Кенгуру под дождем

Кенгуру под дождем

Непогоду поутру переждем,

В буше мокнут кенгуру под дождем,

Не осталось от жары и следа,

Над Австралией стоят холода.

И не скачут, как вчера, кенгуру,

Застывая на холодном ветру,

А лежат они на мокрой траве,

Прислонившись голова к голове.

Я с ладони накормлю кенгуру,

Крупных зерен для него соберу,

Неслучаен он на гербе страны,

Что встает из океанской волны.

Потому что, как и этот народ,

Может двигаться он только вперед,

Не дрожа перед любой из преград,

Никогда не отступая назад.

Дует ветер с Антарктиды – беда,

Над Австралией стоят холода.

Нам не видеться с тобой, кенгуру,

Я на севере далеком умру,

В несвободе, холодах и снегу, —

Жить иначе я уже не смогу.

Вот и все мои на свете дела,

Ну а ты еще дождешься тепла.

У каждого человека, а иногда и у целых народов, существует мечта о земле обетованной, где все можно начать с «с белого листа», а горечь обид и собственные ошибки оставить далеко позади. Так, русские крепостные бежали на Дон, а Эрик Рыжий, как утверждает легенда, успев замочить кого-то у себя на родине в Исландии, спасаясь от судебных преследований, пошел на ветхом суденышке на Запад и открыл северо-американский континент. Многие века воображение людей занимали образы Шамбалы и других мифических стран. Атлантида, не та Атлантида, которую я искал на вершине глубоководной горы Ампер, а Атлантида – изотерическая, до сих пор представляется многим образцом идеального человеческого общества. Австралия, пятый континент планеты, на сегодняшний день, пожалуй, единственное место на Земле, которое может стать таким белым листом.

Я открыл для себя эту далекую страну в 1974 году, когда в составе экспедиции на научно-исследовательском судне «Дмитрий Менделеев» мы посетили Сидней, для того чтобы принять участие в международном конгрессе по океанологии. Тогда я, конечно, не мог представить, что мне когда-нибудь посчастливится еще раз ступить ногой на этот материк. Однако судьба распорядилась иначе. В следующий раз я побывал здесь в 2002 году, когда приезжал с концертами в Мельбурн и Сидней по приглашению клуба русской авторской песни «Южный Крест». В третий и, если учесть мой возраст, вероятно, последний раз я посетил Австралию в 2009-м, когда снимался фильм «Атланты держат небо…». Всякий раз, попадая на пятый континент, я восхищаюсь двумя вещами: во-первых, удивительной и неповторимой природой Австралии и, во-вторых, теми огромными скачками вперед, которыми в современном неспокойном мире движется эта страна, всегда устремленная в будущее.

Последний мой прилет в Австралию состоялся в августе, когда стояла дождливая зимняя погода, а с берегов недалекой Антарктиды дул пронзительно-холодный южный ветер. В обезлюдевших в ненастную погоду парках и заповедниках, сбившись в кучки, уныло хохлились промокшие кенгуру. В местных ресторанах жареная кенгурятина обычно входит в состав меню, но есть ее для многих, в том числе и для меня, невозможно, как невозможно, например, есть человечину. Не знаю, верно ли то, что люди произошли от обезьяны, признаться, в последние годы я в этом очень сомневаюсь, но мне кажется, что человеческим прапрадедом мог бы быть кенгуру. Это удивительное животное обладает многими человеческими качествами, и, наверное, не случайно на гербе Австралии изображено именно оно. Не стервятник или орел, не хищник, как на гербах многих стран мира, а это доброе и умное животное, которое никого не убивает, но и ни при каких обстоятельствах не движется назад – всегда прыгая только вперед.

В 1974 году нам повезло обойти на судне все австралийское побережье. Мы были в Сиднее, Аделаиде, Мельбурне, Хобарте, Фримантле и Перте. Тогда пятый континент был полностью осмотрен мною с моря, но я не смог побывать внутри Австралийского материка. Вспоминаю встречи с австралийскими учеными в Университете Виктория. В то время, почти сорок лет назад, я только начинал всерьез заниматься изучением магнитного поля Мирового океана, и мне было очень приятно, когда в 2009 году многие из них пришли на мою лекцию, которую я читал в Сиднее.

