

Ликвидация КГБ Украины. Создание службы национальной безопасности

Когда Верховный совет УССР провозгласил Акт о независимости, украинские законодатели в тот же день, 24 августа, в числе первых в условиях «незалежности» приняли постановление о реформировании действующей союзно-республиканской системы обеспечения государственной безопасности страны. В нем особо подчеркивалась необходимость устранить существующий в рамках СССР «ведомственный монополизм» в этой важнейшей сфере союзного государственного регулирования.

Ликвидация КГБ УССР и образование новой спецслужбы осуществлялись специально созданной комиссией Верховного совета. Возглавил ее председатель Комитета Верховного совета УССР по вопросам обороны и безопасности генерал-лейтенант Василий Дурдинец, работавший до избрания депутатом первым заместителем министра внутренних дел республики.

Созданию на Украине самостоятельной спецслужбы предшествовали бурные политические баталии вокруг вопросов назначения, компетенции, прав и обязанностей, подчиненности органов государственной безопасности. Еще в ходе обсуждения проекта Союзного договора затрагивались темы о расширении полномочий республиканских властей в области обеспечения государственной безопасности, реализации на деле провозглашенного Декларацией о государственном суверенитете права республики иметь собственные органы безопасности.

Надо сказать, что организационные реформы и связанные с этим потрясения задолго до августовских событий 1991 года не обходили стороной КГБ СССР. В частности, демократические круги России настаивали на образовании республиканского КГБ, ранее не существовавшего в советское время. Задачи по обеспечению безопасности РСФСР решались подразделениями центрального аппарата КГБ СССР, которому были напрямую подчинены органы безопасности в автономных республиках, краях и областях. Создание самостоятельного российского КГБ ослабляло позиции централизованного КГБ СССР, приводило к существенному уменьшению влияния союзных структур на подразделения органов госбезопасности на территории республики.

Руководству суверенной России требовались свои собственные органы КГБ. Ельцин, как всегда с упорством и настойчивостью, стал добиваться образования российских органов безопасности, что позволяло ему уменьшить позиции Горбачева и самостоятельно контролировать огромную республику через эффективно действующие, отмобилизованные территориальные органы государственной безопасности. «Демократическое» окружение Ельцина не скрывало, что создаваемое республиканское КГБ предназначалось для ограждения России от «непомерных посягательств центра». Руководство КГБ СССР всячески оттягивало сроки проведения таких серьезных преобразований в системе органов безопасности. В конечном итоге в мае 1991 года Крючков с согласия Горбачева был вынужден пойти навстречу российским властям: подписал с Ельциным совместный Протокол о создании республиканского КГБ. «Отсутствие КГБ в России не соответствует системе федеративного устройства нашего государства, в новых условиях его создание отвечает объективным потребностям нашего общества», — вынужден был признать Крючков.

Но существовали серьезные опасения, что сам процесс образования республиканской структуры КГБ затянется по времени, что создаст дополнительные трудности и снизит эффективность оперативной работы. Так оно и случилось, с мая до августовских событий КГБ России находился в стадии своего формирования, организационного становления, кадровых перестановок, а территориальные органы продолжали быть в двойном подчинении. Они попали в своеобразный капкан, когда в дни ГКЧП получили два противоречащих друг другу указания от В. Крючкова и В. Иваненко (первого и единственного председателя КГБ РСФСР).

18-19 мая 1991 года в Москве состоялось совещание руководителей российских территориальных органов КГБ, на котором выступил Ельцин. Оно было показательно, прежде всего, тем, что в отличие от Горбачева, ни разу не встретившегося с чекистами, Президент России Ельцин высказывал уважение к работе создаваемого республиканского КГБ. Он ставил перед ним конкретные задачи и в определенной степени обращал к себе, склоняя на свою сторону руководителей органов безопасности автономных республик, краев и областей. Некоторые уважаемые руководители в своих выступлениях не стеснялись с высокой трибуны присягнуть ему в верности.

Ельцин на этом совещании впервые открыто поставил вопрос о необходимости департизации органов госбезопасности, чем вызвал немалое смятение. Естественно, события в Москве вокруг образования самостоятельного российского КГБ не могли не сказаться на атмосфере в чекистских коллективах страны, накладывали отпечаток на развитие обстановки вокруг органов КГБ в других союзных республиках. У многих появлялось желание иметь не централизованное, а собственное, «карманное» КГБ.

Верховный совет Украинской ССР, следуя примеру Москвы, дал соответствующие поручения по вопросам дальнейшего регламентирования деятельности органов безопасности в республике, полного закрепления их подотчетности и подконтрольности высшему республиканскому органу власти. Тогда нам еще казалось, что продолжается нормальный законодательный процесс в рамках обновления Союза, утрясаются нерешенные вопросы расширения компетенции союзных республик, в том числе в вопросах реализации собственного государственного суверенитета. В этот же период завершалось обсуждение проекта закона о союзном КГБ СССР, который впервые планировался как гласный, открытый для любого гражданина страны документ.

