3. Союз свержения империализма
3. Союз свержения империализма
Жизнь в училище «Хвасоньисук» не соответствовала велению времени. Отсталость эта навела мена на такое размышление: устаревшими способами дело не сдвинешь. Вооружение мизерным количеством оружия, переправа мелких вооруженных групп через реку Амнок, расправа с несколькими японскими полицейскими, сбор военных расходов — такими методами борьбы нельзя добиться независимости страны. Мое убеждение углублялось день ото дня.
Я твердо решил новым способом проложить путь к возрождению Родины. Во мнениях о том, что нужно идти новой дорогой, сошлись и мои друзья.
Однако такие взгляды обрели только несколько курсантов. Большинство из них не решились отозваться на новое идеологическое течение, — то остерегались, а то и просто отвергали его.
В училище запрещалось читать коммунистическую литературу.
Так, я беру с собой в аудиторию «Манифест Коммунистической партии» — курсанты, толкая меня в бок, шепчут на ухо: мол, этакую книжечку читай дома. Начальство училища, говорили, пуще всего остерегается «красных книг» и считает их самыми опасными. Угрожали курсантам: за такую вещь будет наказание, а в худшем случае даже и исключение из училища.
— Если мы, боясь контроля, не будем читать даже такие книги, которые хотим читать, то как же нам свершить большие дела? Пусть нас исключат, но нам надо читать книги, если в них пишется настоящая правда и настоящая суть дела, — настаивал я.
«Манифест Коммунистической партии» я взял из личной библиотечки Ким Си У. Там было много коммунистической литературы. Библиотечка его, можно сказать, отразила картину того времени, когда происходил поворот национально-освободительного движения от националистического к коммунистическому, показала позицию самого Ким Си У, стремившегося идти в ногу с течением времени.
Что же касается меня, то я не мог не испытывать недовольство тем, что руководство училища запрещает курсантам читать такие книги. Независимо от кодекса поведения в училище, мы увлеклись новыми идеями и стремились как можно глубже вникнуть в эту новизну. Нашего пламенного энтузиазма ничем охладить было нельзя. И я, не считаясь с предупреждениями администрации училища, отдал весь жар своего сердца чтению коммунистической литературы.
К тому времени желающих читать такие книги стало так много, что им приходилось ждать своей очереди. И мы определили очередь и срок чтения каждому, требовали вовремя вернуть книги. О таких «правилах» договорились сами друзья по училищу, приверженцы нового идеологического течения. И почти все молодые люди сознательно соблюдали эти нормы.
Частым нарушителем этих «правил» был непоседа Ке Ен Чхун — условленных сроков не соблюдал, место чтения выбирал несерьезно. Так, например, «Манифест Коммунистической партии» задержал у себя более 10 дней. Я говорю ему: «Передай другим немедленно», а он в ответ умоляет: «Мне же придется несколько мест законспектировать, подожди еще денька два».
На следующий день этот прилежный чтец не явился в аудиторию, из общежития ушел незаметно. Кончились уроки первой половины дня, настала пора обедать, а его все нет и нет. Мы нашли его на берегу реки Хуефахэ, — там он, ничком лежа на траве, весьма сосредоточенно читает.
Я тихо говорю ему: «Увлекаться книгой неплохо, но читай, не пропуская лекций, учитывай притом время и место».
Он пообещал быть осторожным. Но и на следующий день на лекции по истории он украдкой читал книгу, и учитель это увидел. Книга была отобрана. И попала она в руки начальника училища, что вызвало большой скандал.
Начальство училища узнало, что запрещенную книгу эту я взял из личной библиотечки управляющего Ким Си У. Ко мне и управляющему направили преподавателя истории, чтобы нас пожурить.
Преподаватель обращается к Ким Си У:
— Вы как управляющий обязаны хорошенько содействовать делу училища. Вы же видите, что курсанты читают такие левые книги, но об этом умалчиваете. Это для вас, управляющего, дело недостойное. Прошу отныне контролировать курсантов, чтобы они больше не брали такие книжицы.