Побережье в районе Сиднея еще в 74-м поразило меня своей красотой. Конечно же, смотреть на него нужно не только с моря, но и сверху – с самолета или вертолета, потому что вся бухта со стороны Тихого океана, и Харбор-Бридж, и Сидней потрясающе красивы. Представьте себе огромное количество разветвленных и соединяющихся между собой маленьких заливов, защищенных от воздействия штормового ветра. Здесь сходятся вместе воды двух океанов – Индийского и Тихого, южная часть которого, Тасманово море, получила свое название от имени великого голландского мореплавателя Абеля Янсзона Тасмана, в середине XVII века впервые подошедшего к западному побережью Австралии и открывшего для европейцев этот континент.

Первыми людьми, появившимся в Австралии, по всей видимости, были аборигены, которые представляли собой какую-то иную расу, непохожую на аборигенов в других частях планеты. Не случайно, что увидевший их Джеймс Кук поначалу вообще не принял их за людей. Здесь столкнулись представители двух разных тысячелетий, ведь, по мнению современных исследователей, аборигены Австралии в своем развитии отставали от других населявших Землю народов примерно на полторы-две тысячи лет. С приходом на пятый континент европейских колонизаторов началось их беспощадное истребление, продолжавшееся почти два века. Если в XVIII веке численность аборигенов составляла семьсот тысяч человек, то к 1921 году коренных австралийцев осталось лишь шестьдесят тысяч. В новом тысячелетии история взаимоотношений белых людей с коренными жителями все еще остается сложной, хотя потомки аборигенов и получают «вэлфер» – льготы, так же как индейцы в Соединенных Штатах и Канаде, но от этой «халявной» государственной помощи, наоборот, быстрее деградируют и вымирают.

Именно с капитана, а в то время еще лейтенанта, Джеймса Кука начинается история британской Австралии. Впервые Кук прибыл сюда в 1770 году, а всего через девять лет он был убит аборигенами Гавайских островов и, как известно, съеден ими. Через сто лет после гибели Кука правительство штата Новый Южный Уэльс решило поставить ему памятник в Сиднее. У этого памятника была достаточно интересная судьба. В 1908 году какой-то большой поклонник Кука похитил его. Как ему это удалось, до сих пор остается загадкой. Памятник пришлось устанавливать заново, однако и на этом его приключения не закончились. Один дотошный историк обратил внимание, что форма на капитане Куке не британская, а итальянская. Выяснилось, что мэр Сиднея в целях экономии средств, вместо того чтобы заказать отливку нового монумента, приобрел по сходной цене статую какого-то итальянского полководца и распорядился заменить ему голову. Так итальянец стал великим британским мореплавателем.

В самом центре Сиднея, в гавани, расположен замечательный морской музей, где можно увидеть самые разные корабли: от современных военных или исторических времен Первой и Второй Мировых войн до судна, на котором в конце XVIII столетия Джеймс Кук приблизился к берегам Австралии. Интересно, что после того, как Кук объявил Австралию частью Великобритании, правительство Ее Величества совершенно не стремилось осваивать эти далекие территории. Из докладов Кука ясно следовало, что австралийские земли скудны и неплодородны, и британцев, занимающихся в основном сельским хозяйством, пятый континент поначалу привлекал мало. Обернуть свой взор в сторону Австралии англичан заставили Соединенные Штаты, объявившие о своей независимости 4 июля 1776 года. Для Британии это означало, что теперь нельзя было высылать туда преступников. До этого англичане довольно долгое время избавлялась от криминальных элементов, ссылая их на северо-американский континет. Теперь ситуация изменилась, а в английских тюрьмах содержалось около ста тысяч человек. Вот тут британские власти и вспомнили про земли открытые Джеймсом Куком.

В 1787 году от берегов Туманного Альбиона отошли первые одиннадцать кораблей, направлявшихся в Австралию. Руководителем плавания стал капитан Артур Филипп, еще в Великобритании удостоенный титула первого австралийского губернатора. Через восемь месяцев его корабли бросили якорь в бухте Ботани-Бей. Однако неожиданным образом в соседней бухте обнаружились два судна под враждебным британцам флагом Франции. Это была экспедиция великого Жана-Франсуа Лаперуза на судах «Астролябия» и «Буссоль». Английские каторжники предприняли отчаянную попытку сбежать на французские корабли, чтобы избавиться от верной, как они полагали, смерти на неизведанной земле. Но Лаперуз никого из них на борт не взял, и «Буссоль» с «Астролябией» ушли в море, чтобы бесследно сгинуть на просторах Тихого океана. В последний раз корабли экспедиции Лаперуза видели именно у берегов Австралии.

