Середина лета 1956-го: Саттон-плейс, 2, Нью-Йорк
Середина лета 1956-го: Саттон-плейс, 2, Нью-Йорк
С тобой желает встретиться раввин Голдберг, прибывший по поручению синагоги «Мишкан Израиль», что в Нью-Хейвене, в твоей квартире на Саттон-плейс. У входной двери на восьмом этаже он останавливается, слегка запыхавшийся, с сумкой в руке, связкой книг под мышкой: «Что есть еврей?», «История евреев», «Справочник по еврейскому вопросу», «Руководство ЦКАР по обращению в иудаизм», – текстами, которые он предлагает каждому, кто желает обратиться в иудейскую веру. Ты приносишь ему чаю, вы устраиваетесь в гостиной: раввин на диване, ты – в коричневом кресле. Окно открыто нараспашку; летом в квартире очень душно. Он смотрит на тебя, кивая со слабой улыбкой, и невозможно понять, что он о тебе думает. Это немного смахивает на прослушивание, на которое ты пришла, не имея на руках текста, и не очень ясно, как тебя оценивают. Ты никогда до этого не была тет-а-тет с раввином, и твое первое впечатление, что по манере держаться он – вылитый бизнесмен. Ты ерзаешь, то вытягивая, то скрещивая ноги. Наконец ты прерываешь молчание:
– Что ж, добро пожаловать.
– Да, – отвечает он, – добро пожаловать.
– Может быть, начнем? – говоришь ты.
Он откидывается назад, разводит руки в стороны вдоль спинки дивана – почти на всю его длину. Говорит, что хочет, чтобы ты не испытывала никаких неудобств; мы, мол, всего лишь немного поболтаем, проведем, так сказать, ознакомительную беседу.
– Давайте начнем с основных вопросов. Почему вы хотите поменять веру?
Ты выпрямляешься, потому что знаешь ответ, и объясняешь: потому, мол, что я собираюсь выйти замуж за Артура, а он… ну, сами понимаете. Раввин Голдберг кивает, затем говорит, что, согласно традиции, брак не может рассматриваться как единственная причина для обращения в иудейство; истинной причиной должно быть непреодолимое желание идентифицировать себя как еврея и быть частью общего будущего, и он хочет знать, понимаешь ли ты, о чем он толкует. Теперь уже ты киваешь – на углу Восточной Пятьдесят седьмой улицы воют сирены, – но не знаешь, как ответить, потому что никогда не думала об этом в таком плане. Раввин, должно быть, замечает твое смущение, потому что идет на попятную:
– Если позволите, мисс Монро, я хотел бы спросить следующее: из какой именно веры вы хотите перейти в иудейство?
– Из какой веры? – переспрашиваешь ты.
– Когда вы проходите обряд обращения, то переходите из какой-то одной веры в какую-то другую.
И ты вспоминаешь, как двоюродная бабка, миссис Мартин, водила тебя в фундаменталистскую церковь в Комптоне, но ты тогда была совсем маленькой, и происходило это все помимо твоей воли; если бы ты могла тогда отказаться, то ни за что бы не согласилась. Поэтому ты смотришь на раввина Голдберга, терпеливо ожидающего твоего ответа, и все что ты можешь, это ответить вопросом на вопрос:
– А никакая не может быть этой какой-то?
Данный текст является ознакомительным фрагментом.