А мне угрожал:
И тебе, Сон Чжу, лучше бы быть осторожным.
Я, собственно, не мог не возмущаться руководством училища.
Высказал я свой протест Ким Си У, выражая недовольство училищем.
— Чтобы обладать достойными человеческими качествами, человек должен освоить многосторонние знания. Не так ли? Молодежь жадно вбирает в себя новое. А почему руководство училища не дает ей даже право изучать признанные всеми в мире передовые идеи? Сочинения Маркса и Ленина появились даже в простых книжных магазинах. Все грамотные люди читают их. Непонятно, зачем и почему запрещают читать такие книги только в училище «Хвасоньисук».
Ким Си У, протяжно вздохнув, признался:
— Я не могу поступать иначе. Таково мероприятие Чоньибу, такова же установка начальства училища…
Основным мерилом, определяющим ценность человека, является его идеология. Подобно этому, главным эталоном ценности образования, достоинства учебного заведения являются идеи. Однако начальство училища, цепляясь за устаревшие идеи, не соответствующие велению времени, тщетно пыталось приостановить волны нового идеологического течения.
Дело с упомянутой книгой убедило курсантов в том, что в училище действует группа, изучающая марксизм-ленинизм. Делая ставку на это событие, начальство громогласно заявляло об «исключении», «серьезном наказании» и т. п., но это, наоборот, подлило масла в огонь — среди прогрессивной молодежи росли симпатия и любопытство к идеям коммунизма.
А после этого скандала ко мне все чаще и чаще стали приходить курсанты за книгами левого толка.
Я находил среди этих молодых людей будущих единомышленников, которые, по моему мнению, могли бы делить со мною горе и радость. И я начал встречаться с каждым из них.
При жизни мой отец часто говорил: «Хорошенько знакомься с товарищами, больше имей товарищей». Я навсегда запомнил этот отцовский наказ. Какую бы верную и замечательную цель ни поставил ты перед собой, но великий замысел свой не реализуешь, если не имеешь товарищей, которые могли бы делить с тобой горе и радость.
И я со многими курсантами имел контакты. Среди них был и некий Ли из 1-й роты. Он был умен, с отличной успеваемостью, хорош характером и личными качествами, за что его и любили друзья. Но у него, странное дело, идейный настрой был рутинным.
И вот на уроке истории мировой революции этот «умный» парень первым выступил за реставрацию королевской династии.
Раньше мы, встречаясь, кидали друг другу несколько слов. Но потом я с ним так сдружился, что просто жаждал, чтобы он выложил свою душу передо мной.
Это происходило после того, как у нас состоялись футбольные матчи с учениками старшего класса корейской образцовой начальной школы. В тот день Ли играл на поле как нападающий. Но, к несчастью, при стычке с игроком противника ему поранило ногу.
Я, ночуя у него в общежитии, более десяти дней ухаживал за ним. Вот в это время и стали мы открывать душу друг другу.
Он сказал, что на том уроке встал за восстановление королевской династии, но это совершенная чепуха.
— После достижения независимости, — говорит, — наша страна должна стремиться, как ты и говоришь, Сон Чжу, к тому обществу, в котором всем бы хорошо кормилось, счастливо жили бы люди труда. Думается, это правильно. Побыстрее бы изгнать японцев, и мы зажили бы хорошо.
— А сможем ли победить в боях с японцами, — спрашиваю я его, — если мы здесь, в училище «Хвасоньисук», пройдем курс такого военного обучения? Люди-то вон говорят: Япония одна из пяти держав мира. Можно ли справиться с таким сильным противником лишь одними силами Армии независимости, которая не имеет даже ни одной порядочной винтовки?
— Чтобы сражаться, — отвечает мой собеседник, — надо физически закалять организм, уметь метко стрелять. Другого выхода нет. Надо следовать способам тех, кто долгое время занимался движением за независимость. Ведь иного пути нет.