Сейчас австралийцы – одна из самых цивилизованных наций на нашей планете. Когда смотришь на благоустроенный и сверкающий небоскребами Сидней, то кажется удивительным, что всего несколько веков назад история этой страны начиналась с преступников и проституток из Старой Англии, которых сюда отправляли насильно. Особым почетом в современной Австралии пользуются потомки каторжан, прибывших на пятый континент с Артуром Филиппом. Они принадлежат к местной элите, считаются самыми родовитыми жителями страны и с гордостью рассказывают о том, что их прапрапрабабушка была известной проституткой, а прапрапрадедушка – свирепым бандитом. Во многих респектабельных домах Сиднея и других городов Австралии как главную семейную реликвию бережно хранят кандалы прапрадедушки, которые являются предметом гордости владельцев и большой зависти соседей. Кратко эти сантименты выражены в местном лозунге: «Горжусь кровью каторжанина!»

Разные люди попадали на пятый континент по самым разным причинам. Так, одним из первых русских, который оказался в Австралии, был беглый матрос. В конце XVIII века в Англии он покинул военный корабль Российского Императорского флота, сошелся с местной девушкой и, решив сделать ей подарок на Рождество, разбил витрину какого-то «ботл-шопа», после чего был повязан, судим и приговорен к каторжным работам. Что касается других эмигрантов, то есть совершенно удивительные судьбы. Например, судьба Билла Нортиса, немецкого моряка, который в 30-е годы не захотел служить нацистам и довольно сложным путем эмигрировал в Австралию. Он умер в Сиднее и оставил после себя удивительно интересный киноархив, который до сих пор еще по-настоящему не разобран.

Сидней – самый большой город пятого континента, жемчужина Южного полушария, неповторимый по своей архитектуре и природным ландшафтам. В течение длительного времени между Сиднеем и Мельбурном шел спор о том, кто из этих крупнейших мегаполисов должен стать столицей Австралии. Спор этот, однако, так и не был разрешен, и столицей стала Канберра, расположенная между Сиднеем и Мельбурном.

Поскольку история Австралии – это прежде всего история морских географических открытий, то в Сиднее поставлены памятники не только Куку, но и другим известным мореплавателям. На одной из центральных улиц стоит памятник уже упомянутому Артуру Филиппу, который впервые перевез на пятый континент поселенцев из Британии и отдал немало сил для того, чтобы европейцы закрепились на этих берегах на многие столетия.

По улицам вечернего Сиднея

Река машин струится, и над нею

Огни реклам разбрызгивают свет,

И я любуюсь, человек прохожий,

На рыжеватых женщин с бледной кожей,

На ноги их, которым равных нет.

Кинотеатры, клубы, кегельбаны,

Призывно бьют буддисты в барабаны,

Стараясь души слабые увлечь,

Мясные лавки, праздник для утробы,

Металлом стен мерцают небоскребы,

Внезапен звук, разноязыка речь.

Играют в гольф на стриженых площадках,

Катаются на маленьких лошадках;

Раскинув необъятные поля,

Меж городов, не знавших затемнений,

Лежит, как в кружевах, в прибойной пене

Спокойная и сытая земля.

Вдали от континентов беспокойных,

Горящих в революциях и войнах,

От тонущих и рушащихся стран,

Под парусами гор, одетых снегом,

Она зеленым Ноевым ковчегом

Плывет из океана в океан.

Как будто вовсе нет войны на свете,

Нарядны парки и нарядны дети.

Найдешь здесь все, чего бы ни спросил,

Как далеко от звезд чужого неба

До мерзлой пайки карточного хлеба,

До пискаревских горестных могил.

Австралия, тепла и мира остров,

Среди твоей толпы, цветной и пестрой,

Не отыщу того, кого люблю,

Я – космонавт, туманами одета,

Покинутая ждет меня планета,

И время возвращаться к кораблю.

Неподалеку от памятника Артуру Филиппу стоит памятник капитану Мэтью Флиндерсу, который двадцатидвухлетним молодым человеком начал обследование Австралии и составил карты австралийского побережья. Интересно, что памятник поставили не только доблестному капитану, но и его любимому коту. Надо сказать, что кошки сыграли крайне отрицательную роль в истории Австралии. Когда их завезли сюда, то врагов среди местного животного мира у них практически не было. Кошки ловко лазили по деревьям, быстро размножались и стали уничтожать эндемичных птиц, которых на сегодняшний день почти не осталось. Дело дошло до того, что кошек стали специально отлавливать и убивать, с большим трудом избавившись от этого бича животного и растительного мира пятого континента. Таким же опасным врагом эндемичной природы являлись кролики, тоже завезенные в Австралию европейцами. Эти симпатичные пушистые создания начали пожирать все зеленые растения вокруг себя и размножаться с огромной скоростью.

