Заметки (из воспоминаний) З.Г. Фосдик

Заметки (из воспоминаний)

З.Г. Фосдик

Предвидение [Еленой Ивановной в детстве] многих случавшихся позже явлений пугало мать и близких, и девочка научилась о многом умалчивать. Ей было запрещено говорить о своих видениях и переживаниях, и она жила наедине со своим внутренним миром.

В детстве мать Е.И. обращала исключительное внимание на ее маленького брата, ребенка поразительной красоты. Мальчик умер в раннем возрасте, и мать была долгое время безутешна. Лишь позже она занялась воспитанием своей дочери.

Е.И. всегда в детстве твердила, что выйдет замуж за художника, хотя воспитывалась в высшем свете и никогда художников не встречала, и первый художник, с которым она познакомилась, был Н.К. Много она мне рассказывала о воспитании своих детей. Юрий ведь когда-то был Тамерланом. Она говорит, что он с детства отличается исключительной храбростью и, если бы не воспитание, данное ему, мог бы быть справедливым, но очень жестоким человеком.

Е.И. много рассказывала опять о своих видениях, снах и многое из своей жизни. В Лондоне, когда она в толпе видала Мастеров[351] Кут Хуми и Мориа, она, тогда не зная Их, была поражена Их ростом над толпой и красотой лица. Больше она смотрела на М.К.Х., и он как будто ей улыбался, а М.М., немного прищурившись, смотрел на нее. Она говорит, громадная толпа, в которой они шли, как бы совершенно исчезла (влияние Их ауры), она тогда была возмущена, что Они на нее упорно смотрели, ибо индусы обыкновенно никогда не поднимают глаз на женщину. А они на нее все время смотрели, и М.К.Х. даже как будто наклонился к ней, желая заговорить, когда она подходила. Она сухо посмотрела и прошла мимо и потом даже не оглянулась.

<…> Мастера, когда она Их видела, были в военной форме и на целую голову были выше толпы обыкновенно рослых англичан. Мастер К.Х. имеет дивные синие глаза, выше и плотнее Мастера М.

Она [Е.И.] всегда обращала наше внимание на «неожиданное», указывая на необходимость присматриваться и прислушиваться ко всему окружающему. То, что часто казалось незначительным, выявлялось позже в новом освещении…

В ранние годы замужества она проявляла глубокий интерес к искусству, часто путешествовала с Н.К. по древним русским городам, когда он зарисовывал свои архитектурные этюды соборов, церквей, монастырей, городских стен, башен. Она была с ним в 1902–1904 годах, и ей первой он всегда показывал рисунки, полагаясь на ее тонкий вкус.

Во время первой поездки в 1902 году, 16 августа, в деревне Окуловке Новгородской губернии родился старший сын Юрий. Именно в эти первые годы замужества Е.И. начала проявлять интерес к буддийской литературе, ее древним источникам, истории Будды и буддизма, книгам Рамакришны, Вивекананды, великим подвижникам Индии нашего века, эзотерической литературе — это чтение имело сильное влияние на Е.И. Рост и накопление знания в ее внутреннем мире отмечают этот период.

Н.К. постепенно также начал проявлять интерес к занятиям Е.И. и входил в них, несмотря на свою деятельность широко известного художника и большую общественную работу. Он уже тогда был известен как художник, писатель и археолог, не говоря уже о его обязанностях директора Школы Общества поощрения художеств и председателя «Мира Искусства» — нового направления в искусстве.

У Е.И. и Н.К. были общие духовные искания, запросы, интересы. В это время Е.И. была уже матерью двух сыновей, родившихся один за другим, — Юрия и Святослава. Она оставила музыку и всецело посвятила себя их воспитанию. Необычайный интерес Е.И. к наукам, истории перед рождением Юрия, видимо, передался ему в его детские годы. Летом приглашались учителя и воспитатели для мальчиков по ботанике, естественной истории и др[угим] предметам. Все свое время Е.И. посвящала образованию и воспитанию детей. Ее личное самообразование, изучение философии, основ религий также продолжались. Она лично занималась с детьми изучением природы и науки, поощряла их к ведению записей, дневников с самого раннего возраста. Святослав проявлял интерес к ботанике, минералогии с юных лет, а Юрий интересовался военной стратегией, а позже — древней историей народов.

Чуткость и интуиция Е.И. в обыденной жизни поразительны. Она направляет и руководит многим, что на первый взгляд кажется незначительным. Но позже, если ее решение принимается, оказывается, так было нужно для пользы дела духовного значения, для охраны истинной ценности, для прихода к красоте.