В своем депутатском отзыве на проект закона о КГБ я написал в Верховный совет СССР, что «отсутствие законной основы, статуса и назначения КГБ, регулирования разных сторон его деятельности ведомственными нормами сказываются на гарантиях законности, правовой защищенности граждан и могут угрожать проявлениями беззакония».

Проблемы правового регулирования деятельности КГБ, отвечающие велению времени, становились стратегическими, ведь после отмены руководящей роли КПСС органы госбезопасности перестраивались в работе под своего правового хозяина — Верховный совет республики.

22 августа 1991 года я проводил последнее заседание Коллегии КГБ Украинской ССР с обсуждением вопроса «О деятельности КГБ УССР в период 19–22 августа и ближайшие задачи». В ее работе приняли участие депутаты от Верховного совета В. Дурдинец, А. Поперняк и другие. Члены Коллегии констатировали, что личный состав органов госбезопасности в период 19–22 августа действовал в соответствии с Конституциями СССР и Украинской ССР, постановлениями Верховного совета республики. Благодаря занятой КГБ позиции, вместе с законными органами власти республики удалось не допустить дестабилизации обстановки и кровопролития, втянуть органы госбезопасности в политические разборки и антиконституционную деятельность. Позиция руководства КГБ УССР по отношению к ГКЧП однозначно и в полной мере была изложена в докладной записке Верховному совету и опубликованном в печати Обращении сотрудников КГБ к украинскому народу. Последнее решение Коллегии КГБ УССР по моему предложению было подписано, наряду с председателем КГБ, всеми членами: Н. Шамой, Г. Ковтуном, Ю. Шрамко, В. Повжиком, П. Подгайным, О. Пугачем, Г. Федяевым, — что было необычным для такого уровня решений, которые подписываются только первым руководителем.

В печати («Рабочая газета») было опубликовано обращение к народным депутатам Украины от имени 35 офицеров центрального аппарата КГБ УССР. В нем заявлялось, что сотрудники не желают быть «вооруженным отрядом» какой-либо партии, решительно поддерживают курс на развитие демократии, утверждения государственности Украины и, может быть, больше, чем кто-либо иной, осознают необходимость радикальных реформ органов госбезопасности. Офицеры поддерживают подотчетность и подконтрольность высшим органам власти республики, заинтересованы в скорейшем принятии закона о КГБ Украины, что позволит осуществлять принципы его деятельности на основе закона, вооружит работников ясным сознанием того, что они защищают права и свободы каждого гражданина Украины. В обращении отмечалось, что сотрудники не отбрасывают критику, но заинтересованы в объективной оценке деятельности органов КГБ в период августовского переворота без огульных обвинений. Указанное обращение выражало в тот период настроения большинства личного состава, готовилось без какого-либо вмешательства руководства. О его подготовке и содержании меня информировал сотрудник инспекции при председателе В. Горбатюк.

Позже мне стало известно, что другой группой сотрудников было подготовлено письмо к депутатам, в котором наряду с общими ставился вопрос о замене председателя КГБ. Среди подписавших оказался один из начальников управления. «Вы подписали письмо. Почему как руководитель открыто не поставили меня в известность о своей позиции?» — спросил я у полковника. В ответ он начал невнятно оправдываться, что подписал, не прочитав текст. «Надо было зайти ко мне, я бы вместе с Вами подписал это письмо, что, может быть, помогло мне быстрее освободиться от подобных Вам подчиненных». Это обращение носило предательско-конъюнктурный характер. Мне стыдно за работников, подписавших письмо, но в такие годы подобные личности проявляются, как при печатании фотонегатива.

Подготовка обращений сотрудников КГБ вызывалась тревожной обстановкой в республике: законодатели провозгласили независимость республики, запретили деятельность КПСС, приняли постановления о реорганизации КГБ. Отношение к сотрудникам органов безопасности со стороны «демократической» общественности после августовских событий резко ухудшилось. В лице чекистов с новой силой насаждался «образ врага»: одни упрекали в том, что КГБ не применил силовые методы и допустил развал СССР; другие — что сотрудники не могут участвовать в построении суверенного государства, так как являются наследниками «тоталитарного режима». Обстановка вокруг органов безопасности напоминала ситуацию у наших приграничных соседей, где социалистические элементы в ПНР, Чехословакии, Румынии, ГДР основные удары наносили по правящей партии и коммунистическим спецслужбам.

Ко всем бедам, которые одолевали сотрудников КГБ после августовских событий, в те дни свалились требования департизации органов госбезопасности. Истошные вопли по этим идеологическим проблемам исходили от оппозиционных и диссидентствующих кругов. Призывы к немедленной департизации становились сами по себе крайне политизированным явлением. Я считал, что департизация должна произойти не волевым или административным нажимом. Отвечая на вопрос, как отношусь к идее деполитизации и департизации КГБ, в газетном интервью я отвечал: «В вопросах деполитизации есть много сложного, требующего проверки временем. Может ли деполитизированный орган выполнять политические решения и волю высших органов любой власти — так можно поставить вопрос? Последнее слово за законом. Лично я не хотел бы перескакивать через жизненный этап. В теории — одно, а на практике — другое».