Свои проблемы есть в Австралии и сейчас. Одна из главных – опустошительные лесные пожары, особенно опасные в период летней засухи. С грозной огнедышащей стихией мы столкнулись и в России жарким летом 2010 года. За год до этого я побывал в маленьком городке Мэрисвилл на месте трагедии, разыгравшейся в Австралии 7 февраля 2009-го. Эта дата навсегда вошла в австралийскую историю под названием «Черной субботы». Леса в Австралии горели и раньше, но пожаров такого масштаба никогда прежде не было. Уничтоженными оказались огромные лесные массивы и множество поселений. Погибло много людей, поскольку температура воздуха в районе пожара достигала нескольких сотен градусов, а скорость перемещения огня превышала скорость автомобиля. Некоторые местные жители, пытавшиеся спастись на своих машинах, сгорели заживо. Вдоль дороги, ведущей в Мэрисвилл, до сих пор можно увидеть обгоревшие остовы автомобилей. Хотя раны на эвкалиптах заживают быстрее, чем раны в людских сердцах – обожженные деревья уже на следующий год покрываются зеленью, сейчас выгоревший на восемьдесят процентов Мэрисвилл восстанавливается, а его жители возвращаются на родные пепелища.

Если Сидней деловая столица Австралии, то Мельбурн – культурная столица страны, город, который можно сравнить с нашим Питером. При населении около трех миллионов человек, это один из самых первых городов, возникших на пятом континенте. В его деловом центре возвышается трехсотметровая «Башня Эврика», которая является одним из самых высоких небоскребов в Южном полушарии. В Мельбурне много театров, концертных и выставочных залов. Город живет богатейшей и разнообразной культурной жизнью, а уровень культурной жизни в Австралии ничуть не ниже европейского и американского. Не так давно в Мельбурне реконструировали бывшие доки и причалы, превратив их в современный культурно-развлекательный комплекс.

Австралия – единственная страна в мире, занимающая целый материк. Материк, достаточно далеко отстоящий и от Европы, и от Азии, от всех мировых проблем и страстей, и, прежде всего, от вооруженных конфликтов. Однако сама Австралия принимала активное участие и в обеих мировых, и в других войнах, в которых сражались страны Британского Содружества наций, ООН и США. В Австралии силен культ воинов, погибших за ее свободу и независимость. В 1934 году в Мельбурне было завершено строительство Мемориала австралийцам, павшим на полях Первой Мировой войны. В горниле этой кровопролитной войны, которую современники называли Великой, австралийцы понесли значительные потери. Наиболее существенные из них пришлись на Турецкий фронт, где один из мысов около Галлиполи назван в честь Австралийского и Новозеландского армейского корпуса. Именно там англичане, которые всегда старались вместо себя подставлять под вражеские пули своих союзников, бросили австралийские войска на хорошо укрепленную оборону турок. Кстати, как выяснили историки, в рядах Австралийского и Новозеландского армейского корпуса сражалось не менее тысячи русских, значительная часть из которых погибла.

Если вам доведется побывать в Мельбурне, то обязательно обратите внимание на архитектуру этого мемориала. Здесь и египетская пирамида, и колонна дорического ордера, напоминающая о сражении на территории Греции, и римские барельефы, и другие аллегорические изображения. Каждый год в мемориале, в день и час заключения Компьенского мирного соглашения в 1918 году – 11 ноября в одиннадцать часов утра, проводится церемония на могиле австралийского Неизвестного солдата. Луч солнца ровно в одиннадцать часов падает на его гробницу, и звучат сигналы труб. Трубачи трубят сначала побудку, а затем – отбой. Таким образом, погибшие солдаты как бы просыпаются в наше время и снова уходят на свой вечный пост. Нам, жителям страны, переживший самую страшную войну в истории человечества, можно только позавидовать Австралии, на территорию которой никогда не ступал враг.

Солдат сутулится устало,

Надвинув каску до бровей.

Австралия не воевала

На территории своей.

Чужой туман, чужие топи.

В чужой земле погребены,

По Азии и по Европе

Рассеяны ее сыны.