Общие интересы в жизни Е.И. и Н.К. стояли перед нами в ежедневной работе, направлявшей нас к применению знаний в жизни. В тот период, начиная с 17 ноября 1921 года, уже функционировала Школа — Мастер-институт, а «Корона Мунди» — Международный художественный центр искусства был основан в 1922 году. Обязанности членов группы, работавших в этих учреждениях, были сформированы.

Во время отсутствия Н.К., его поездок по крупным городам Америки, где проходили его выставки и лекции, он был в сношении с нами, а Е.И. руководила и помогала работе групп, следя за исполнительностью и вниманием ко многим проблемам. Параллельно с этим она поощряла самостоятельный рост мысли и сознания в каждом. Ее постоянное напоминание о красоте во всех явлениях жизни, умение ощущать ее осталось в памяти на всю жизнь. По возвращении Н.К. из поездок подводился итог всему пройденному. Чувство взятого на себя долга понималось в полном значении. Учреждения росли и вливались в жизнь Америки, также росло сближение с культурными деятелями, американскими и иностранными.

В то же время почти ежедневно продолжалась работа Е.И. с членами группы над Учением Живой Этики. Оно изучалось для его широкого применения. Эта философия, широко известная на Востоке, объединяющая древние йоги в одном синтезе, являлась для нашей эры человечества духовным и практическим учением под названием Агни-Йога. Учение, даваемое Махатмами, живущими в Гималаях, указывало на значение жизненного подвига в его проявлении. Если сотрудник хромал, он получал исчерпывающие указания от Е.И., она их щедро давала, по сознанию каждого. Велись отдельные Беседы, но также и общие. Знание и мудрость Н.К. и Е.И. были настолько обширными, что все области жизни затрагивались ими. Много Бесед было посвящено «умному деланию» — разуму и сердцу. Труд поощрялся в его постоянстве, причем подчеркивалась смена труда, не полный отдых, в виде ничего неделания, а замена другим трудом, в чем и являлся истинный [отдых].

Так прошел 1921 год; летом Рерихи уехали в Санта-Фе, Нью-Мексико, где проходила выставка Н.К.

Первое лето [в Америке] Ф. Грант уговорила поехать в Аризону, Санта-Фе. Там Н.К. писал серии «Arizona», «Grand Canyon». Им очень понравилось в Санта-Фе. Е.И. очень нравились американские индейцы, их танцы, посвященные природе, их одежда, обиход.

[В Нью-Йорке]. Долгое время искалось помещение для Школы объединенных искусств. Наконец нашли на 54-й улице, в доме греческой церкви на втором этаже, очень просторном. Они [Рерихи] руководствовались постоянными Указаниями, где искать. И когда было Указано «чистое место», Н.К. и Нуця пошли и сняли его. <…> Этаж был переустроен.

Печатались конспекты, каталоги, приглашались известные учителя по всем видам искусства. И во всем этом Е.И. принимала самое деятельное участие, вплоть до запечатывания конвертов и клеяния марок на рассылаемых нами приглашениях. Она была с нами в нашей общей работе, поддерживая наш энтузиазм.

Она также вводила меня в Учение. Когда была дана книга «[Листы сада Мории]. Зов» (она началась в Лондоне и продолжалась в Нью-Йорке), мы с Морисом шли с полной верой во все Указания на будущее. По русскому изданию «Зова» (первому) можно проследить, как ежедневно давались личные, общие, для Школы и для будущего советы.

Были трудности, но все покрывалось чувством окрыленности и веры в будущее.

[На Монхигане]. Беседы принимали все более интенсивный характер при чтении и обсуждении книг Живой Этики, их применении к общей работе. Появлялись новые вопросы для будущей работы, также обсуждалась будущая экспедиция по Центральной Азии, намечались ее этапы. Казалось подчас невероятным, что придет пора, когда нужно будет жить и работать без любимых учителей.

[В Индии]. По возвращении из экспедиции в 1928 году начались поиски дома — базы для будущих экспедиций, а также для приведения в должный порядок обширного экспедиционного материала, собранного в течение пяти лет.