Предлагали «новое мышление» — моментальный и быстрый переход к департизации, деполитизации и деидеологизации, превращая мгновенно людей в идейно голых. От подобного «нового мышления» увеличивалось предательство в собственных чекистских рядах.

Департизация была первым звеном в реформировании КГБ, который должен стать организацией, служащей не идеологии или партии, а закону, народу, государству. В КГБ Украины поступила телеграмма из Москвы, подписанная исполняющим обязанности председателя КГБ СССР Л. Шебаршиным (он занимал эту должность в течение одних суток), касающаяся прекращения деятельности партийных организаций в системе органов госбезопасности.

Процесс департизации органов КГБ Украины прошел без особых эксцессов уже после официальных запретов парламентом деятельности КПСС, но несколько болезненнее, чем в гражданских и трудовых коллективах республики. Особенности деятельности КГБ были таковы, что коммунистическая идеология являлась стержнем в подборе и воспитании кадров, привлечении к сотрудничеству основного числа агентуры на идейной и патриотической основе. У нас практически не было оперативных источников, которые работали бы по принуждению или другой форме зависимости. В системе КГБ Украинской ССР, насколько я помню, в те дни не было случаев, чтобы хотя бы один сотрудник с особой помпой провозглашал о своем выходе из рядов КПСС.

Задолго до этого во Львовском управлении молодой сотрудник принял решение выйти из КПСС. Его предполагали уволить. Я лично побеседовал с этим офицером и дал команду не третировать, не увольнять с воинской службы.

21 августа мне стало известно, что в Днепропетровском управлении КГБ готовится партийное собрание, на котором намечается принять коллективное решение о выходе из состава КПСС. Мне не хотелось, чтобы и в этом деле были «передовики», первыми в числе областных КГБ объявившие себя вне партии. Я переговорил с руководством управления и предложил не торопиться, подождать два-три дня. Вместе с секретарем парткома Юрием Семушевым, умницей, взвешенным человеком, мы готовились принять для всех органов КГБ республики общее решение по вопросу партийности. Надо признать, что амбициозное руководство Днепропетровского управления КГБ Украины создавало большую головную боль в этом вопросе, нежели в некоторых западных областях. Юрий Семушев изъял из партийного учета в райкомах партии документы сотрудников и вручил каждому лично. Мои партийный (и комсомольский) билеты при мне. Я вступил в ряды КПСС уже в КГБ, где офицерский состав полностью состоял из коммунистов.

Вскоре был обнародован указ Горбачева «О прекращении деятельности политических партий и политических движений в Вооруженных силах СССР и правоохранительных органах, в государственном аппарате». Сотрудники органов государственной безопасности увидели, как Горбачев пытается обезопасить себя перед огульными критиками политики КПСС, ведь до августовских событий он считал иначе. Правда, в РСФСР еще за месяц до ГКЧП, 20 июля, был издан указ Ельцина о прекращении организованных форм любой партийной деятельности на предприятиях, в армии и правоохранительных органах.

20 сентября, в день опубликования постановления Верховного совета Украины о ликвидации КГБ УССР и создании новой спецслужбы, я направил письмо на имя Кравчука, в котором просил о своей отставке. Я отдавал себе отчет в том, что после августовских событий и объявления «незалежности» республики в руководство КГБ должны прийти местные профессиональные кадры. В обстановке эйфории признания государственной независимости и националистического психоза я не видел возможности работать дальше и просил снять с меня полномочия председателя КГБ Украинской ССР. Содержание моего обращения нигде ранее не публиковалось, поэтому полагаю целесообразным привести его текст полностью.

Председателю Верховного совета Украины

товарищу Кравчуку Л. М.

Уважаемый Леонид Макарович!

В соответствии с Актом о провозглашении независимости Украины от 24 августа 1991 года, решениями Президиума Верховного совета республики ликвидируется Комитет госбезопасности Украины и создаются органы национальной безопасности независимого Украинского государства. В этой связи считаю своим долгом поставить вопрос о снятии с меня полномочий председателя реформируемого КГБ Украины, которые были определены при назначении Верховным советом.

В должности председателя КГБ Украины я работал с мая 1987 года, в период коренных перестроечных, демократических преобразований. Благодарен судьбе, которая подарила мне возможность жить на Украине — земле своего деда, среди трудолюбивого народа, трудиться в прекрасном коллективе во имя укрепления безопасности республики, утверждения демократизма, гуманизма, законности, исправления трагических последствий прошлого в республике.

Я благодарен жителям Житомирщины, которые оказывали мне доверие представлять их интересы в Верховном совете Украинской ССР, а в настоящее время — в качестве народного депутата СССР.

В нынешнее историческое время становления государственности Украины вместе с коллективом органов госбезопасности стремился следовать высоким идеалам любви к Родине, воспитания патриотизма и интернационализма, служения закону, правде, честности, высокой нравственности.

Становление создаваемых республиканских органов национальной безопасности происходит в ответственнейшее время в жизни украинского народа и полагаю, что профессиональный, интеллектуальный потенциал нынешнего коллектива сотрудников может достойно использоваться в деле надлежащей защиты интересов государства Украины.