В чужой песок, в чужую воду,

Они навеки полегли,

Чтоб защитить свою свободу

Вдали от собственной земли.

Чтобы могилы чужеземцев

За все минувшие года, —

Японцев, русских или немцев,

Здесь не возникли никогда.

Солдат сутулится устало

В зеленом лиственном дыму,

И я стою у пьедестала

С невольной завистью к нему.

Австралийские войска принимали активное участие в Крымской войне 1853–1856 годов и осаде Севастополя. В Мельбурне об этой странице истории Австралии напоминает целый ряд названий улиц: есть улица Инкерман, есть улица Альма, названная в честь небольшой речушки в Крыму, на которой развернулось кровопролитное сражение, и другие. Перед зданием мельбурнского городского музея установлена трофейная русская пушка. На ее стволе отчетливо видны русские клейма, а если посмотреть на ствол сверху, то можно увидеть двуглавого императорского орла.

С Австралией тесно связана судьба старой и своеобразной русской эмиграции, так называемых «харбинских русских». Дело в том, что в Китае, в Харбине, долгие десятилетия формировалась эмиграция, составившаяся из разных поколений русских людей. Начался этот процесс с постройки в Маньчжурии в начале XX века Китайско-Восточной железной дороги. После Гражданской войны к ней прибавилась многочисленная эмиграция, ушедшая вместе с атаманом Семеновым в Китай, с бароном Унгерном – в Монголию и затем в Китай или другими путями попавшая в Харбин. Эта эммиграция образовала удивительный анклав русской культуры, русской литературы и русского общества в Харбине и Маньчжурии, который просуществовал четверть века. Когда завершилась Вторая мировая и в 1945 году советские войска заняли Маньчжурию, харбинским русским пришлось двигаться дальше. Значительная их часть осела на Западном побережье США, в основном в Сан-Франциско, но большинство эмигрировали в Австралию.

На пятый материк эмигранты из России принесли с собой православную веру, русскую литературу, обычаи и нравы, не испорченные годами Советской власти, которая последовательно занималась улучшением грамматики и уничтожением религии. В Мельбурне на пожертвования сейчас возводится храм Покрова Пресвятой Богородицы. Строят его уже не дети, а внуки и правнуки того поколения харбинских русских, которое в середине прошлого века эмигрировало на пятый континент. Они бережно сохранили традиции своих отцов и дедов, их прекрасный и точный литературный русский язык. В отличие от новой эмиграции, где дети стараются быстрее раствориться в англоязычной среде, для того чтобы сделать карьеру, и родители не всегда им в этом препятствуют, представители старой эмиграции очень крепко держатся за традиции русской культуры и Русской православной церкви.

Не смотреть на московские клены вам,

Вдоль Оки не пройти бережком,

Тем, что шли с атаманом Семеновым,

Или Унгерном и Колчаком.

Пролетарии семечки лузгают,

Нет побед на гражданской войне.

Остаются вчерашние русские

На китайской земле в Харбине.

Их потомки, живя за границею,

Сторонясь новомодных затей,

Сберегали былые традиции

И упрямо крестили детей.

Для лишенных с рождения родины

Только русское слово в цене.

Вот и все, что осталось им вроде бы

На китайской земле в Харбине.

Никогда им в России не жить уже,

Но из глуби далеких времен,

Как над городом сказочным Китежем,

Колокольный мне слышится звон.

Не отыскан сердец этих клад еще,

Что остался в чужой стороне,

Под крестами забытого кладбища

На китайской земле в Харбине.

В Мельбурне существует созданный харбинскими эмигрантами Русский дом, в котором моим гидом был постоянный член Всемирного координационного совета российских соотечественников Александр Александрович Ильин. В Австралии он живет уже более пятидесяти лет, переехав сюда из Харбина вместе с мамой и бабушкой в 1959 году. В составе австралийских экспедиционных сил Александр Александрович воевал полевым радистом во Вьетнаме, где чудом выжил, ведь на современном поле боя радист является одной из главных целей для противника.

На сегодняшний день в австралийском штате Виктория насчитывается более шестидесяти тысяч человек, говорящих по-русски, а тех, кто относит себя к этническим русским, – шестнадцать с половиной тысяч человек. Русский дом, задуманный как культурно-просветительский центр, был основан в 1964 году на собранные «всем миром» деньги русской общины. Сейчас этот дом функционирует главным образом как центр, где собирается русскоязычная молодежь. Здесь репетируют три танцевальных ансамбля. До недавнего времени были даже струнный оркестр «Садко» и литературно-театральный кружок имени писателя Владимира Солоухина. Российское посольство в Австралии активно помогает своим бывшим соотечественникам как финансово, так и морально, привозя в дар русской общине школьные учебники на родном языке.