Переписка Е.И. с группой в Америке, а также со многими друзьями и сотрудниками в других странах возобновилась с большой активностью… Н.К. неутомимо руководил культурными учреждениями в Америке в еженедельной переписке, а Е.И., обладая исключительными знаниями, делилась ими с нами, помогая нам в росте духа. Сердце ее всегда откликалось на зов другого сердца. Письма их приходили вместе, в одном конверте, и день их прибытия создавал праздник. Все становилось прекрасным, сияющим и вело в будущее. В начале 1929 года две сотрудницы отбыли из Нью-Йорка в Индию для работы с Н.К. и Е.И. — получения новых, подробных инструкций на будущее.

Надо добавить, что в Н[ью]-Й[орке] была также начата деятельность по Пакту и Знамени Мира — проекту исключительной важности для охраны сокровищ и памятников культуры во всех странах. Проект Н.К. был начат им еще в России в 1902 году, но не получил тогда должного внимания. Между тем Н.К. и Е.И. придавали огромное значение этому Пакту… Видные общественные деятели, ученые, писатели и художники примкнули к идеям по продвижению этого проекта. Были основаны комитеты в Америке и Европе, активно поддерживающие идеи охраны культуры всех стран Пактом Рериха, число примкнувших росло, около 90 комитетов Пакта и Знамени Мира проводили активную деятельность.

В 1931–1932 годах состоялись две международные конвенции по Пакту Рериха в Брюгге, Бельгия. В 1935 году, 15 апреля, состоялась торжественная программа ратификации США и всеми двадцатью одной латиноамериканскими республиками Пакта и Знамени Мира в Белом Доме, в Вашингтоне. Президент Рузвельт произнес замечательную речь по международному радио о значении Пакта Мира.

В 1934 году Н.К. и Ю.Н. прибыли на короткое время в Н[ью]-Й[орк] из Индии. Н.К. был вызван по приглашению министерства земледелия США, главой которого был Генри Уоллес. Он просил Н.К. снарядить экспедицию для нахождения засухоустойчивых трав в Китае и Монголии. Западные штаты Америки в то время страдали от сильной засухи, и нужно было принять меры для лучшего засеменения почвы. Н.К. согласился руководить такой экспедицией и вместе с сыном Ю.Н. отбыл из Н[ью]-Й[орка] 22 апреля 1934 года.

В этот период наша главная деятельность сосредоточилась на Пакте и Знамени Мира, все шло с исключительным успехом, и в 1935 году, во время пребывания Н.К. в Китае, они были ратифицированы.

[О Е.И. Рерих]: Великая душа! Подходит к каждому по уровню его духа и расширяет сознание.

Хочется собрать вместе те незабываемые дни и часы, а главное — впечатления после каждой встречи и беседы с Е.И. и Н.К. Все это осталось в сознании как чудесный букет из необыкновенных цветов, гармонии красок и любования ими. Все притягивало мысли и чувства, все зажигало сердце огнем радости, красоты и нового понимания жизни и сущности ее. Все яснее становилось, как строить Школу объединения всех искусств, как давать приходящим знания, как находить истинных учителей. Е.И. указывала, что многие подойдут коротко — так и было. И немногие останутся с нами работать для будущего. Внешнее — впечатление благополучия, специальные удобства — никогда не привлекали Е.И., роскошь была ей противна. Во всем она искала красоту и учила находить ее — настоящую красоту, а не блеск мишуры. Она обладала исключительным вкусом, любила чистые, благородные цвета — чистый, глубокий коричневый, вернее, багряно-желтый, лиловый, пурпурный, светло-бежевый и белый. <…> Советовала приятный зеленый (для окраски стен), указывала на голубой, но главное — на чистоту тона краски, неясность, туманность и пятнистость не любила. Любила бирюзу, браслеты с бирюзой американских индейцев, носила их почти всегда.

Е.И. была ярым врагом пошлости и вульгарности во всем — больше всего в искусстве, музыке, в личной жизни, разговоре — сурово осуждала эти качества. Но также понимала и считалась с человеческими слабостями и жалела малых в духе. В тех же, где еще теплилась искорка сердца и желание стать лучшим, — она помогала им и поддерживала сочувствием и советом.

«Помните о клятве данной, о завете великодушия! Сколько красоты в постоянном самоусовершенствовании, но как ничтожно число понимающих и владеющих этим великим искусством. Правда, это доступно только сильному духу. Лишь высокий дух может идти кратчайшим путем…

Пора оставить всякую грубость. Сказано, что «не столько подлость, как именно грубость является препятствием на пути эволюции». Непристойно действовать секирою. Разве возможна трансмутация центров, даже их открытие при грубости… Когда же начнем сознательную жизнь?!»