По-па-ди! По-па-ди!

По-па-ди! По-па-ди!

По особому расписанию ходим на стрельбище. Это уже вне пределов части. Помню, до войны на мишенях для стрельбы из боевой винтовки изображение человеческого бюста было сильно стилизовано, вместо головы какая-то бесформенная болванка. Теперь наш смертельный враг известен. Даже слишком хорошо известен! И голова на мишенях приняла вполне конкретные очертания: разбойничья фашистская рожа и увенчанная рожками каска.

По-па-ди! По-па-ди! По-па-ди! — напутствует хорошо знакомой мелодией горнист. И еще одно напутствие. Вернее, это страстный призыв, повеление. Перед глазами стоит женщина с плаката «Родина-мать зовет», который недавно повесили в красном уголке. Она держит лист с текстом «Военной присяги».

На огневой рубеж одновременно выходит по шесть стрелков. В нашей шестерке Гаренских, Федоров, Фунин, Нургалиев, я, Воскобойников. По команде ложимся, принимаем удобную позу.

— Заряжай!

Досылаем в патронник первый патрон.

— Огонь!

Мы отстрелялись успешно, «в молоко» не угодила ни одна пуля. Эти мишени послужат еще нескольким шестеркам, поэтому все пробоины старшина перечеркивает химическим карандашом. Философ по этому поводу шутит:

— Однако приедем на фронт, так на живых фрицах экономию разводить не станем!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.