Александр Ильин отвез меня к могиле первого российского посла в Австралии Алексея Дмитриевича Путяты, который был отправлен на пятый континент Александром III в 1894 году, незадолго до его кончины и воцарения Николая II. С этого момента можно вести отсчет истории дипломатических отношений между Россией и Австралией. Путята – потомок одного из древнейших русских родов, история которого восходит к временам Крещения Руси. В «Повести временных лет» записано, что князь Владимир, вначале окрестив киевлян, велел послать священнослужителей для крещения в Новгород. Новгородцы, однако, отнюдь не жаждали принимать Христову веру и взбунтовались. Эту смуту подавлял предок первого русского посла на пятом континенте – воевода Путята. Сам Алексей Дмитриевич скончался в Австралии от водянки, его потомки погибли в огне Гражданской войны, и из этого древнего рода сейчас, к сожалению, почти никого не осталось.

В крупнейших городах Австралии – Мельбурне и Сиднее, существуют клубы самодеятельной песни. В Мельбурне клубом «Южный Крест» руководит Юрий Розман, а в Сиднее его лидером является Михаил Канторович, который по совместительству возглавляет и местный Клуб веселых и находчивых. Движение КВН, которое было создано в Советском Союзе полвека назад усилиями трех его основоположников – Альберта Аксельрода, Сергея Муратова и Михаила Яковлева, – сейчас очень популярно в русском зарубежье. Клубы веселых и находчивых, кроме Австралии, есть в Европе, Соединенных Штатах, Израиле.

Примерно в середине XIX века в Австралии были открыты месторождения золота, и началась настоящая золотая лихорадка, примерно такая же, как на Аляске, которую захватывающе описал Джек Лондон. В Австралию хлынули любители легкой добычи из Старой Англии, и очень быстро начались разработки золотоносных приисков. Так, в ста километрах от Мельбурна возник город золотоискателей Балларт. Сейчас он стал музеем и бережно сохраняется в том виде, в каком существовал в XIX веке. Золота теперь здесь, конечно, не найдешь, но любому желающему за небольшую плату выдают маленькую драгу, и он может намывать шлих в бывших когда-то золотоносными ручьях. Специально для туристов в такие ручьи подбрасывают блестки, и создается полное впечатление, что вы действительно наткнулись на золотую жилу. Многие посетители Балларта, и в особенности дети, с увлечением намывают свои собственные «золотые» запасы. В местных туристических магазинчиках можно купить кирку для добычи золота и пистолет, естественно игрушечный, для охраны добытого «богатства». В Балларте сразу же вспоминаются любимые с детства рассказы Джека Лондона:

Поселок, картинка из книжки,

Над золотоносной рекой.

Какие мечты у мальчишки? —

Собачья упряжка и кольт.

Любовь – победившим награда,

Сумевшим с пути не свернуть,

А золота вовсе не надо,

Поскольку не в золоте суть.

Угар золотой лихорадки,

Джек-лондоновских страстей,

Морочил отравою сладкой

Худых ленинградских детей.

Как будто и впрямь на каноэ,

От школьных забот вдалеке,

Плывешь неизвестной рекою,

Сжимая весло в кулаке.

Гремящей воды канонада,

Азарт, разрывающий грудь,

А золота вовсе не надо,

Поскольку не в золоте суть.

Удивительные вещи можно узнать, если пройти по улицам Балларта пешком или прокатиться по ним в старинном экипаже. Например, прочитать объявление о том, что «скоростной пароход может доставить вас из Ливерпуля сюда всего за полтора месяца», или послушать «последние новости», напечатанные в газетах «Таймс» и «Нью-таймс» где-то в середине XIX века. Так, одна из газет за 1856 год извещает своих читателей о том, что победоносные англо-французские войска овладели русским городом-крепостью Севастополь.

Одна из главных достопримечательностей австралийского штата Новый Южный Уэльс – внесенные в Список Всемирного наследия ЮНЕСКО и охраняющиеся государством Голубые горы. Это удивительное формирование палеозойских красноцветных песчаников, переслаивающихся с каменным углем. Горный хребет рассечен огромной долиной Джемисон, которая сформирована древней рекой и глубоко врезана в горизонтально лежащие пласты красных песчаников. Помимо фантастических пейзажей, Голубые горы славятся огромными запасами каменного угля, являющегося одним из основных источников экономического богатства Австралии.

