«Пугает ли меня смерть» Италия – Франция. 1985-1986

«Пугает ли меня смерть»

Италия – Франция. 1985-1986

Сколько раз Андрею Тарковскому приходилось заново строить свой дом! Помимо семейных и бытовых проблем, случались катастрофы, связанные с работой, с творчеством, когда рушилась тщательно возводимая им постройка. Взять, например, историю с пленкой, на которой снимался «Сталкер»… Фильм этот «на корню» (до съемок) купил западный кинопрокатчик Гамбаров под одно имя Тарковского. В качестве платы была получена кинопленка «Кодак». Большую часть ее выделили Сергею Бондарчуку для съемок «Степи» и Андрею Кончаловскому на «Сибириаду». А с тем, что получил Тарковский, произошла драматическая история, о которой мы уже упоминали – из-за неправильной проявки погибла большая часть отснятого материала.

Заново создана семья.

Заново снят фильм.

Заново строится жизнь – за рубежом.

Как перенести фатальное, текучее непостоянство судьбы? Где та опора, которая ставит человека выше обстоятельств? Эти и подобные вопросы занимали его всегда.

Из заметок к замыслу фильма «Искушение Св. Антония»:

Некто хотел спастись и вдруг почувствовал себя предателем, Великим Грешником, противопоставив себя всем остальным. Себя – жизни.

Эта запись говорит о той проблеме, которая сильно волновала Андрея в конце жизни: этично ли спасаться одному, когда гибнет остальной мир? Не есть ли это самый большой грех, самое большое предательство?[82]

Андрей такого предательства не совершил. Он жил и страдал болями мира до последней своей минуты. И – работал, пока позволяли силы. Он строил Дом, которым для него было искусство, искал ответы на «проклятые» вопросы человеческого бытия.

Андрей размышляет в фильме Донателлы Баливо:

Пугает ли меня смерть? По-моему, смерти вообще не существует. Существует какой-то акт, мучительный, в форме страданий. Когда я думаю о смерти, я думаю о физических страданиях, а не о смерти как таковой. Смерти же, на мой взгляд, просто не существует. Не знаю… Один раз мне приснилось, что я умер, и это было похоже на правду. Я чувствовал такое освобождение, такую легкость невероятную, что, может быть, именно ощущение легкости и свободы и дало мне ощущение, что я умер, то есть освободился от всех связей с этим миром. Во всяком случае, я не верю в смерть. Существует только страдание и боль, и часто человек путает это – смерть и страдание. Не знаю. Может быть, когда я с этим столкнусь впрямую, мне станет страшно, и я буду рассуждать иначе… Трудно сказать.

Нет, по-другому рассуждать он не стал.

Рассказывает Франко Терилли:

Незадолго до смерти Андрей прислал мне из Парижа листок, на котором были нарисованы бокал и роза. Ему уже было трудно писать. За несколько дней до его смерти мне позвонили и попросили, чтобы я на другой день связался с Андреем – он хотел сказать мне что-то очень важное.

Письмо Андрея Тарковского к Франко Терилли, написанное за 11 дней до смерти

Когда я дозвонился, он поднял трубку, но ничего не сказал. Я понял, что он хотел проститься со мной молчанием.

А за год до этого, кажется, в декабре 86-го он позвонил мне из Флоренции: приезжай сейчас же. Я приехал. Не вставая с постели, он попросил Ларису оставить нас вдвоем.

– Не бойся того, что я тебе скажу, – произнес Андрей, – сам я этого не боюсь. И он сообщил, что накануне был звонок из Швеции – анализы показали, что у него рак и что жить ему осталось совсем немного.

– Я не боюсь смерти, – Андрей говорил это так спокойно, что я был поражен…

Посылая Франко Терилли листок с рисунком, в тот же день Андрей сделал последнюю запись в дневнике:

Гамлет… Весь день в постели, не поднимаясь. Боли в животе и спине. И еще нервы. Не могу пошевелить ногой. Шварценберг не понимает, откуда эти боли. Я думаю, что мой старый ревматизм разыгрался от химиотерапии. Руки невыносимо болят. Это тоже что-то вроде невралгии. Какие-то узлы. Я очень плох. Я умру?.. Гамлет?.. Но сейчас у меня совсем нет никаких сил ни для чего – вот в чем вопрос.

Рассказывает Лариса Тарковская:

Все началось в Берлине, куда нас пригласила немецкая академия. Он стал сильно кашлять; в детстве у него был туберкулез, он все время кашлял, и потому не обращал на это внимания. Но когда в сентябре 85-го он приехал во Флоренцию работать над монтажом «Жертвоприношения», у него постоянно держалась небольшая температура, и это его уже беспокоило. Такое ощущение, как при затяжной простуде… Вот в этот момент он и заболел. Но мы еще не догадывались…

Когда пришло известие о страшном диагнозе, Тарковские находились в сложном материальном положении. Деньги за «Жертвоприношение» еще не поступили; медицинской страховки не было, а курс лечения требовал значительных денег – 40 тысяч французских франков. Одно только обследование стоило 16 тысяч. Деньги на это дала Марина Влади. В дальнейшем ее муж, профессор Леон Шварценберг стал лечащим врачом Андрея.

В дневниках Тарковского есть запись, сделанная в больнице Сарсель:

11 января 1986 г. Да, вчера забыл – важное – Марина Влади дала мне на лечение два чека – на 16 и на 5 тысяч франков, чтобы заплатить за сканер. Она просто ангел.