— Нет, — говорю я ему. — Таким способом мы независимости не добьемся. Сейчас я читаю Маркса и Ленина, чтобы найти нужный метод борьбы. Кстати, учиться нам есть чему. Сейчас японские империалисты клевещут на коммунистические идеи, да и твердолобые националисты отвергают социализм. Богатые тоже относятся к нему отрицательно. Нам же, детям рабочих и крестьян, нельзя так легкомысленно отвергать коммунизм, даже не поняв, что это такое. Чтобы стать подлинным борцом за независимость, патриотом, нужно глубоко изучать марксизм-ленинизм.
Не знаю, парень и согласился со мной, но, погрузившись в раздумье, говорит:
— Могу ли и я взять у тебя такую книжку?
— Можешь. Выздоровеешь — получишь. А теперь хорошо лечись, чтобы быстрее подняться на ноги, — воодушевлял я его.
Тяга к новому идеологическому течению неодолимой силой охватила училище. Подавляющее большинство, за исключением кучки твердолобых последователей национализма, стало приверженцами передовых идей.
Среди прогрессивных молодых курсантов я часто проводил обсуждение прочитанных книг. Дискуссии шли и в доме Ким Си У. Он, явно обеспокоенный этим, держался строгих правил: не разрешал входить в библиотечку даже членам своей семьи, не говоря уже о гостях. Порой хозяин, присев на ступеньку завалинки за пустяковыми делами, играл роль сторожа. В таком безмолвном поведении я все же видел его поддержку и чувствовал его щедрую человечность. Но дискуссии наши шли и в доме инспектора училища Кан Чжэ Ха, да и на берегу реки Хуефахэ.
Дом Кан Чжэ Ха мы выбрали для наших дискуссий потому, что его сын Кан Бен Сон был мне знаком и сам Кан Чжэ Ха, и это главное, был другом моего отца, человеком с хорошим идейным настроем.
Кан Чжэ Ха был националистом, но и коммунизма не охаивал. Наоборот, когда я бывал у него в гостях, он сам при мне пропагандировал коммунизм.
— На нас сказывается старый возраст. А вы должны победить, борясь даже коммунистическими методами, — говорил он.
Это придавало нам немало силы. Да в его доме было и немало книг о коммунизме.
И сейчас, окидывая мысленным взором пройденный нами путь, я думаю, что в то время у нас дискуссии шли на довольно высоком уровне по практическим вопросам корейской революции. В ходе таких дискуссий молодежь могла унифицировать свои взгляды и свою позицию по проблемам корейской революции.
Однажды, когда такая дискуссия проходила в доме Ким Си У, к нам пришел на костылях тот Ли, за которым я ухаживал, и попросил меня дать ему книгу, как раньше договорились.
— Другие товарищи идут новым путем, — сказал он, — а я один лежу в общежитии. Чувствую, не стал ли я отстающим. И вот я к вам пришел.
Вот так и он стал нашим спутником.
Капиталисты говорят, что очень интересно загребать деньги. Но мне больше всего радостнее и интереснее было собрать товарищей. Чрезвычайный восторг, испытываемый при обретении еще хотя бы одного нового товарища, просто не сравнишь с радостью находки куска золота!
Моя борьба за приобретение товарищей первые шаги сделала в училище «Хвасоньисук». С той поры я посвятил всю жизнь делу приобретения товарищей по борьбе.
Когда вокруг меня собралось много надежных товарищей, заняла меня такая мысль: «Как объединить их организационно и как нам начать работать масштабно?» И друзьям я открыл тут свою душу. Помнится, это было на собрании, пожалуй, в конце сентября.
В тот день я, кажется, необычно много говорил о необходимости организации. Рассказывал в таком духе: «Чтобы освободить страну и создать такой мир, в котором хорошо жилось бы массам трудящихся, нужно проложить себе далекий и трудный путь. Если мы умножим свои ряды и со всем упорством, со всей настойчивостью развернем кровопролитную борьбу, то мы вполне сможем победить. После создания такой организации нужно сплачивать вокруг нее массы, пробуждать их сознательность и, опираясь на их силы, возрождать страну».
Слушая меня, все мои друзья обрадовались и предложили как можно быстрее создать такую организацию.