Генерал-лейтенант, народный депутат СССР Н. Голушко

20 сентября 1991 года.

Кравчуку я заявил лично о нежелании продолжать службу на Украине. Он в свою очередь попросил не бросать ведомство в такой острый период, оставаться в должности хотя бы до назначения нового руководителя.

20 сентября 1991 года на имя председателя КГБ СССР Бакатина мною была подписана последняя шифротелеграмма из Киева в Москву: «В связи с ликвидацией КГБ Украинской ССР на сессии Верховного совета мною было сделано заявление о снятии с меня полномочий председателя КГБ республики, определенных при назначении на эту должность. Мною дана оценка коллективу сотрудников органов КГБ, отмечен их высокий профессиональный потенциал. Заявил, что в последние годы, следуя принципам демократизма, гуманизма и интернационализма, они много сделали для исправления трагических последствий прошлого, надежно обеспечивали безопасность республики. На сессии не решен вопрос о руководителе вновь созданной службы. Внесено предложение просить меня дать согласие исполнять эти обязанности. За такое решение проголосовало большинство народных депутатов Украины».

Резолюция Бакатина своим заместителям гласила: «Проведите консультации и спокойно проработайте наши возможные шаги в сложной обстановке». Реакция Москвы на ликвидацию КГБ УССР поступила через три месяца. В декабре 1991 года в письме Бакатина на имя Кравчука последовал ответ: «Мы в полной мере поддерживаем постановление Верховного совета Украины от 20 сентября 1991 года о создании Службы национальной безопасности Украины».

В постановлении Верховного совета Украины о ликвидации Комитета государственной безопасности Украинской ССР указывалось, что его кадровый состав и материально-технический потенциал передается в ведение создаваемой Службы национальной безопасности (СНБУ). Были определены ее главные функции: защита государственного суверенитета, конституционного строя, территориальной целостности, экономического, научно-технического и оборонного потенциала Украины от разведывательно-подрывной деятельности спецслужб иностранных государств, враждебных зарубежных центров и организаций, а также иных противоправных посягательств на интересы безопасности Украины.

Для органов госбезопасности это явилось важным шагом: впервые именно законодатели определили основные направления их оперативно-служебной деятельности. Это позволило избежать провокационных выпадов, как случалось ранее, по поводу того, что сотрудники органов безопасности сами для себя определяют основные задачи и функции, стоят над законом. Впервые новая спецслужба — СНБУ — становилась подчиненной непосредственно председателю Верховного совета Украины (до введения президентства) и стала подконтрольна Верховному совету — высшему государственному органу власти в республике.

Специальная депутатская комиссия Верховного совета Украинской ССР по реорганизации органов государственной безопасности продолжала работать над созданием самостоятельной национальной службы безопасности независимого государства Украины. Ее руководитель, депутат В. Дурдинец, стремился с усердием трудолюбивого «западно-украинского крестьянина» вносить свой вклад в создание республиканской спецслужбы. Когда он работал в Министерстве внутренних дел республики, у меня с ним сложились нормальные отношения, что не мешало ему быть чрезмерно принципиальным, дотошным и несговорчивым при обсуждении проблем образования украинской спецслужбы.

Читателю пусть не покажется странным то, что в составе депутатской комиссии, определявшей дальнейшее назначение реформируемых республиканских органов безопасности, наиболее динамичным был народный депутат СССР Дмитро Павлычко. В период подготовки законодательных актов о государственном суверенитете и независимости Украины, при создании новых институтов государственной власти именно он выделялся среди лидеров оппозиции, будучи главным идеологом Руха. Павлычко не пропускал заседаний парламентской комиссии по реорганизации КГБ, наблюдал за кадровыми сотрудниками, которые участвовали в подготовке и представлении основных правовых документов. Он являлся главным смотрителем от националистической оппозиции в формировании новой спецслужбы, как локомотив, без тормозов и светофоров мчавшийся к конечной станции, был настойчив при обсуждении концептуальных или спорных вопросов, проявлял отеческую заботу ко многим проблемам, вплоть до личного составления текста присяги военнослужащих на верность самостоятельной Украине. Без весомого заключения Павлычко зачастую трудно было достигать компромисса в случаях расхождения позиций между сотрудниками КГБ и народными депутатами из парламентской комиссии.

Для меня лично было объяснимо обостренное внимание Павлычко к вопросам организации деятельности украинской спецслужбы. В школьной юности он прошел через тяжелейшие испытания в застенках послевоенного НКВД. Можно только сожалеть, что среди членов коммунистической фракции в парламенте (может быть, кроме Кондратьева) не было столь принципиальных и деятельных депутатов, которые принимали бы заинтересованное участие в разработке вопросов обеспечения государственной безопасности.

В рабочие группы для подготовки нормативно-правовой базы спецслужбы входили высококомпетентные и квалифицированные сотрудники: Н. Шама, Г. Ковтун, В. Повжик, Г. Федяев, Ю. Семушев, П. Подгайный, В. Горбатюк, В. Пристайко, Н. Демиденко. А. Лукьяненко, Л. Лычкатый, В. Дроздов, А. Шаповалов и другие. Мне сегодня трудно вспомнить всех сотрудников, которые участвовали в подготовке документов для депутатской комиссии В. Дурдинца. Большинство из них продолжили службу в руководстве создаваемой спецслужбы.

