II

II

Приехав в город, Наполеон прямо отправился в дом вильковишского поместья[5], лежащего на краю города, где ему была приготовлена квартира. На лице императора, хотя и покрытом пылью, можно было заметить изнурение, беспокойство и какое-то особенное неудовольствие, что происходило оттого, что (как уже тогда рассказывали) во время похода неоднократно получал он неприятные известия. Нерасположение его духа приняло характер сильнейшего гнева в то время, когда в Вильковишках заметил, что не только армия, но даже его гвардия лишена самых необходимых съестных припасов. Целую ночь он не спал, и не позволил другим уснуть, т. к. все должны были заботиться о приготовлении печей для хлеба. Это обстоятельство было причиною того, что вся армия осталась в Вильковишках еще на четыре дня и вместе с тем объявление войны России последовало четырьмя днями позже против назначенного времени, независимо от того, надо было дать время отдохнуть утомленным продолжительным походом солдатам и снабдить армию съестными припасами. Кроме того, Наполеон заботился о расположении к себе своей гвардии, которая громко начала роптать на бедствия и лишения, которые испытывала во время этого похода. Беседовал он с солдатами, приказывал выдавать двойные рационы съестных припасов и вина.

Кабинет Наполеона помещался в беседке, находившейся на помещичьем дворе, довольно просторной, окруженной высокими тополями. На столе лежало множество географических карт, за особым столом сидел маршал Бертье, начальник главного штаба «великой армии». Наполеон, по своему обычаю, несмотря на большую жару, был постоянно в пальто-сюртуке песочного цвета, на голове была характеристическая шляпа, которой не снимал, беседуя с маршалами и генералами, между тем как те стояли перед ним с непокрытыми головами; часто ходил вокруг стола в беседке и постоянно размышлял, глядя на какие-то планы и карты, лежавшие на столе; нередко давал приказания являвшимся к нему в беседку. Должно быть, все время в Вильковишках был в дурном расположении духа, т. к. давал приказы грозным голосом. Нарвав травы для своих лошадей, т. к. сена и овса ни за какие деньги нельзя было достать в городе, я, от нечего делать, ежедневно несколько часов стоял на помещичьем дворе и смотрел из-за угла старого деревянного магазина на императора Наполеона. Слыша с детства столько чудес о нем, я хотел вблизи посмотреть на него и запомнить черты его лица.

Когда войско достаточно отдохнуло, отдан был приказ о произведении всей собранной армии императорского смотра.

Во время смотра армия находилась в следующем порядке: первая линия состояла из пешей и конной гвардии; во второй — была пехота различных народов; в третьей — конница также разных народов и несколько французских кирасирских полков; в четвертой линии — артиллерия и артиллерийские парки со всеми принадлежностями. Армия построилась на юг от города тесными линиями, на равнине, примыкающей к садам приходского священника и аптекаря Шпора, и занимала площадь в длину 7 верст и в ширину 3,5 версты.

В 6 часов утра Наполеон выехал из своей квартиры, окруженный блестящим штабом, состоящим из маршалов, генералов и других сановников; золото и серебро, казалось капало с них. Каждый маршал был иначе одет и каждый из них богаче другого. Из всех выдавался мундир неаполитанского короля Мюрата, похожий на гусарский, осыпанный дорогими камнями; на голове была шляпа a la Henri IV, у которой было много драгоценных разноцветных перьев, пришпиленных бриллиантовой кокардой. Только Наполеон один отличался простотою своего костюма: на нем был мундир французской гвардии, синего цвета, с лентой и звездой почетного легиона. Зато его лошадь отличалась от всех: белая как молоко, сбруя, украшенная дорогими камнями, а попона из тонкого багрового сукна, обсыпанная золотыми орлами, доходила до земли. Как только вся эта знать остановилась перед гвардией, грянуло «vive l’empereur» и войско сделало на караул. Затем маршал Бертье прочел объявление войны России и приказ о вторжении в ее пределы. Снова войско сделало на караул, грянуло снова «vive l’empereur» и раздался генерал-марш. Вслед затем Наполеон со свитой останавливался перед каждой из следующих трех линий, и повторялась та же самая церемония. Как только император возвратился в город, в армии началось большое движение, т. к. все отряды стали готовиться к походу. Во главе авангарда был король Мюрат. Авангард состоял из нескольких кавалерийских полков, и именно: во главе шел уланский полк гвардии Красинского, за ним следовали: 8-й уланский полк князя Радзивилла, 6-й полк Понговского, гусарские красные голландские и черные прусские полки с изображением мертвой головы.

