V

В Глембоком-Броде (первая почтовая станция) Наполеон поручил Вонсовичу узнать, не видели ли поселяне казаков в окрестных лесах. В Августове благодарил подпрефекта за благополучно совершенный путь и уверял, что никогда об этом не забудет и постарается вознаградить за оказанную услугу. И действительно, Наполеон не забыл об этом, как это увидим после.

Известно, что Наполеон, прибыв в Варшаву, остановился в английской гостинице и, переночевав, поспешил в дальнейший путь, в Париж. Никого он не принимал у себя в Варшаве, позвал только агента при правительстве Варшавского герцогства, священника Прадта, известного дипломата, беседовал с ним и, взяв у него денег, уехал из Варшавы.

В заключение моих воспоминаний считаю необходимым прибавить еще следующий рассказ, который передаю со слов бывшего мариампольского почтсодержателя Микулича.

«Увидев меня в городе Мариамполе[9] суетившегося около ямщиков, запрягавших лошадей. Наполеон позвал меня к себе, и когда узнал, что не понимаю по-французски, поручил полковнику Вонсовичу передать мне, что он, Наполеон, надеется, что я предан ему так, как вообще поляки. Притом прибавил, что передает свою судьбу в мои руки, т. к. желает, чтобы сейчас же отправиться вперед и до самой Варшавы на всех почтовых станциях заказать лошадей для маршала Коленкура, под именем которого Наполеон уходил в Варшаву; чтобы никому не говорить ни слова о его проезде и в случае опасности немедленно донести. Когда Наполеон услышал, что я готов пожертвовать для него свою жизнь, подал мне руку, которую я поцеловал чистосердечно. Только в одном месте на пути в Варшаву я сильно встревожился: невдалеке от городка Райграда[10], услышал я разговаривавших евреев, что кто-то видел казаков в долине речки Бобра, текущей как раз вдоль дороги, по которой надо было проезжать Наполеону. Про всякий случай я остановился до приезда императора и сообщил о слышанном полковнику Вонсовичу. Выслушав мое донесение, Наполеон спросил, далеко ли до границы прусского королевства? Когда узнал, что поедем близ границы, т. к. дорога идет почти по ней, сказал, что надо ехать дальше и в случае опасности повернуть на право в Пруссию, куда, по всему вероятию, казаки не осмелятся преследовать. Согласно такому решению, мы двинулись дальше; ехали безостановочно днем и ночью без всяких уже опасений и прибыли, наконец, в Варшаву, где, по данному мне приказу, я указал путь в английскую гостиницу. Император приказал полковнику Вонсовичу благодарить меня и уверить, что об услуге моей не забудет, и поручил Прадту, как сказал выше, своему агенту, выдать мне 25.000 франков».

Возвратившись в Мариамполь, Микулич застал уже в нем русское войско. Вновь установленный Русским правительством окружной начальник трех северных уездов Ломжинского департамента (губернии), узнав о том, что Микулич способствовал бегству Наполеона, приказал арестовать и отвести его в гор. Вильно, откуда был сослан в Сибирь и пробыл в ней два года.

После отречения от престола, в 1814 г., Наполеон прислал с о. Эльбы дипломатическим путем сейнскому подпрефекту Людовику Ивашкевичу, при бумаге, в коей выражена была благодарность за оказанную услугу, дорогой перстень, украшенный бриллиантами; величина его была более дюйма; на прекрасном аметисте была буква N, увенчанная императорской короной, сделанной из мелких бриллиантов великолепной работы; кроме того, кругом было более двадцати довольно крупных бриллиантов. Варшавские ювелиры оценивали его более чем в 10.000 злотых (1.500 рублей серебром). В последствии Ивашкевич, находясь в бедственном состоянии, принужден был продать перстень еврею за 400 талеров.

Когда Варшавское герцогство было занято русскими войсками, не произошло в нем значительной перемены: оставлено было прежнее правительство, с той только разницей, что в Варшаве вместо государственного совета, был учрежден временный совет, а в департаментах и уездах установлена должность окружного начальника, которому по преимуществу принадлежала полицейская власть. Русские солдаты соблюдали строжайшую дисциплину; безопасность лиц и имущества были вполне обеспечены; повсюду в крае водворился полнейший порядок. Поэтому и я продолжал свое образование в лицее и, оканчивая его, дождался учреждения, на основании венского конгресса, Царства Польского. Вследствие этой перемены я лично несколько пострадал: за хороший и четкий почерк мне и другому моему товарищу, Самборжецкому, назначена была стипендия 120 талеров в год, а после окончания лицея обещало выдавать, в продолжение двух лет, по 300 талеров для дальнейшего образования за границей, с тем, чтобы в последствии прослужить известное время в канцелярии саксонского короля, варшавского герцога, — с упразднением же герцогства я потерял эту карьеру. Но я имел надежду, что новое правительство вознаградит мою потерю, если буду служить ему верно и надежды мои вполне осуществились.

Варшава.

Перев. Е. И. Гилюс

Сообщ. П. К. Щебальский