Депутатская комиссия рассматривала и некоторые альтернативные проекты. В частности, с участием полковника Александра Скипальского, тогда парламентского советника, вырабатывались предложения по созданию органов военной контрразведки, ведущих оперативную работу в республиканских вооруженных силах. В советское время особые отделы военной контрразведки в войсковых соединениях на территории республики находились в прямом подчинении КГБ СССР, теперь «приватизировались» и должны входить в состав управления военной контрразведки, нового оперативного направления, аналогичного которому в республики не было со времен существования Всеукраинской чрезвычайной комиссии.

В процессе формирования самостоятельной украинской спецслужбы возникали серьезные внутренние трудности. Надо было так случиться, что именно в этот период разработки основополагающих положений о новых органах безопасности республики в отставку вышли мои заместители: Юрий Владимирович Петров, Леонид Васильевич Быхов, Владимир Алексеевич Пыхтин, с которыми мне довелось работать в течение нескольких лет. Их богатого жизненного опыта, профессионализма, организаторских способностей, высокого авторитета, хорошего знания личного состава и даже самого физического присутствия мне очень недоставало. Из заместителей действующим оставался один Г. Ковтун, линия поведения которого определялась принципом «и нашим, и вашим». В числе свалившихся на меня многочисленных забот в ходе реорганизации была и такая весьма трудная, как участие во всех заседаниях парламентской комиссии В. Дурдинца при создании будущей национальной спецслужбы.

Совершенно естественно, что вокруг происходящего процесса определения концепции и основных принципов деятельности службы национальной безопасности независимого государства велись усиленные политические баталии. Стремление лидеров руховской оппозиции главенствовать в процессе создания спецслужбы явилось наглядным свидетельством борьбы действующих политических партий за овладение ключевыми позициями в государственном строительстве, в частности попытки взять под контроль организационные и кадровые вопросы образования национальных органов госбезопасности. Это явление оказалось характерным не только для украинской действительности, но и для других союзных республик.

Еще существовал Союз ССР, работали московские центральные ведомства, но в некоторых союзных республиках узники ГУЛАГа, бывшие диссиденты, диктовали свои условия по организации служб безопасности образовавшихся суверенных государств. Мне было известно, что участник вооруженного подполья «лесных братьев» Гаяускас, судимый за враждебную антисоветскую деятельность, возглавил в Литве созданный вместо КГБ департамент государственной безопасности; отбывавшая уголовное наказание за организованную антисоветскую деятельность Лагле Парек была назначена министром внутренних дел Эстонии.

На Украине отмечались попытки прямого вмешательства национал-радикалов в оперативно-служебные функции органов госбезопасности, стремления проникнуть в секретные оперативные разработки, картотеки агентурного аппарата, а также раздавались призывы к проведению люстрации в отношении работников КГБ. Лидеры украинской националистической оппозиции, помимо участия в комиссии Дурдинца, настойчиво пытались проявить себя в разработке общей концепции построения в республике постсоветских органов государственной безопасности. Оппозицией были подготовлены материалы, в которых планировалось образовать Государственный комитет национальной безопасности Украины, Государственный комитет информационной безопасности Украины, Управление государственной разведки Украины. Создание указанных спецслужб предлагалось строить на принципах деполитизации и департизации, организации их деятельности путем дробления единой системы безопасности и образования самостоятельных служб разведки, контрразведки, специальной шифрованной связи и т. д.

Я придерживался другой позиции, считая, что нельзя согласиться с такими предложениями, поскольку штатный состав сотрудников КГБ был относительно невелик, технически слабо оснащен и в материально-финансовом отношении полностью находился в зависимости от Москвы. Такие раздробленные структуры безопасности в тогдашних условиях легко превращались в кустарные и недееспособные.

Разделение разведки и контрразведки, по утверждению оппозиции, могло полностью отвечать мировой практике функционирования спецслужб. Несомненно, здесь отмечалось влияние проводимой в Москве практики расчленения существовавшей системы государственной безопасности СССР. К примеру, в парламенте предлагали подчинить непосредственно Верховному совету Украины подразделения по обеспечению высших органов власти и управления секретными видами правительственной и шифровальной связи. Управление правительственной связи КГБ республики по этому замыслу намечалось сделать самостоятельным, наподобие ФАПСИ в России.

В ходе совместного сотрудничества работников КГБ и депутатской комиссии в самые короткие сроки была окончательно отработана структура будущей Службы национальной безопасности Украины. 31 августа 1991 года на имя Кравчука за двумя подписями (Дурдинца и моей) были направлены аргументированные предложения по образованию новой системы безопасности республики, создания единой Службы национальной безопасности Украины. Исходя из анализа складывавшейся международной и внутренней обстановки, предлагалось сформировать органы национальной безопасности на новых принципах. В отношении наименования ведомства велись дебаты: я был сторонником названия Службы национальной безопасности Украины (СНБУ), где слово «национальная» особо подчеркивалось и предлагалось мною еще год назад в газетном интервью. Сейчас я не считаю, что это было лучшим вариантом. Руховская оппозиция предлагала наименовать новую спецслужбу Государственным комитетом национальной безопасности, и мне кажется, что зря с этим не согласились. С марта 1992 года, после моего отъезда, СНБУ стала именоваться Службой безопасности Украины (СБУ). Кому-то не по душе оказалось слово «национальная». Кстати, в Казахстане и других государствах в наименованиях спецслужб присутствует прилагательное «национальная».