Тема отдельного разговора – это австралийский животный мир, удивительный и неповторимый. Здесь присутствуют и разные виды птиц, сухопутных и живущих на воде, например, гигантские пеликаны, которые кормятся рыбой. В Австралии можно увидеть страусов самых разнообразных пород и, конечно же, символ пятого континента – неповторимого кенгуру. Когда попадаешь в мир австралийских эндемичных животных, всегда думаешь о том, что среди них практически не было хищных животных, исключая, конечно, крокодилов и тасманийского дьявола, хищников же завезли сюда европейцы. Это одичавшая собака динго и дикие кошки, которые тоже произошли от обыкновенных домашних котов. Природа Австралии не похожа на наши жесткие российские тайгу и тундру, наши болота и степи. Если верно, что характер человека определяет окружающая природа, то Австралия неизменно располагает к добру.

В 2009 году я побывал в Австралии в период школьных каникул и, конечно же, в зоопарках видел множество детей самого разного возраста. Когда смотришь на них, рядом с такими же свободными эндемичными животными, понимаешь, как уютно чувствуют себя в этой прекрасной стране, отделенной многими тысячами километров от всего остального мира. И нельзя не вспомнить, что ни разу на австралийскую землю не ступала вражеская нога, ни разу ее не вспарывали окопы. Даже воинские могилы здесь лишь для тех, кто погиб далеко за морями. Можно только позавидовать австралийским детям, которые родились в этой свободной стране и, будем надеяться, что так же свободно свою жизнь и проживут.

Отыщу вам подобных едва ли я

За просторами дальних морей,

Эндемичные дети Австралии

Посреди эндемичных зверей.

Отстающие или отличники,

Каждый вырос в положенный срок,

Не страшась нападения хищников,

Не пугаясь воздушных тревог.

С малолетства, с утра и до вечера,

Вы не знали голодной поры.

Вот поэтому вы и доверчивы,

Вот поэтому вы и добры.

Вдалеке от Москвы и от Токио,

На земле, где тепло в январе,

Вас не грабили дылды жестокие

В приблатненном и нищем дворе.

От утра я любуюсь и до ночи,

Вспоминая мой вымерший класс,

Вашим детством, свободным и солнечным,

Что уже недоступно для нас.

В Сиднее вот уже двадцать лет живет замечательный русский поэт, к сожалению, недостаточно востребованный в России, Юрий Михайлик. Я встречался с ним в июле 2009 года и хотел бы процитировать отрывок из нашей беседы, записанной для фильма «Атланты держат небо…»:

– Юра, вы живете в Австралии достаточно долго. Чувствуете ли вы себя здесь дома?

– Австралия – замечательная страна, очень красивая, если, конечно, бывают некрасивые страны. Очень дружелюбная, я ей чрезвычайно признателен за все, что происходило здесь со мной за эти годы, но домом я ее не считаю. До сегодняшнего дня, как говорят австралийцы, «I don’t belong to this country» – «я не принадлежу к этой стране», хотя очень хорошо к ней отношусь.

– Что вы думаете о современной русской поэзии и русскоязычных поэтах, живущих сегодня за границей: Бахыте Кенжееве, недавно ушедшем Льве Лосеве, о замечательном поэте Иосифе Бродском? Каков, на ваш взгляд, их вклад в русскую литературу?

– Если говорить о современной русской поэзии, то я вне контекста. Вероятно, в России есть какие-то новые поэты, стихи которых обжигают, волнуют и будут жить. Я просто не вправе об этом рассуждать. Сейчас я с большим удовольствием читаю стихи тех поэтов, которых любил и прежде, когда жил в Союзе. Я не воспринимаю ни Бахыта Кенжеева, ни, допустим, Льва Эпштейна или Владимира Гандельсмана, в отрыве от русской поэзии, только потому что они живут сегодня не в России. Ну какая мне разница, где жил Александр Петрович Межиров, ведь его стихи я помню наизусть, знаю их и люблю. То же самое относится ко многим другим поэтам. Совершенно отдельно для меня стоит Иосиф Бродский. Я полагаю, что он – эпохальное явление в русской поэзии, поэт, внесший в нее что-то очень новое и очень значительное. Я не литературный критик, но у меня именно такое ощущение.