Я им сказал, что для создания организации необходимо еще дальше проводить подготовительную работу и что нужно как можно больше вобрать в свои ряды товарищей, которые бы имели с нами одинаковые идеи и готовы вместе бороться до победы.
На собрании уточнили круг товарищей, которые в будущем могли бы быть достойны имени члена такой организации. Тут же и распределили поручения по индивидуальному воспитанию определенных людей.
А тут некоторые наши друзья высказали опасения, как бы не означила создаваемая нами новая организация появление еще одной фракции.
— Организация, которую мы хотим создать, — сказал я им, — это революционная организация новой формации, в корне отличающаяся от фракционных групп националистов и коммунистов. Это не такая организация, которая занялась бы фракционной грызней. Эта организация призвана свершить революцию. Мы будем довольны тем, что посвятим каждый всего себя делу революции и будем непрерывно бороться за нее…
Пройдя подготовительный этап, мы в национальный праздник Китая того времени (10 октября) созвали предварительное совещание для создания организации, на котором речь шла о названии будущей организации, ее характере, боевой программе и нормах деятельности. Через неделю, то есть 17 октября 1926 года была официально создана такая организация в доме Ким Си У.
Собрание шло тихо в простой комнате с отопляемым полом, где, конечно, не было и трибуны. Но живой пульс и горячий энтузиазм, воцарившиеся тогда в той комнате, я не забываю и сейчас, спустя вот уже более 60 лет.
В тот день были горячо взволнованы все: и мои друзья, и я. Наконец, настала пора для создания такой организации и она создана. Вдруг мне в голову пришла мысль о покойном отце и КНО. Для создания КНО отцу много лет пришлось преодолевать десятки тысяч ли, объединяя разбросанных в разных районах товарищей. После создания КНО он отдал всю жизнь делу претворения в жизнь идеалов общества и умер, не завершив начатого. Детям была передана эстафета недосвершенного дела.
Сердце у меня забилось, на глаза навернулись слезы при мысли о том, что наконец-то получились первые плоды в претворении в жизнь отцовского наказа: «Пусть разобьется кость вдребезги, пусть тело в куски разорвется, но вам непременно нужно вернуть себе потерянную Родину».
В программе нашей организации отразился и идеал моего отца.
И сейчас перед моими глазами живо всплывают взволнованные лица участников собрания, которые выступали с пламенными речами. Чвэ Чхан Гор, Ким Ри Габ, Ли Чжэ У, Кан Бен Сон, Ким Вон У, Пак Гын Вон… а также Ли Чжон Рак и Пак Чха Сок, которые впоследствии скатились в болото измены. Все мы по-боевому клялись: «Не щадить своей крови и даже жизни во имя революции!»
Были ораторы и умелые, и неумелые. Но все они выступили с замечательными речами. И я тоже произнес речь — довольно длинную для того времени.
На собрании я предложил назвать созданную нами организацию Союзом свержения империализма, в сокращении — ССИ.
ССИ был чистым, живым политическим организмом новой формы, созданным в исторических муках молодежью нового поколения, стремившейся к социализму и коммунизму, для достижения национального и классового освобождения под идеалами борьбы против империализма, за независимость и самостоятельность.
Мы создали этот союз с целью построения социализма и коммунизма, но назвали свою организацию Союзом свержения империализма, чтобы националистов не взяло сомнение, что это, мол, слишком левацкая организация. Столь важное значение мы придали в то время отношениям с националистами.
Мое предложение о названии организации было принято единогласно.
Боевая программа ССИ, оглашенная мною, тоже была принята без изменения. Поскольку ССИ был организацией, нацеленной буквально на свержение всех форм империализма, то и его лозунг был очень внушительным.
Ближайшие задачи ССИ — свержение японского империализма и достижение освобождения и независимости Кореи, его конечная цель — построить в Корее социализм и коммунизм, далее свергнуть империализм во всех его формах и построить коммунизм во всем мире.
Мы наметили также курс деятельности по осуществлению этой программы.
Участникам собрания раздали Устав ССИ, напечатанный на гектографе.
На собрании Чвэ Чхан Гор предложил избрать меня руководителем ССИ.