Обозначение любого из ведомств определяет его государственный статус, главные направления присущей ему деятельности. В 1992 году в России мне пришлось еще раз убедиться в этом, когда обсуждалось название первой российской спецслужбы — Министерства безопасности Российской Федерации. Мнения многих профессионалов сводились к тому, что в таком названии министерства не обозначалась его главная сущность как органа именно государственной безопасности.

Хочу отметить такую интересную деталь: в докладе Верховному совету Украины мы соглашались с идеей возможности образования независимых между собой структур национальной разведки и службы национальной безопасности (контрразведки). Между тем обосновывали, что задачи надлежащей защиты независимости зарождающегося украинского государства, материально-финансовые возможности бюджета республики, а также постоянное взаимодействие и тесные оперативно-служебные контакты между подразделениями контрразведки, разведки и техническими службами не позволяют без ущерба сделать такое разделение в сложившейся обстановке. Должны пройти соответствующий переходный период, проверка способов защиты безопасности государства в реальной жизни. Многое будет зависеть от характера международных отношений с другими странами, а также от внутренней оперативной, общественно-политической и социальной обстановки. И парламентская комиссия, и работники госбезопасности в республике не пошли по пути Москвы, «кастрировавших» (выражение С. Степашина) систему органов безопасности России, которые в последующем разъединялись, объединялись и до наших дней не оптимизировались.

При создании СНБУ учитывались и другие важные моменты: общеизвестно, что отсутствие межведомственных барьеров между разведкой и контрразведкой способствует успешному осуществлению комплексных операций в общих интересах защиты государства. Деятельность единого коллектива повышает управляемость, результативность и подконтрольность в работе. Например, при существовании КГБ УССР контрразведка с позиций территории республики в тесном взаимодействии с украинской разведкой добывали значительное число ценной научно-технической информации.

Основное реформирование осуществлялось следующим образом. На базе разведывательных подразделений КГБ создавалось Главное управление национальной разведки с включением в его состав СНБУ. Самостоятельность разведки обеспечивалась впервые внедряемым в практику правовым механизмом: руководитель украинской разведки назначался на должность с согласия Верховного совета Украины наряду с главой СНБУ. Его административная независимость дополнялась финансированием деятельности разведки отдельной строкой в бюджете, широкими полномочиями по определению оперативно-служебных и функциональных задач разведки, самостоятельному назначению и перемещению кадров и т. д.

Перед сотрудниками Главного управления национальной разведки ставились задачи добывать разведывательную информацию политического, военно-стратегического, научно-технического, экономического характера, которая имела жизненно важное значение для успешного решения международных и внутренних проблем в интересах Украины.

Главному управлению контрразведки в качестве основных задач определялось получение сведений о планах вражеских спецслужб, выявление и пресечение шпионажа и иных разведывательно-подрывных посягательств против суверенитета и территориальной целостности Украины.

Экономическая контрразведка наделялась правами ведения оперативной работы в сфере народно-хозяйственного комплекса, атомной энергетики, оборонных предприятий, транспорта и иных важных объектов жизнеобеспечения, а также предупреждения аварий, взрывов и иных чрезвычайных происшествий в отраслях промышленности. Предусматривалась защита государственной тайны и секретных сведений.

В рамках контрразведывательной деятельности особо значимым являлось направление борьбы с терроризмом, защиты национальной государственности и конституционного строя от преступных посягательств как внутри страны, так и извне.

Управление военной контрразведки, по нашему замыслу, должно направлять оперативную деятельность на защиту вооруженных сил Украины, других воинских формирований от подрывных акций спецслужб зарубежных государств. Способствование командованию в повышении боеготовности войск, сохранении военных секретов — эти функции также предписывались будущим сотрудникам военной контрразведки.

Создавалось управление по борьбе с организованной преступностью с задачами вскрытия и пресечения правонарушений в области государственного управления и экономики (коррупция, контрабанда, незаконная торговля оружием, международный наркобизнес и т. д.), которые затрагивали интересы внешней и внутренней безопасности государства.

В последние годы советской власти в КГБ Украины нам не удалось создать боеспособное подразделение по борьбе с организованной преступностью и коррупцией. Из-за отсутствия кадров я был вынужден пойти на необычный шаг: ликвидировать управление по контрразведывательному обеспечению органов МВД и поставить его сотрудников на выявление коррупции, вскрытие экономического саботажа. Такое решение (не иметь специализированного подразделения по осуществлению контрразведки в органах МВД) было вынужденным шагом и принималось в тот период только в КГБ Украинской ССР, при этом органы МВД и внутренних войск не оставались совсем без оперативного внимания. Кстати, на такое штатное преобразование мы не стали просить предварительного согласия в центре, сделали это инициативно. С нашим решением согласились.