– При советской власти существовали такие понятия, как «самиздат» и «тамиздат». Одновременно было как бы две литературы. Одна – официозная советская, а вторая – свободная: подпольная или издававшаяся за рубежом.

– Что касается «самиздата» и «тамиздата», то я должен с грустью заметить, что в них публиковалось много чепухи, которая привлекала нас уже самим фактом, что это напечатано, пускай и на папиросной бумаге. Настоящего и значительного было сравнительно немного. Точно так же, как настоящего и значительного было немного и в официально публикуемой поэзии. Вообще, настоящего, серьезного, значительного много никогда не бывает, и, наверное, слава богу…

– Вы, как человек, пишущий за рубежом, ощущаете ли вокруг себя нехватку русского языка?

– Я ощущаю это чудовищно! Хотя, конечно, понимаю, что это – мое личное. Мне представляется, что тот же Бродский за рубежом стал более значительным поэтом, чем был в России. То есть ему нехватка языка, о которой он, кстати, все время писал, не мешала. Мне же она мешает чрезвычайно. Кроме того, в моей стране я все понимал. Очень многие вещи улавливал из существующей вокруг атмосферы языка, которая менялась, переливалась, двигалась. Этого начисто нет здесь. Мне очень не хватает людей, с которыми можно общаться и знать, что они понимают, что вот это я процитировал, например, Юрия Левитанского, а затем – Лермонтова. Этого мне крайне недостает.

– Неужели вы все-таки не чувствуете себя в Австралии дома после шестнадцати лет, проведенных в этой стране?

– Позвольте мне стишком ответить:

Когда б ты мог родиться заново

На сколько там осталось дней,

И море пред тобой Тасманово,

И город за спиной – Сидней,

И неба дымчатая патина,

Случайная в твоей судьбе,

И нет земли доброжелательней

И снисходительней к тебе.

Когда б ты мог в иной гармонии

В чужом краю, в чужом раю,

Коротким поводком иронии

Удерживая жизнь свою,

Весенним утром здешней осени

Завидя парус за окном,

Не приставать к нему с расспросами,

Что кинул он в краю родном!

Уже в России, вспоминая беседу с Юрием Михайликом, я написал стихи, посвященные ему:

Поэт, оторванный пространством

От собственного языка,

Судим не может быть пристрастно, —

Его дорога нелегка.

Под зодиаками иными

Живет он много лет подряд,

Где кажутся глухонемыми

Те, кто по-русски говорят.

Не так ли некогда Овидий,

Безрадостный слагая стих,

Томился мукою, не видя

Вокруг читателей своих

На склонах берегов суровых

Дуная – северной реки,

Что понимали с полуслова

Подтекст написанной строки?

Москву, Одессу или Питер

Вернет ли он когда-нибудь?

Ежеминутно рвутся нити

И увеличивают путь.

Но будет исцеленье ранам,

Мой неулыбчивый собрат.

Горит закат над океаном,

А рукописи не горят.

И будет отзвук этой лире,

Пока волна у ног звенит,

Пока в подлунном нашем мире

Жив будет хоть один пиит.

Прощание с Австралией всегда связано с грустью. И не только потому, что пятый континет очень далек от нас, а еще и потому, что в Австралии задумываешься о каком-то другом варианте собственной жизни, который не состоялся, а мог бы состояться, если бы ты был моложе и мог все начать с «белого листа».

Перечитываю снова, как поэму,

Эту землю, пробудившись поутру,

Где гуляет на свободе страус эму

И стремительные скачут кенгуру.

Здесь улыбкою сияет каждый встречный,

Жизнь спокойна, как широкая река.

Хороша страна Австралия, конечно,

Только очень отовсюду далека.

Мы с тобой не отыскали места ближе,

Где надежный мы бы выстроили дом,

Потому что ни в Москве и ни в Париже

Мы, по-видимому, счастья не найдем.

Мы свыкаемся здесь с блеяньем овечьим,

С теплым запахом парного молока.

Хороша страна Австралия, конечно,

Только очень отовсюду далека.

Не забудутся, покуда не умру я,

Эти теплые заморские края.

Если жизнь мне подарили бы вторую,

Я Австралию бы выбрал для житья.

Ах, как жаль, что мы устроены неверно,

Что отпущены нам дни, а не века!

Хороша страна Австралия безмерно,

Слава Богу – отовсюду далека.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.