Вместе с Мюратом ехал генерал Красинский в полной парадной форме своего полка: в белом мундире со светло-зелеными отворотами, в красных панталонах с золотым галуном, четырехугольная шляпа, украшенная спереди золотистым солнцем, по середине которого блестела буква N с короною; сверху султан из дорогих и редких перьев. Это был красивый мужчина, не более тридцати лет от роду; ехал он на красивом арабском коне и обращал на себя внимание всех. Во время смотра, когда он выступил вперед со своим полком, Наполеон выразил ему свое удовольствие.

В тот самый день, когда был произведен смотр, император после обеда отправился вслед за своей армией, имея намерение произвести еще смотр двум корпусам, расположенным в 20 верстах от Вильковишек. Вся эта масса войска, занимавшая столь значительное пространство, очистила город и его окрестности в продолжение одних суток. Большая часть войск, составлявшая т. н. великую армию, направилась прямо к Неману; другая часть отправилась чрез Тильзит по направлению к Риге, а третья повернула на право к Неману, чтобы соединиться с V корпусом, бывшим под командой вестфальского короля, брата Наполеона; в состав этого корпуса входило польское войско, около 75.000 солдат. Этот корпус шел через Августов к Гродну.

Т. к. на каждой дороге проходило еще много войска, то я с дядей не мог двинуться в путь и надо было еще обождать несколько дней в Вильковишках. Оставшись в городе, я часто прислушивался к разговору помещиков, которые проезжали из окрестных деревень. Насколько могу помнить, главным образом толковали о том, почему столько войска было собрано в городе Вильковишках. Доктор Кирмс, солидный и образованный человек, имевший постоянные сношения с адъютантами вице-короля итальянского, равно как и наследника баварского престола, приходившими к нему побеседовать, утверждал, что Наполеон надеялся встретить русское войско на значительной равнине, тянущейся именно в окрестностях Вильковишек, т. к. думал, что император Александр, чтобы не опустошать своего государства, перенесет войну за его пределы. Обманувшись в своих расчетах, Наполеон хотел это вознаградить внезапным нападением на Вильно, где в то время находился государь; по этой причине спешил поскорее прибыть в город Вильковишки, где, как известно, были собраны его главные силы. Но когда и тут узнал, что император Александр не думает идти с армией на встречу ему, но, напротив того, намерен двинуться во внутренние губернии, Наполеон, до того не привыкший испытывать превратности судьбы, был чрезвычайно взволнован. Неудовольствие его усиливалось, т. к. получал он отовсюду неприятные известия, то о неисправном доставлении провианта и о значительных убытках при снабжении им армии, то о ропоте войск и, в особенности, его старой гвардии.

Припоминаю, что многие удивлялись, когда узнали, что не было при объявлении войны во французском войске никакой молитвы о счастливом ведении столь громадной войны; видно, французы были уверены в своем счастии; но оно и было поводом падения Наполеона, т. к., рассчитывая постоянно только на свое счастье и на материальную силу, он оставил в стороне Божию помощь и благодать Его. Этим-же объясняется то обстоятельство, что в столь громадной армии, состоявшей почти исключительно из римско-католиков, не было ни одного штатного католического священника. Только гвардейский уланский полк Красинского постоянно держал на свой счет полкового священника Гутковского, бывшего монаха Доминиканского ордена.

Возвратившись благополучно с дядей в Урдомин, я снова принялся за книги и продолжал свое учение в лицее. В Сейнах носились слухи, что вестфальский король не успел помешать корпусу Чичагова, возвращавшегося из Турции, соединиться с русскими войсками, т. к. слишком долго был в Гродно, и вместе с тем был причиною того, что польская конница потерпела большое поражение, под начальством генерала Рожнецкого, при Мире. Дошли до нас известия и о том, что значительная часть польского войска погибла под Смоленском; рассказывали, что более 1.000 офицеров были убиты, вследствие чего во многих семьях края надели траур. Доходили слухи, что Рига не была еще взята только по той причине, что маршал Удино и прусский генерал Йорк постоянно были не согласны друг с другом относительно военных действий. Носились тоже слухи и о том, что Наполеон, не будучи в состоянии догнать русское войско, чтобы сразиться с ним, не скрывал уже своей досады и начал отчаяваться. Наконец, разошлась молва, которая вслед за тем была подтверждена в «Варшавской газете», что после сражения при Можайске французская армия вошла в Москву, которая была сожжена по повелению генерал-губернатора Ростопчина.

Оставив Наполеона в опустошенном Кремле, я расскажу, на основании вполне достоверных источников, о вторжении его в пределы России.