Управление оперативно-технического обеспечения создавалось для того, чтобы способствовать выполнению служебных задач разведки и контрразведки техническими или иными специальными средствами, для документирования конспиративной преступной деятельности. Многие направления оперативно-технической деятельности в республике предстояло образовывать впервые, особенно функционирование государственных информационных, криптографических и шифрованных систем. Научный потенциал и производственную базу в этой области надлежало создавать с нуля, так как всеми техническими спец-средствами органы КГБ УССР обеспечивались из Москвы, своих возможностей для этих целей не имели.

В документах Верховному совету специально подчеркивалось, что во избежание нарушений законности следственное управление будет самостоятельным, процессуально независимым и подчиняться лично председателю СНБУ, который обеспечивает использование следователей исключительно в рамках их правовой компетенции.

В структуру СНБУ входили также управление кадров (подбор, обучение, воспитание, повышение квалификации персонала), административно-хозяйственное управление (материально-техническое, медицинское обеспечение, строительство, финансово-хозяйственная работа). Для обеспечения органов госбезопасности квалифицированными кадрами создавался Институт подготовки кадров СНБУ на базе Высших курсов КГБ СССР по переподготовке руководящих кадров.

Руководство Службы — председатель, первый заместитель и заместители. Аппарат руководителя СНБУ включал секретариат, юридический и мобилизационный отделы, инспекцию, пресс-службу, а также начинали функционировать ранее не существовавшие подразделения: собственной безопасности, внешних связей с органами безопасности суверенных республик и зарубежных стран. Особо обосновывалась необходимость образования мощных аналитических управлений для обработки поступающей разведывательной информации, направления докладов в адрес высших органов власти и управления. Продукция аналитических подразделений и раньше способствовала принятию решений руководством республики по многим политическим, экономическим и социальным вопросам; информирование было отлаженным и регулярным.

Мне вспоминается, что как-то председатель Комитета по международным делам Павлычко с похвалой отозвался о предоставленной ему информации перед поездкой в одну из зарубежных стран. «Сведения были важными и полезными, но могли быть краше, если были бы напечатаны на украинском языке», — заявил он мне. Председателю КГБ приходилось заниматься не только решением глобальных проблем, но, к сожалению, нелегким тогда поиском и приобретением печатных машинок с украинским шрифтом. Мною была принята в штат прекрасная специалистка с университетским филологическим образованием, которая готовила оперативные документы в инстанции на украинском языке. Жаль, не помню ее имени.

Направлялись записки председателю Комитета ВС по проблемам экологической безопасности Владимиру Яворивскому, в частности, о добываемом нашей разведкой зарубежном опыте дезактивации, ликвидации последствий ядерных катастроф.

Определенные изменения касались реформирования областных органов. Число управлений в 25 областях сохранялось, вместе с тем на территории областей в ряде случаев объединялись и упразднялись районные аппараты, общее число которых уменьшалось. Решения по этому поводу принимались взвешенно, продуманно, с учетом всесторонней оценки складывающейся на местах оперативной обстановки, наличия реальных угроз интересам национальной безопасности в конкретном регионе.

Когда председателем КГБ был Федорчук, подразделения органов безопасности имелись во всех районах. При назначении он получил из Москвы дополнительные штаты сотрудников горрайорганов, мотивируя необходимостью усиления борьбы с проявлениями «украинского буржуазного национализма». В мое время численность горрайаппаратов несколько сократилась, даже в западных областях. Оперативная обстановка начала 1990-х годов складывалась относительно благоприятной, что позволяло нам без ущерба маневрировать кадрами и объединять в одном аппарате КГБ контрразведывательную работу на территории нескольких, особенно сельских районов. При чрезвычайных происшествиях или данных об антиобщественной деятельности органы имели возможность активно действовать по всей территории республики.

Если оценивать ситуацию того времени, надо признать, что районные аппараты КГБ были малоэффективны и малочисленны: начальник, два оперработника, секретарь-машинистка и водитель служебного транспорта. Последние две должности, как правило, занимали гражданские лица. Но сокращение райаппаратов в советский период представляло целую проблему. Районные власти, секретари райкомов партии выдвигали различные мотивы в просьбах не ликвидировать райотделения КГБ, считая, что без чекистов власть в районе неполноценна. Понятно, ведь наши подготовленные, ответственные, дисциплинированные сотрудники, помимо своих функциональных задач, выполняли массу поручений, во многом по несвойственным органам КГБ обязанностям.

В проводимой реорганизации большое значение имела поддержка Кравчука, который, надо подчеркнуть, был внимателен к предложениям по созданию новой системы безопасности республики. Мне приходилось обсуждать с ним принципиальные вопросы организации украинской спецслужбы. Кравчук был приверженцем идеи полной деидеологизации и департизации органов безопасности. В формировании правовой основы, определении форм и методов деятельности СНБУ рекомендовал в максимальной степени следовать общепринятым цивилизованным нормам, которые присущи спецслужбам любого государства, а также обеспечить полный парламентский контроль за ее повседневной деятельностью. Он согласился с нецелесообразностью разделения разведки и контрразведки, поддержал мою записку с обоснованием нежелательности выделения из СНБУ правительственной и шифрованной связи в самостоятельную структуру, прежде всего, по техническим и финансовым соображениям.