Мы, взяв друг друга за руки, веселой кучкой бежали на берег реки Хуефахэ, пели песни, дали торжественную клятву: жить вместе и умереть вместе на пути революции во имя Родины и нации.
Всю ночь я никак не мог сомкнуть глаз. Не спалось — так огромны были мои волнения. Откровенно говоря, в то время нас охватил такой большой восторг, что весь мир мы вроде бы уже держали в своих руках. Как же сравнить такую радость с жалким счастьем миллионеров, сидящих на кучах денег!
К тому времени внутри коммунистического движения было много организаций с громкими названиями.
Но мы свою организацию только что создали. По своему масштабу она была неспособна равняться с другими организациями. Мир пока не знал, появился ли ССИ или нет и что происходит с ним.
Однако мы, создав ССИ, все горели, я бы сказал, лихорадочным восторгом. Так мы гордились за свою организацию — коммунистическую революционную организацию новой формы, в корне отличающуюся от прежних организаций.
ССИ не был производной организацией какой-нибудь фракции. Что же касается его состава, то никто из нас раньше не был причастен к какой-нибудь фракции, никто не был пришельцем из какой-то эмигрантской организации. Это были представители буквально чистейшего, как снег, как белая бумага, незагрязненного ничем нового поколения. В «крови» ССИ, если можно так выразиться, не было никакой примеси.
В его состав вошли сильные фигуры. Это были люди полноценные, мастера на все руки. Проси каждого о чем угодно — все сделают: то произнесут речь, то напишут статью, то сочинят песни, то покажут мастерство единоборства. Эти молодые люди были готовы сражаться с врагом, если выразиться словами наших дней, «один на сто», даже «один на тысячу». Вот такие люди решили проложить себе грудью новый путь. И ясно, что настроение у них было неудержимо приподнятое.
Каждый раз, когда начатое нами революционное дело переживало суровое испытание, члены ССИ прокладывали путь вперед своей кровью, своей жизнью. Они как ядро отряда корейской революции везде и всюду играли роль ведущего. Многие из детища ССИ — Ким Хек, Чха Гван Су, Чвэ Чхан Гор, Ким Ри Габ, Кан Бен Сон, Ли Чжэ У и др. — были правофланговыми в боевом строю и отдали свою дорогую жизнь на поле героических сражений.
Но были, хотя и единицы, и не такие. Не могу удержать сожаление при мысли о тех, кто вначале стартовал удачно, но в процессе активизации революционной борьбы ушел от идеала ССИ и погряз в болоте предательства.
Теперь уж ни одного нет в живых из плеяды тех, кто, состоя в ССИ, вместе со мной работал. Многочисленные сыны и дочери ССИ, самоотверженно боровшиеся за независимость Родины и построение общества пролетарских масс, ушли от нас рано в цветущем возрасте, так и не увидев сегодняшнего хорошего мира. Отдавая свою молодость, они закладывали фундамент нашей партии и революции.
На страницах истории ТПК отмечено: ССИ — корни нашей партии, образование ССИ — новый исходный пункт, источник коммунистического движения в Корее и корейской революции. Из его корней произросло все: программа нашей партии, принципы ее строительства и деятельности, костяк для ее основания. С момента создания ССИ наша революция сделала новые шаги, руководствуясь принципами самостоятельности.
Об идеалах ССИ и о нашем высоком духе, я думаю, написано, хотя и эпизодически, Чвэ Иль Чхоном (Чвэ Хен У) сразу же после освобождения Кореи в своей книге «Краткий очерк истории корейского революционного движения за рубежом» в разделе «ССИ и Ким Ир Сен».
Прошло несколько лет. Была создана революционная армия, Лига возрождения Родины и громко звучал призыв мобилизовать все силы 20 миллионов соотечественников. Ряды борцов окружали, как спутники, тысячи, десятки тысяч людей, которые поддерживали наше дело и сочувствовали нам. Настала пора высокого подъема революции. В эти моменты я с большим волнением вспоминал о тех днях, когда мы создали в Хуадяне ССИ.