Кравчук согласился с назначением ряда руководителей. Мой первый заместитель Н. Шама вернулся начальником управления СНБУ в свое родное Запорожье. Мне было нелегко расставаться с этим достойным профессионалом и прекрасным человеком, с которым в рабочих вопросах у меня складывалось взаимопонимание.

По представленным документам Верховный совет республики принял постановления об организации СНБУ, положения о функциях ведущих подразделений, что законодательно закрепило проведенную реформу органов госбезопасности Украины. СНБУ получила широкую правовую основу для своей деятельности на главных направлениях, выработанную на основе закона, а не идеологической составляющей или политической конъюнктуры. Такого законодательного регулирования деятельности органов государственной безопасности, к сожалению, многие годы не хватало в советский период.

Сегодня, будучи не заинтересованным и не предубежденным, хочу отметить, что руководители республики, лидеры различных политических партий в тот судьбоносный период становления украинской государственности сумели переломить митинговые и эмоциональные тенденции, реалистично взглянуть на задачи реформирования органов безопасности республики, что позволило заложить демократические основы службы безопасности государства Украины, избежать крайних мнений о судьбах и социальной защите работавших в советское время сотрудников КГБ. Позитивную роль играла четкая позиция руководства и всего личного состава КГБ УССР, которых нельзя было обвинить в нарушении законов в последние годы советской власти.

После одобрения в Верховном совете образования СНБУ мы вместе с В. Дурдинцом провели встречу с журналистами. Интерес к переменам в органах безопасности республики был исключительно велик. Пресса и раньше не обходила нас стороной, а тут и подавно, ведь впервые парламентом проведены масштабные преобразования в бывшем союзно-республиканском ведомстве. К тому же такой серьезной реформе не подвергалось в республике ни одно министерство. Нам пришлось пожинать результаты авантюры ГКЧП, ошибок руководства нашего союзного ведомства. Присутствующих интересовал главный вопрос: «Чем принципиально отличается СНБУ от КГБ УССР?» Мы объясняли, что особо важное значение имеет то, что СНБУ стала республиканским и самостоятельным органом государственной безопасности. Взаимоотношения с союзными органами (а в эти дни еще продолжал существовать КГБ СССР во главе с В. Бакатиным) намечалось строить на двусторонней договорной основе. Структура и задачи новой украинской спецслужбы не были механически спроецированы с КГБ УССР. Создавалась классическая спецслужба: СНБУ не входила в структуру исполнительной власти республики, хотя КГБ УССР на правах министерства был в составе Совета министров, но полностью зависел от Политбюро ЦК КП Украины.

Мы рассказали журналистам о новых направлениях работы подразделений, которые будут образованы в СНБУ, что последующая кадровая политика не предполагает идеологической чистки или немотивированных увольнений оперативного состава. Вносились существенные изменения в задачи и функции, появились совершенно новые направления, в частности военная контрразведка, служба внешних связей и другие. Назначение руководителей и сотрудников предусматривало процедуру индивидуального подбора с учетом компетентности, современной мотивации деятельности сотрудников, выводов служебных аттестаций за время работы в КГБ.

Дурдинец заверил общественность, что деятельность комиссии Верховного совета Украины по реорганизации органов безопасности привела к положительным итогам. СНБУ будет представлять собой эффективную спецслужбу по защите интересов украинской государственности. Главным залогом этого являлось то, что реформирование проходило «під прискіпливими поглядами» Верховного совета, многих депутатов и лидеров политических партий.

Москва безмолвствовала: ни из президентских структур, ни от законодательной власти в отношении преобразований органов госбезопасности республики не поступило никакой реакции. С КГБ СССР реальной возможности советоваться не представлялось. Коллегия КГБ СССР после путча была разгромлена, у нового председателя КГБ СССР Бакатина руки не доходили до судеб республиканских органов безопасности. Ему предстояло реализовать порученную Горбачевым и Яковлевым миссию — до основания разрушить КГБ СССР. Наступили времена, существенно отличающиеся от двадцатых годов, когда при огромной поддержке русского народа, Ленина и Дзержинского, сотен российских чекистов создавалась и начала функционировать ВУЧК — орган безопасности досоветской независимой революционной Украины.

На вопрос журналистов, не произошла ли вместо реформирования «смена вывески», ведь украинскую секретную организацию возглавил тот самый человек, который руководил КГБ Украины, Дурдинец ответил, что «это вынужденный шаг Верховного совета». Судя по задаваемым вопросам, отношение журналистов ко мне было вполне лояльным. Я отказался отвечать лишь на вопрос о дальнейших личных планах. После принятия Верховным советом Украины основных документов о СНБУ, считал, что выполнил, как сумел, свою миссию, реализовал программу создания новой спецслужбы и сохранения основного действующего кадрового состава.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.